…И это правда. Трехактная опера Эммануэля Шабрие «L’Etoile», впервые представленная на сцене 28 ноября 1877 года в парижском театре «Буфф-Паризьен», основанном Жаком оффенбахом, никогда не ставилась в нашей стране, как, впрочем, и в Ковент-Гардене. О ней не слышали много десятилетий и в самой Франции, потому как после сорока представлений она бесследно исчезла со сцены, словно далекая, непризнанная или неопознанная звезда.

Однако в Швейцарии об этой опере вспомнили в 1941 году, ее записал Эрнест Ансерме с возглавляемым им Оркестром Романской Швейцарии. В 1971 году опера была поставлена в Женевской опере под управлением Роберто Бенци. Наконец, в 1980-х годах «Звезда» была представлена в Лионской опере, где, благодаря известному дирижеру сэру Джону Элиоту Гардинеру, стала настоящим культурным событием. С тех пор иногда исполняется.

«Во время работы над постановкой мы вдруг обнаружили, насколько умным, сложным и тонким оказался сюжет оперы, завуалированный поверхностной, веселой глупостью», - признавались Каспер Хольтер, директор Оперы и ее музыкальный руководитель Антонио Паппано.

Начнем с того, чего нет в оригинальном либретто. На сцене двое молодых людей – англичанин Смит, которого исполняет известный британский комик Крис Аддисон и француз Дюпон – актер Жан-Люк Винсент. Зритель обнаружил их сразу по открытию занавеса. Узкое пространство сцены принадлежало явно двум противоположностям, и вся обстановка левой ее части – раскладная ширма, кресло, облик и одежда находящегося там молодого человека выдавали француза, в то время как в правом углу – камин, торшер, диван и сидящий на нем джентльмен явно были английского происхождения. Посередине все пространство сцены занимала огромная картина в тяжелой мощной раме, которая, исчезнув с началом представления, открыла нам сцену, на которой и происходили последующие события – Театр в театре.

Предназначение этой парочки было понятным – смешить публику. Но иногда они вдруг бесцеремонно вмешивались, останавливали действие, вносили поправки. Все-таки не комедианты, а либреттисты, поняла я, ознакомившись с программкой – Эжен Леттерье и точно француз, но Альберт Ванлоо, несмотря на то, что с юности жил в Париже, все-таки был бельгийцем. Говорили молодые люди между собой по-английски, причем один из них – со страшным акцентом. Представление же шло на французском. Забегая вперед скажу, что многие реплики этих либреттистов-комедиантов искрились английским юмором, но некоторые были настолько глупы, что дальше, как говорится, уж и некуда. Например, когда англичанин объясняет французу, что все, что они произнесут на сцене, появится на бегущей строке как субтитры. И француз жалуется, что субтитры на английском языке, а не французском, даже тогда, когда говорит англичанин (диалоги для комедиантов были написаны режиссером постановки Мариам Клемент).

Идеальный примерчик сюрреализма и полнейшего абсурда этого комического сюжета прослеживается и в названиях арий – дуэт во славу Шартрёза (французского ликёра, изготавливаемого монахами картезианского ордена в винных погребах Вуарона в Изере, на границе горного массива Шартрёз) или песня про простуду, в которой, скорее, чихают, чем поют, а также трио, превозносящее прелести щекотки…

Описать содержание оперы – задача не из легких. Все мыслимые и не мыслимые сложности и запутанности собраны здесь воедино, предполагалось, что эта должна быть остроумная, экстравагантная буффонная опера.

Ее герои населяют вымышленный мир, где правитель страны, король Уф (в жаргонном переводе – псих, или просто «шизик») раз в год устраивает показательную казнь в день своих именин ко всеобщему удовольствию публики, и… чтобы самому развлечься. Опера начинается с того, что странный король, ряженый как шут, ищет новую кандидатуру для экзекуции. Но ему, как справедливому монарху, нужно, чтобы кандидатом на казнь оказался тот, кто был бы недоволен его правлением. Но все его граждане в этот день, как один, молятся за его здоровье, все верноподданны и счастливы.

Появляется придворный астролог, которому бесшабашный правитель заявляет, что указал в завещании, что тот умрет спустя 15 минут после его собственной смерти, и поэтому в его интересах желать монарху долгой и счастливой жизни.

В это время на воздушном шаре прибывает дипломатическая миссия – принцесса Лаола, которую прочат в жены сумасшедшему правителю. Ее отец – глупейший Хериссон де Порк-Эпик, жена которого Алоэ беззастенчиво крутит любовь с его личным секретарем Тапиокой. Уличный торговец Лазули, каким-то образом влюблённый в принцессу (о чем та пока и не подозревает), следует за ней несколько дней подряд. Ходить – не летать на воздушном шарике, поэтому он сваливается от усталости и засыпает недалеко от места их приземления. Молодые женщины натыкаются на спящего красавчика, щекочут его, тот просыпается, видит предмет своей любви, целует ее, но Лаола говорит торговцу, что она замужем. Вскоре обе дамы исчезают. И чрезвычайно расстроенный, безмерно огорченный Лазули встречает в эту минуту короля Уфа, с которым, слово за слово, вступает в перебранку. Король счастлив. Жертва найдена!

А в это время прикорнувший (на диванчике англичанина) астролог просыпается и заявляет Уфа, что если он убьёт Лазули, то и сам умрет на следующий день, а через пятнадцать минут после – и астролог тоже! Казнь отменена, и торговца ведут во дворец, где чествуют и ублажают как лорда.

Но Лазули скучно здесь, он чувствует себя как в тюрьме. Он сообщает астрологу и Королю, что влюблен в замужнюю женщину, и те, опасаясь, что ревнивый муж может убить его, опекают его еще больше.

Но на данный момент дипломатическая миссия уже добралась до дворца Уфа. И тут Лазули выясняет, что Лаоли вовсе не жена, а дочь Хериссона, и что отец мечтает отдать ее в жены Уфа, но та не может забыть поцелуя Лазули, а потому король ей ненавистен. Возлюбленные встречаются, объясняются и сбегают – по морю, на лодке. Рассерженный отец посылают погоню, раздается выстрел – принцесса спасена, Лазури исчезает в картонных водах. Туда же следует и картонная лодка.

На следующий день шеф полиции объявляет Лазули мертвым. А это значит, что через день наступит день смерти Короля и чуть позже – его астролога. Уфа, понимая, что часы его считаны, отменяет свадьбу. Лаола оплакивает возлюбленного. Алоэ утешает ее.

И тут, к великому удивлению и радости девушек, появляется спасшийся Лазули, который только что подслушал разговор монарха и астролога и то, какую роль в их жизни он невольно играет. Вспомнив, что король в общем-то был добр и щедр к нему, торговец решает объявиться и появляется как раз в тот момент, когда те «умирают».

Появление живого Лазули возродило в Уфе желание жениться на Лаоли, но тот останавливает его фразой, что тогда он точно предпочтет умереть. Королю ничего не остается, как поженить влюблённых…

Постановка Мариам Клемент, несмотря на всплески смеха и, в принципе, неплохое времяпрепровождение, оказалась скучноватой. Хотя именно эту оперу буффа современники Шабрие называли одной из самых лучших в своем жанре – остроумная, сексуальная и восхитительно написанная.

Декорации и костюмы (немецкий дизайнер Джулия Хансен) представляют собой смешение эпох и стилей. С одной стороны - это нагромождение панорамных полотен средневековой персидской живописи (кстати и хор облачен в чурбаны и шаровары), главные герои носят одежду викторианской эпохи, а молодые люди-комедианты обитают в интерьерах 50-х годов прошлого века. Кроме того, на сцене была масса выдвигающихся – опускающихся – поднимающихся – задвигающихся примитивных (скорее, примитивистских) картонных наборов, которые менялись на сцене с быстротой картинок в калейдоскопе. Картинки эти представляли собой рельефы гор (такие – сякие), красного, красивого и грустного внушительных размеров слона, воздушный шар, невероятных размеров ярко-красную губную помаду – один из образцов чемоданчика, принадлежащего торговцу, корову, пасущуюся на лужайке, волны, лодку и пр.

Музыка Шабрие – на удивление современно звучащая, легкая, радостная, игривая, порхающая. Дирижер Марк Элдер, отмечавший в этот вечер 40-летие своего дебюта на сцене Королевской оперы, провел спектакль со всей выразительностью, игриво и щеголевато, извлекая из музыки все богатство красок.

В вокальном отношении зритель имел шанс получить удовольствие, и в первую очередь – от американской меццо-сопрано Кейт Линдси (Лазули), равных которой на сцене не было. Замечательная актриса и великолепный голос. По мне – так вечер принадлежал ей.

Короля Уфа исполнил французский тенор Кристоф Монтань, выступавший с этой ролью на сцене Франкфуртской оперы, в Амстердаме и теперь в Ковент- Гардене. Он уверенно держится на сцене, создает привлекательный образ незлобного дуралея-короля. Их совместный с напоминавшим внешне Нострадамуса Астрологом (Саймон Бейли) гимн зеленоватому ликеру прозвучал просто восхитительно.

Дебютанты Ковент-Гардена – франко-канадские сопрано Элен Гийметт (Лаола) и Жюли Булианн (Алоэ), а также французские тенор Франсуа Пиолино и баритон Эмери Лефевр – пели хорошо, играли и смотрелись на сцене очень ладно!

Фото: Bill Cooper

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru