Пролитое Аннушкой масло давно высохло

«Мастер и Маргарита» Слонимского

«Мастер и Маргарита» Слонимского
Оперный обозреватель

Юбилей неувядаемого ленинградского-петербургского композитора Сергея Слонимского, которому в августе исполнится восемьдесят лет, отметили в Михайловском театре. Концерты, приуроченные к этой дате, идентичные по программе и составу исполнителей, состоялись 9 и 10 июля.

В первом отделении оркестр Михайловского театра под управлением Владимира Юровского впервые исполнил симфонию № 32 Слонимского, а также (с дирижёром Алексеем Богорадом) прозвучали сочинения учеников композитора: Александра Радвиловича и Настасьи Хрущёвой. Это, по всей вероятности, должно было показать широту души мастера, который и на собственном празднике печётся, прежде всего, о любимых питомцах – а с другой стороны, продемонстрировать преемственность поколений и продолжение ленинградской композиторской школы.

Однако вряд ли тут можно говорить о триумфе – здесь налицо, скорее, озвученный ещё в прошлом веке композитором Соловьёвым-Савояровым (более тогда известным, как Юрий Ханин) «Всемирный принцип уменьшающихся композиторов»: Слонимский – любимый ученик Шебалина, Радвилович – любимый ученик Слонимского, и так далее. Матрёшечное уменьшение фигур постепенно обращается в ноль.

Пятичастный опус Александра Радвиловича, озаглавленный «Чеховъ-симфония», настолько безлик и неинтересен, что с таким же успехом мог называться «Гоголь-сюитой» или «Проханов-вариациями» – это одно из тех сочинений, что могло называться «современной музыкой» на рубеже 70-х – 80-х годов прошлого века и уже тогда навевало смертельную скуку.

Концерт для басовой флейты с оркестром «Цахес» Настасьи Хрущёвой, тоже как будто бы сочинение программное, также изобилует «новациями» модерна прошлого века: выкрики оркестрантов, некие глубокомысленные перемещения солиста по сцене, и так далее. Вообще осталось немного непонятным, почему солирующим инструментом была избрана басовая флейта – а не австралийский диджериду, например, или африканская вувузела – солист плевал во флейту, кричал, ухал, гудел, но не извлёк из неё хоть мало-мальски пристойного звука.

Тридцать вторая симфония весьма плодовитого Сергея Слонимского, написанная в прошлом году, напоминает нынешние телевизионные фильмы, снятые про пятидесятые годы: всё сделано вроде бы добротно, «в стиле» – но всё равно непонятно, зачем? Упомянутые в программке «острые созвучия, ритмы и тембры» сами по себе сегодня уже никого не заинтригуют. И это же в полной мере можно отнести к четвертитоновым интервалам и неблагозвучным ладам и всем тем «спортивным упражнениям для мысли», которые сами по себе имеют весьма спорную музыкальную ценность. Иными словами, для ренессанса и признания «неоклассикой» того модерна, который Европа прожила в музыке в 30-е – 50-е годы прошлого века, а Россия – в 60-е –70-е, прошло ещё слишком мало времени. Как метко выразился Артюр Онеггер, такие партитуры интересно посмотреть, но не интересно слушать.

Конечно, особый интерес у меломанов вызывала опера «Мастер и Маргарита» (кстати, эта партитура в нынешнем году также отмечает юбилей - сорокалетний). Многим – пусть в концертном исполнении и в усечённом виде (только первое действие) – всё-таки хотелось услышать когда-то исполненную в Ленинграде и Москве, а затем запрещённую советскими властями оперу.

Однако и здесь многих ожидало разочарование. Роман, который не видел ни одной безоговорочно удачной экранизации или театральной постановки, «растаскан» либреттистами (Ю. Димитрин и В. Фиалковский) на отдельные сцены, выхваченные из разных мест произведения. Конечно, среди просвещённой публики Петербурга вряд ли можно найти человека, незнакомого с романом Булгакова – но тем более странно слышать «картинки к роману», напрочь лишённые цельного композиционного стержня как в музыке, так и в либретто.

Всё это скорее напоминало детскую головоломку-пазл с безнадёжно растерянными по всему дому деталями: краски яркие, но из сумбура маленьких кусочков совсем не складывается хоть сколько-нибудь цельная картина. Дирижёр Владимир Юровский за пультом был безупречен, достойны комплиментов все солисты-инструменталисты; чувствовалась серьёзная репетиционная работа – однако, как известно, из кувшина невозможно вылить больше, чем он вмещает.

Композитор прибег к приёму «инструментального театра» – каждому персонажу соответствуют определённые инструменты. Маргарита – это скрипка, арфа, флейта; Мастер – виолончель, Иуда – рояль, Пилат – кларнет, бас-кларнет и тромбон; Воланд появляется в сопровождении фагота (разумеется!) и флейты-пикколо, которая является «двойником» Кота Бегемота. Но это было как-то совершенно неубедительно; «расписанные» по героям тембры вовсе не гарантируют драматургического «драйва», без которого любое сочинение оперного жанра вряд ли может существовать.

Любопытно, что вспоминающаяся в связи с именем Булгакова и разговором о ленинградской композиторской школе сюита Бориса Тищенко к спектаклю «Собачье сердце», исполненная лет двадцать назад камерным ансамблем в сугубо академической обстановке, так ярко рисовала героев повести, что они почти зримо возникали перед глазами.

В нынешнем же концерте (на самом деле режиссёром В. Фиалковским была предпринята неубедительная попытка сделать нечто вроде полусценической постановки – с намёками на костюмы, креслами, скамейками, солистами оркестра на сцене и театральным светом) было занято много достойных вокалистов – достаточно назвать имена Альберта Шагидуллина (Мастер), Татьяны Моногаровой (Маргарита), Максима Михайлова (Каифа), Сергея Лейферкуса (Понтий Пилат), Вячеслава Почапского (Воланд), Алексея Тановицкого (Иван Бездомный) и других.

Однако, по большому счёту, кроме прихотливо и вычурно выстроенных интервалов, петь им было нечего. Конечно, никто и не ожидал развёрнутых ариозных номеров в стиле, скажем, Доницетти или (ближе к нашему времени и к теме) “Jesus Christ Superstar” Эндрю Ллойда Уэббера. Однако всех без исключения персонажей Слонимский наделил не только куцыми и изломанными, но и на редкость плаксивыми интонациями. Ноет Иешуа о том, что «правду говорить легко и приятно», воет Пилат о своей головной боли, скулит Маргарита о своей любви к Мастеру – а последний хнычет, вспоминая судьбу своего романа, и подвывает Иуда, предавая Иешуа. Этакая «печаль на Руси».

Единственным солистом, который отчаянно (почти в стиле театра Петросяна) комиковал на сцене, был тенор Вячеслав Войнаровский в роли Здравомыслящего (так либреттисты окрестили булгаковского Берлиоза). Певец блеял, кукарекал, повизгивал и похрюкивал. Он, кстати, и собрал львиную долю оваций после спектакля, окончание которого автор этих строк воспринял с большим облегчением.

И вряд ли здесь дело в «неспособности рецензента к восприятию современной музыки» – напомним, что партитуре исполнилось сорок лет. Просто герои оперы предстают в ней двухмерными фигурками из картона, а роман Булгакова – детской книжкой-«раскраской». Кстати, ценителей музыки Сергея Слонимского можно утешить тем, что в Михайловском театре ходят упорные слухи о возможной постановке этой оперы в будущем сезоне.

Мне же лично постоянно вспоминаются слова Треплева из «Чайки»: «Я так много говорил о новых формах, а теперь чувствую, что сам мало-помалу сползаю к рутине… Да, я все больше и больше прихожу к убеждению, что дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет, потому что это свободно льется из его души».

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Сергей Слонимский

Персоналии

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ