Путешествие в Пезаро (продолжение)

«Сигизмунд» как переходная опера Россини

Игорь Корябин
Специальный корреспондент

Самый знаменитый уроженец Пезаро, несмотря на то, что почти за сорок лет своего финального (парижского) отрезка жизни, отпущенного ему после премьеры «Вильгельма Телля» (1829), не написал ни одной оперы, всё же был невероятно плодовит. Из под его пера, включая две французские переделки собственных опусов («Моисей и Фараон» и «Осада Коринфа»), вышло 39 опер! «Сигизмунд» («Sigismondo») – четырнадцатая опера Россини – была написана между «Турком в Италии» (1814) – в один год с ним – и «Елизаветой, Королевой Англии» (1815). Если для отечественных меломанов комический «Турок» – опера вполне известная, а серьезная «Елизавета» лишь отчасти, то «Сигизмунд», еще одна серьезная опера, – это просто «раритет раритетов». Историческая премьера «Турка в Италии» в миланском театре «Ла Скала» состоялась в августе 1814 году, а уже 26 декабря этого же года «Сигизмунд» был впервые поставлен в венецианском «Ла Фениче» – и это значит, что между двумя премьерами прошло чуть менее четырех с половиной месяцев!

На обратной стороне письма, написанного матери после премьеры своей второй оперы, поставленной в «Ла Фениче» (первой был «Танкред»), Россини отчетливо нарисовал пузатое фьяско (бутылку в оплетке для хранения вина), символизируя этим полный провал (как известно, в переносном смысле итальянское слово fiasco, если с него снять русскую кальку, и означает неудачу, фиаско). И хотя упреки критики в первую очередь относились к либреттисту Джузеппе Фоппе, не обошли они стороной и музыку. С одной стороны, ей воздавалось за «светлую искру вдохновения», с другой, она осуждалась за использование кусков из более ранних работ композитора. По мнению критика того времени из «Нового обозревателя» это «заставляет думать, что Россини любит повторять сам себя, потому что не любит упорно работать». На самом же деле Россини с большим энтузиазмом откликнулся на этот новый ангажемент и даже приехал в Венецию задолго до намеченной премьеры – в середине октября 1814 года, однако либретто Фоппы ему предварительно не было выслано, и он впервые познакомился с ним на месте. Еще 2 декабря он писал матери, что «его опера в надежных руках», а 13-го – буквально следующее: «Если я не ошибаюсь, моя опера пройдет удачно. Певцы очень довольны своими партиями». Однако на премьере всё обернулось иначе.

Автоплагиат Россини уже давно стал притчей во языцех – и его надо принимать как данность, неотъемлемую от характера Россини, отличительной чертой которого всегда была известная доля здоровой самоиронии, ведь одни и те же куски, арии, мелодические ходы он мог использовать как в своих серьёзных, так и в комических операх! В фестивальном буклете, посвященном «Сигизмунду» в статье Иларии Наричи «Сумасшествие и видения в переходной опере», с одной стороны, очень подробно разбирается, какие фрагменты или стилистические следы из ранее написанных произведений Россини присутствуют в «Сигизмунде», с другой, – в какие последующие произведения перекочуют фрагменты из этой оперы, возможно, также перекочевавшие в нее из ранее созданных. К первой группе автором относятся «Турок в Италии», «Танкред», «Счастливый обман», «Аврелиан в Пальмире»; ко второй «Отелло», «Торвальдо и Дорлиска», «Елизавета, Королева Англии», «Золушка», «Севильский цирюльник». «Оправдывая» название своей статьи, Илария Наричи рассматривает «Сигизмунда» как переходную, «пограничную» оперу между классической композицией «Танкреда» и неожиданным поворотом, который Россини делает в новом мелодраматическом подходе уже в «Елизавете, Королеве Англии», первой опере неаполитанского периода его творчества.

Однако «Сигизмунд» всё же гораздо ближе к классической структуре «Танкреда». Когда начинаешь слушать увертюру, сперва неотчетливо, а потом и ясно понимаешь, что эту «новую» для тебя музыку ты у Россини где-то когда-то уже слышал, пусть и фрагментарно. Однако явно же не в 1992 году в Ровиго с Соней Ганасси в главной партии и Ричардом Бонингом за дирижерским пультом, когда в наше время эта опера Россини впервые была поставлена и записана на компакт-диск! В структуре этой типично россиниевской оперы-сериа – два действия, по девять номеров в каждом. Каждое действие начинается интродукцией и заканчивается финалом, но если финал первого действия – «настоящий», развернутый, то венчает оперу финалетто в форме «водевиля» для четырех солирующих голосов a cappella с хором, которое окончательно декларирует, что попранная Альдимира полностью восстановлена в правах. Классическая раскладка россиниевских голосов такова: Сигизмунд – контральто-травести, Альдимира – сопрано, злодей Ладислав – тенор, Дзеновито – бас, Анаджильда – меццо-сопрано, Ульдерико – бас, Радоски – тенор. По одной каватине (арии) – в каждом акте у Сигизмунда, Альдимиры и Ладислава, ария Дзеновито – в первом, и рондо Анаджильды – во втором. В первом действии – еще мало впечатляющее дуэттино Сигизмунда и Альдимиры, зато имеется большой дут Альдимиры и Ладислава. Во втором действии потрясающим развернутым дуэтом Сигизмунда и Альдимиры Россини, наконец, вполне «реабилитируется». В опере масса прекрасных хоров и наисложнейших ансамблей, словом Россини – всегда Россини, даже когда и занимается автоплагиатом.

Уже само либретто Фоппы, по мнению импресарио исторической премьеры 1814 года Луиджи Факкини, должно было заставить Россини создать, «оригинальную музыкальную переделку» популярных литературных сюжетов XVIII и XIX веков. В экспликации партитуры можно прочитать следующую установку: «Действие происходит частично в Гнезно, древней столице Польши, частично – в лесах и горах неподалеку от нее». И хотя сюжет «Сигизмунда», жанр которого определен его создателями как dramma per musica, помещен на польскую почву, он является отголоском средневекового сказания, в основе которого лежит хорошо известная старинная легенда о Женевьеве Брабантской, историческая достоверность которой так и не была установлена. Предание гласит, что Женевьева, дочь Людовика II, Герцога Брабантского, и жена Пфальцграфа Зигфгида, обвиненная по ложному доносу в адюльтере, была приговорена к смерти, но спасена слугой, который должен был ее умертвить. Она прожила вместе с сыном шесть лет в лесной пещере в горах, питаясь кореньями, до тех пор пока не была найдена мужем во время охоты, который, убедившись в ее невиновности, восстановил ее на троне в качестве своей законной супруги. Из европейских композиторов Гайдн в 1777 году и Сати в XX веке писали музыку на этот сюжет для театра марионеток. Наиболее известное (более позднее относительно оперы Россини) оперное воплощение этого сюжета – шумановская «Геновева» (1850), имеющая много точек соприкосновения в разработке своей фабулы с вагнеровским «Лоэнгрином». Упомянем также о «Женевьеве Брабантской», созданной Оффенбахом в 1859 году.

В очень запутанно-сложной, но, кажется, даже несколько более правдоподобной, чем сама легенда, версии драмы, предложенной Фоппой, сюжет двухактной оперы гораздо уже, чем сама фабула всей истории, поэтому оригинальное издание ее либретто содержит и краткую предысторию, восстанавливающую события, произошедшие с героями до того, как поднимется занавес, а именно, что женой польского Короля Сигизмунда была Альдимира, что злодеем, оклеветавшим ее был королевский премьер-министр Ладислав, что, наконец, – в форме намека – Альдимира вполне могла избежать своей ужасной участи и каким-то чудесным образом спастись. Важно то, что предыстория заканчивается тезисом относительно того, что «дело» признания невиновности Альдимиры и ее последующее восстановление в правах и является предметом музыкальной драмы.

С самого начала оперы Сигизмунда мучает помешательство рассудка, вызванное чувством вины за смерть жены, на которую он ее обрек. Сам же Ладислав, много лет назад «имея виды» на Альдимиру, получает от нее решительный отказ. Его заговор против нее – это месть. Но не только это: он вынашивает тайный план сделать Королевой свою сестру Анаджильду. Когда все предпринятые им попытки оказываются тщетными, он сам пишет «любовное» письмо Альдимире. Все долгие годы отсутствия ее при дворе это письмо хранит Радоски, доверенное лицо Ладислава: во втором акте оно явится важной уликой в «деле» против Ладислава, так как Радоски решительно станет на путь разоблачения злодеяния своего патрона. Альдимиру спасает польский дворянин Дзеновито, который после ссоры с Сигизмундом покидает его двор и, живя в своем имении в глухом горном лесу, выдает Альдимиру за свою дочь Эджелинду. И вот через много лет (в опере их проходит пятнадцать) случайная встреча Альдимиры и Сигизмунда, сопровождаемого Ладиславом, происходит на охоте – и сей момент совпадает с вторжением во владения Сигизмунда армии Ульдерико: Король Богемии и настоящий отец Альдимиры намерен отомстить за «смерть» дочери. Ладислав, а еще более Сигизмунд, потрясены встречей с Эджелиндой-Альдимирой, но Дзеновито успокаивает их: это его дочь. Из неожиданной встречи Сигизмунд хочет извлечь политические дивиденды – и Дзеновито заверяет Ладислава, недовольного этим решением Короля, что Эджелинда в платье Альдимиры непременно «выдаст» себя за Королеву, чтобы усмирить гнев Ульдерико. Сигизмунд приглашает Эджелинду-Альдимиру во дворец, но та сначала пребывает в нерешительности, опасаясь нового заговора и, лишь получив гарантию безопасности от Ладислава, соглашается. Пока идет представление «новой» Королевы при дворе, коварный Ладислав, тайно встречаясь с Ульдерико, сообщает, что это обман: Королева – не его дочь. Столкновение двух армий неизбежно – и под натиском войск Ульдерико Сигизмунд вынужден отступить. Ульдерико, убежденный Ладиславом, что Королева – не настоящая, отвергает объятия дочери. Только тогда Альдимира решается предъявить письмо Ладислава, одновременно доказывающее, что она – настоящая Королева, а Ладислав – предатель. После этого Альдимира воссоединяется с отцом и мужем, а Ладислав, которому даруется жизнь, заключается в темницу.

продолжение ->

На фото (Studio Amati Bacciardi):
сцена из оперы «Сигизмунд»
Антонино Сирагуза (Ладислав), Ольга Перетятько (Альдимира)

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ