Две из трёх на берегах Атлантики

Португальские оперные впечатления

Португальские оперные впечатления
Оперный обозреватель

200-летие Джузеппе Верди в текущем году отмечается широко и повсеместно. Не только в Италии, в таких признанных центрах как Милан, Рим, Венеция или Неаполь, каждый из которых тесно связан с именем композитора, или в таких чопорно приверженных «вердиевской традиции» местах как Парма или Верона, но и во всем мире. На всех пяти континентах, в самых отдаленных уголках планеты проходят премьеры вердиевских опер, гала-концерты, устраиваются мини- или мега-фестивали – музыка маэстро, не обиженная вниманием и в обычные, неюбилейные годы, в 2013-м несется ото всюду. Юбилейный год – повод лишний раз убедиться в сверхпопулярности творчества итальянского композитора «номер один», вот уже более полутора веков оставляющего конкурентов далеко позади по числу премьер, заинтересованности музыкантов исполнять, а публики – слушать его музыку.

Родственные Италии романоговорящие страны особенно преуспели в «тотальной вердиизации»: Франция, Бельгия и Швейцария, Румыния и Молдавия, Иберийская пара, Латинская Америка, франкофонный Квебек и испаноязычный юг США распевают оперы Верди много и с удовольствием. Оно и понятно, и абсолютно естественно: языковая и культурная близость мелоса великого итальянца делают его опусы всегда желанными в обозначенных регионах мира. Поэтому в столице Португалии, в репертуаре лиссабонского театра «Сан-Карлуш», нисколько не удивительно обнаружить мини-фестиваль «Трилогия Верди».

«Сан-Карлуш» не принадлежит к топовым оперным домам Европы, хотя и имеет столичный статус, именуется Национальным театром: как ни крути, Португалия – это периферия Европы, ее самая западная точка, где взоры людей вечно обращены в бескрайний океан, нежели в пучину европейской событийности. Похоже, местные жители до сих пор чувствуют себя связанными с бывшими португалоговорящими колониями в Африке и Америке куда крепче, чем с соседями по общеевропейскому дому.

Бывший королевский театр затерялся в самом сердце старого города: его приземистое здание конца 18 века совсем непросто отыскать новичку в здешних краях – ни площади тебе, ни бульвара, ни даже перекрестка улиц. Очень небольшие, камерные фойе, низкие ложи сочетаются с весьма богатым внутренним декором зала: золото с коричневым, эдакая «шоколадная роскошь», причем чувствуется, что она – настоящая, историческая, неноводельная.

Почтить память родного композитора всех наследников lingua latina в Лиссабоне решили знаменитой триадой вердиевских опусов 1850-х годов: тех самых опер, начиная с которых композитор окончательно овладевает умами европейцев и становится уже при жизни идолом и непререкаемым авторитетом. И сегодня «Риголетто», «Трубадур» и «Травиата» составляют костяк оперного репертуара большинства театров мира. «Травиата» в «Сан-Карлуше» особенно почитаема, у нее своя легенда: в 1959-м серию спектаклей пела, пожалуй, самая выдающаяся Виолетта 20 века – великая Мария Каллас, и «Сан-Карлуш» это помнит хорошо.

И «Трубадура», и «Травиату» (и не виденного мною «Риголетто») сделала для фестиваля одна команда постановщиков, но спектакли получились очень разными: даже нельзя сказать, что выдержаны они в какой-то единой эстетике, хотя, например, архитектура декорационного оформления у них общая. «Трубадур» режиссером и сценографом Франческо Эспозито решен наиболее радикально: это тот самый 20 век, который запомнился всем иберо-американским странам изнурительной борьбой всякого рода хунт и противостоящих им партизан. Правящая хунта – это, разумеется граф ди Луна и его окружение, партизаны а ля Че Гевара – Манрико и компания. Обе группировки облачены в камуфляж и различить их можно лишь по разного цвета беретам, да знаменам: у хунты это косой белый крест на зеленом фоне, у партизан – естественно, алое знамя. Основу сценографии составляют многоэтажные, яруса в три, выгородки, напоминающие бетонные долгострои наших дней – жилье по ипотеке без намеков на декор и удобства: их поочередно оккупируют представители противоборствующих лагерей. Цыганский элемент до некоторой степени сохранен лишь в облике Азучены, которая предстает лихой атаманшей – большой, дородной, с косами и в расшитом галунами кителе, в роскошной юбке с немыслимыми оборками.

Мир этого «Трубадура» полон жестокости: в и без того не самой веселой опере режиссер, кажется, просто смакует всякого рода кровавые подробности. Например, знаменитый рассказ Азучены о брошенном в огонь костра по ошибке собственном ребенке иллюстрируется сожжением пластикового пупса размером с годовалого младенца. Попавших в плен к хунте сначала Азучену, а затем Манрико с видимым удовольствием подвергают всякого рода истязаниям. При первой же встрече «любовного треугольника» ди Луна – Леонора – Манрико дело заканчивается перестрелкой: удивляет только как палившие из калашей соперники умудрились еще в начале оперы не порешить стоящую между ними прекрасную даму. Из остро психологической драмы, каковой по замыслу автора является «Трубадур», режиссёр последовательно делает боевик с элементами политического противостояния.

Музыкальное руководство осуществляет маэстро Мартин Андре: он и ведомые им хор театра и Португальский симфонический оркестр (постоянный резидент «Сан-Карлуша») музицируют не без энтузиазма и без особого брака, но лоскутное одеяло «Трубадура», состоящее из ярких арий и ансамблей, не складывается в единую картину – в спектакле нет музыкального нерва, объединившего бы эту разношерстную великую музыку в нечто, что слушается на одном дыхании. Партитура «Трубадура», при всех ее достоинствах, лишена драматургической цельности многих прочих полотен Верди, и «сшить» ее и подать как одну большую фреску – архисложная задача интерпретатора, которая пока Андре не по силам.

Вокалисты ему в этом тоже не помощники: состав нельзя назвать слабым, но и откровений в нем нет – скорее, крепкий середняк. «Трубадур» - опера, требующая первоклассного квинтета драматических голосов: где же сыскать таковые европейскому театру класса В, когда и в театрах группы А такое случается сегодня лишь по большим праздникам? По исходным данным лишь болгарин Иван Момиров удовлетворяет высоким требованиям партитуры: его сочный и мощный тенор, свежий, со своего рода «цыганской слезой» излишних портаменто – большая находка на партию Манрико. Однако техническая свобода пока вне его компетенции: знаменитую стретту он поет не в оригинальной тональности, и при этом не ходит на самые верхние вставные ноты – те самые, ради которых покупают билет на «Трубадура» многие меломаны. Прочие протагонисты технически вооружены лучше, но их голоса менее харизматичны сами по себе: такое впечатление, что все четверо поют через некую ватную завесу, голоса лишены яркости, не способны взять в плен ваш слух. Валдис Янсонс (ди Луна) – культурный и пластичный баритон, но от его пения не страшно: этот граф жесток и опасен лишь по рисунку роли, но не по звучанию. Ракель Станиски «на ты» с партией Леоноры, но в голосе присутствует изрядное тремоло, верхи берутся, но с видимым усилием, ее сегодняшний саунд сильно напоминает Лейлу Генчер периода заката карьеры. У Агостины Смиммеро (Азучена) типичные для меццо проблемы с регистровкой – контральтовый низ звучит насыщенно и властно, а вот середина и верх – экономны по звуку, словно с голоса смыли масляные краски и заменили бледной акварелью. Джованни Фурланетто (Феррандо) технических проблем не обнаруживает, но звучит блекло: его знаменитый рассказ в прологе оперы едва ли может захватить чье-либо внимание.

С «Травиатой» дела обстоят куда лучше и в музыкальном, и в постановочном плане. Те же многоярусные конструкции теперь затянуты в светлые драпировки и превращены в театральные ложи: все действие печальной истории о даме с камелиями происходит в театре, хор и второстепенные персонажи поют с балконов, напоминая комментаторов античной драмы. Лиссабонская «Травиата» претерпевает обычную для наших дней временную телепортацию куда-то в первую половину 20 века, но для вечной истории о несостоявшейся любви такая метаморфоза проходит безболезненно: нет ощущения сюжетной натянутости, нелепости с точки зрения драматургии. Этот спектакль очень красив визуально, начиная с самого начала, когда на звуках знаменитой прелюдии раскрывается занавес и расставленный по ярусам хор в вечерних платьях и смокингах обрамляет центральную группу персонажей – склонившихся над уже умершей Виолеттой в ярко алом платье под огромным тюлевым балдахином. Похоже, эта куртизанка умерла не в нищете – не слишком правдоподобно, но, безусловно, красиво.

Характеры решены в целом традиционно: необыкновенно сильная главная героиня (этому способствует и уверенный вокал исполнительницы), инфантильно-истеричный Альфред, властный, даже жестокий Жермон-отец, которому откровенно нет дела до переживаний падшей женщины – во второй картине, в сцене их объяснения он не раз надевает перчатки и котелок с тем, чтобы как можно быстрее ретироваться. Поэтому в его прозрение в финале верится с трудом. Как и положено этой опере, весь спектакль держится на исполнительнице главной партии-роли: Даниэлу Скиллачи безусловно можно считать большой удачей лиссабонской «Травиаты» - молодая, яркая, не красавица, но чертовски обаятельна. Порывистая и магнетическая – в том смысле, что приковывает к себе внимание зала на протяжении всего спектакля – не это ли и нужно в столь знаковой роли?

Музыкально «Травиата» получилась гораздо ярче и цельней «Трубадура»: маэстро Андре чувствует себя в этой музыке увереннее, это действительно единая картина, спектакль, объединенный одной мыслью, его музыкальная драматургия выстроена, развивается логично и воспринимается естественно. Это то музицирование, которое способно захватить с первого такта и не отпустить до самого финала. У примадонны Скиллачи сильный и несколько резковатый голос, но вокал уверенный, крепкий: изыски пианиссимо не ее сильный конек, но владение колоратурной техникой на достойном уровне, что позволяет спеть голосоломную арию первого акта не без блеска, а в дальнейшем насытить партию драматическими модуляциями, заставляющими сопереживать.

Тенор Андреша Вераменди (Альфред) поначалу не нравится совсем: слишком открытый звук, агрессивная подача, несколько натужные верха. Да и сам артист не очень молод и не красавец – с трудом тянет на романтического героя. Однако по ходу спектакля он убеждает все больше и больше: распевшись, голос начинает звучать увереннее, верх свободнее, а немалая доля экзальтации в актерской игре делают этого нервозного и вечно скулящего Альфреда естественной и даже необходимой антитезой пусть слабой и умирающей, но сильной духом, мужественной Виолетте. Благородный и несколько холодный вокал Дамиана дель Кастилло, поющего технически безупречно, идеален в создаваемом артистом образе надменного и неумолимого провинциального аристократа. Голоса всех трех протагонистов в «Травиате» (в отличие от вокалистов в «Трубадуре») звучат исключительно ярко, свидетельствуя, что дело именно в качестве вокала, а не в акустических свойствах зала – построенный по старым итальянским лекалам зал лиссабонской оперы, словно дека элитного инструмента, чутко отзывается на хорошее пение.

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Сан-Карлуш

Театры и фестивали

Джузеппе Верди

Персоналии

Травиата, Трубадур

Произведения

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ