«Возрожденный голос». Крестьянский философ

В 1991 году мое упавшее настроение подняла очень приятная встреча. Гари Пальсифер, работавший тогда в издательстве Питера Оуэна, готовил к выпуску книгу "Смех через левое плечо" - автобиографию блестящего русского писателя Владимира Солоухина. Поскольку Солоухин по-английски не говорил, Гари предложил мне на время его пребывания в Лондоне поселить его у себя. Это была для меня нелегкая задача, но я приняла вызов.
Ожидая прибытия Солоухина, я пыталась представить его себе, но то, что мне представлялось, как оказалось, не имело никакого отношения к реальности. Он был архетипом русского крестьянина - крупный, неуклюжий, в мятой, плохо сидящей одежде, с широким лицом и тяжелой челюстью. И за его добрым взглядом прятался намек на угрозу.

Я уверена, что Солоухин, в свою очередь, воображал себе меня и при встрече удивился не меньше меня. Потом он сказал мне, что был в ужасе от мысли, что повстречается с настоящей "белой" русской. Он думал, что я мрачная и надменная, и очень обрадовался, обнаружив, что я дружелюбная и приветливая.
Когда приветствия закончились, я пригласила его поесть, и мы очень быстро подружились. У Солоухина были обманчиво наивные манеры и чудесное чувство юмора. Увы, он прожил у меня всего неделю, но за это время я многое узнала о России (а он о Великобритании), и я сочла его взгляды и философию довольно противоречивыми. Он рассказал мне об ужасах эры Сталина, о разрушении и разорении сотен прекрасных церквей, вспоминая, как он бродил из деревни в деревню, собирая бесценные иконы, валявшиеся в мусоре. Он действительно был знаменит не только книгами, но и изумительной коллекцией икон - а это о чем-то говорит! (Хотя никто толком не знал, откуда у него эта коллекция, но он, по крайней мере, любил иконы, их историю и традиции.)
Мы много беседовали, часто засиживались заполночь, и его пикантные политические анекдоты заставляли меня хохотать до истерики. Проходя мимо моей спальни, Солоухин все время заглядывал в дверь, смотрел на мою фотографию, на которой мне был двадцать один год - с браслетом, который мне подарила княгиня Эндрю - и бормотал: "Да, да... вот типичная красота... таких-то и ссылали в Сибирь... да, да, да... вот она".
Выход книги отмечали с большой помпой в советском посольстве, все еще увешанном портретами Ленина и Сталина, мрачно смотревшими со всех сторон. Мне было очень странно спустя столько лет снова оказаться, так сказать, на "Русской территории", но уже в моей собственной стране.
На следующий год, во время моего последнего визита в Москву, Солоухин пригласил меня на обед в исторический Клуб Писателей, где я чувствовала себя окруженной призраками великих писателей России. Список его членов исключительно длинен, и невольно начинаешь говорить шепотом, чтобы их не побеспокоить. Он также пригласил меня на обед к себе домой. Его квартира была весьма роскошно обставлена по сравнению с обычными московскими квартирами. Стены были увешаны иконами всех мыслимых форм, размеров и времен - целый частный музей. Обед был восхитителен, хоть и пришлось выпить существенно больше спиртного, чем я привыкла. Солоухин явно любил водку и не принимал моих "нет".
Сейчас я с удовольствием смотрю на прекрасную икону, которую он мне подарил. Исключительно мудрый, Солоухин, к своему счастью, был достаточно хитер, чтобы выжить в сталинской России и создать там себе имя. В качестве автографа на своей книге он написал: "Несравненной Кире Максимовне с любовью, в память о нашей России. Я так счастлив, что встретил Вас". Это чувство было взаимным; я почувствовала настоящую потерю, пару лет назад узнав о его смерти, и я рада, что он был моим другом.

продолжение ->

0
добавить коментарий
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ