В наступающем году национальный театральный фестиваль "Золотая маска" отметит не совсем круглый, но все же юбилей – 15-летие довольно-таки успешной деятельности. За прошедшие годы "Маска" стала реальностью российского культурного пространства: фестиваль ждут, с интересом следят за выдвижением номинантов и за самой конкурсной программой. Россия не избалована фестивальным движением, если сравнивать с соседними европейскими странами, то у нас фестивалей по-прежнему до обидного мало. Тем ценнее те усилия, что предпринимают на протяжении стольких лет организаторы "Маски", сделав этот форум по-настоящему общероссийским достоянием.

Оперная программа 2009 года весьма разнообразна, правда в основном в номинациях фигурируют столичные постановки и только две провинциальные. Безусловно, этому есть объективные причины, поскольку лучшие артистические (вокальные, музыкальные, режиссерские) ресурсы сосредоточены в Москве и Петербурге. Однако в прошлые годы "Маске" удавалось как-то компенсировать этот дисбаланс, например показом некоторыми провинциальными труппами спектаклей и помимо конкурсной программы. В 2009-м что-то, возможно финансовые проблемы в условиях кризиса, помешало это сделать, поэтому до Первопрестольной доедут только "Орфей" Клаудио Монтеверди в постановке Пермского оперного театра и "Александр Македонский" Владимира Кобекина, работа Якутского оперного театра, уже показанная в Москве в прошлом году.

Московские спектакли, попавшие в фестивальную афишу, это – "Майская ночь" театра им. Станиславского и Немировича-Данченко (режиссер Александр Титель), "Пиковая дама" Большого театра (только в номинации "лучший дирижер" - выдвигается Михаил Плетнев) и "Человеческий голос" Франсиса Пуленка, представленный фондом "Русское исполнительское искусство". Из северной столицы привезут россиниевскую "Золушку" в постановке театра "Зазеркалье".

Разумеется, не обойдется и без фаворита всех пятнадцати "Масок" - Мариинского театра. В этот раз в программе – сплошь произведения наших современников. Однако по сложившейся уже традиции ввиду особой занятости питерской труппы на гастролях по всему миру и в особенности из-за всегда сверхплотного графика ее худрука Валерия Гергиева Мариинка покажет свои спектакли вне фестивальной сетки. "Золотая маска-2009" пройдет с 27 марта по 17 апреля, а лидирующая труппа российской оперы уже побывала в Москве с "Очарованным странником" Родиона Щедрина и еще раз наведается в феврале, представив "Братьев Карамазовых" Александра Смелкова.

Опера для концертной сцены (так сам Щедрин определил жанр своего нового опуса) по повести Николая Лескова уже гостила в Москве в концертном варианте в прошлом году и произвела немалое впечатление на столичную критику и публику. Ярко выраженное ораториальное начало в произведении, намерения автора, видевшего свое детище вне декораций, костюмов и современной режиссуры, не смутили Валерия Гергиева, и он решился на сценическую версию оперы, впервые представленную на фестивале "Звезды белых ночей" прошедшим летом. Желание быть первопроходцем и здесь восторжествовало. И если уж Гергиеву не суждено было быть первым исполнителем произведения (напомним, что его премьера прошла в 2002-м в Нью-Йорке, под управлением Лорина Маазеля), то первую постановку на сцене осуществил именно он. В столице для показа нового спектакля был выбран Зал им. Чайковского, где, уже по сложившейся традиции (сценические версии опер филармония устраивает не впервые, в том числе и с помощью Мариинки: такими были "Пиковая дама" в 2004-м и "Тристан и Изольда" в 2005-м) для оркестра освободили партер, а на сцене установили стационарную конструкцию крестообразного типа.

Для своего нового произведения Щедрин выбрал вновь Лескова, одного из своих любимых авторов. Как говорит сам композитор "для оперы температура ощущений должна быть много выше нормальной, не 36,6, а 39,5, а то и все 40!" В повести Лескова все это, безусловно, есть – и накал страстей, и борьба ада и рая за человеческую душу, и безысходная русская тоска. Главные герои произведения – это Иван Флягин, цыганка Груша и безымянный Князь. И хотя их так мало, всего трое, это не мешает сделать произведение полным остродраматического действия.

Центральная фигура Флягина, чье житие и есть путь "очарованного странника", – очень русский характер: глубокая вера и искренность сострадания соединяются в нем с изощренной жестокостью, добросовестность и исполнительность – с беспечностью и бесшабашностью. Поступки Флягина плохо объяснимы с точки зрения логики, но весьма понятны тем, кто живет в России: главный герой не знает ни в чем удержу, и хорошие, и чудовищные поступки доведены до крайности, до предельной точки, когда возврата не может быть ни при каких обстоятельствах. Флягин грешит и кается, и вновь грешит. В отличие от Лескова Щедрин более милосерд к своему герою: в конечном итоге он оставляет Флягина в монастыре, давая ему шанс искупления и покаяния.

По сравнению с Флягиным Груша и Князь – эпизодические, хотя и очень яркие фигуры. И яркими их делает не сюжет, не действо – здесь их поступки, их роль лишь оттеняют судьбу главного героя – а музыка. Опус Щедрина можно назвать в полном смысле слова оперой, поскольку здесь есть главное, что отличает этот жанр – музыка, о которой стоит говорить. Интерес Щедрина к фольклору, к архаичным пластам народного творчества известен давно и в этом произведении он остается верен себе и национальной русской школе, коренящейся еще в творчестве Глинки и кучкистов. Музыка пропитана русским духом и достигается это отнюдь не только за счет использования балалайки, гуслей и традиционного для больших русских опер колокольного звона, а также значительного хорового начала. Сама изощренная музыкальная ткань, как бы сложна она не была, основана на русском мелосе, на попевках и интонациях, характерных для народного или церковного (но именно русского церковного) пения. Кроме того, даже чисто звуковые эффекты, не имеющие национальности, такие как гудки плывущих по Волге пароходов, имитируемые двумя трубами, или пастушеские переклички деревянных духовых создают акустическую атмосферу равнинного раздолья центральной России. В музыке этой оперы Щедрина есть то, ради чего мы и идем в музыкальный театр – любование тембрами, игра тембрами, сопоставление тембров. Это и тембры человеческих голосов (а солистам и хору есть что попеть в этом произведении), это и тембры самых разнообразных инструментов. Театр тембров – взамен эпатажной псевдотеатральности современного оперного театра – оказывается весьма убедительным, прекрасно показывающим как много еще удивительного можно найти в традиционных, классических средствах выразительности, которые многими давно рассматриваются как устаревшие. В партитуре, полной музыкальных красот, находится место и тихому, проникновенному пению, и долгим, выдержанным паузам, создающим атмосферу завороженности, таинственности, размышления, и ярким оркестровым интерлюдиям, полным драматизма и нешуточных страстей. Наиболее привлекательна, конечно, партия Груши. Первый выход героини – акапельная протяжная песнь, сразу оперирующая к нашей национальной музыкальной памяти (вот она, страдающая душа! – мы знаем ее по Любаше из "Царской невесты" Римского-Корсакова). В музыкальной характеристике Груши Щедрину удается просто немыслимое: охарактеризовать русскую цыганку без пошлой "цыганщины". Все узнаваемо, просто, порой прямолинейно, но совершенно ново, свежо, не затерто. Князю в партитуре отводится не так много места, но образ получается выпуклый, запоминающийся: высокому, бесплотному тенору (сродни высоким тенорам церковных хоров) поручено передать характер капризного, легкомысленного и переменчивого в настроении и желаниях аристократа. Максимум пения у Флягина, но композитор сознательно избегает здесь красот и звуковых эффектов, партия главного героя сродни житийному повествованию – обстоятельно, монотонно, словно из-за стен монастыря, в котором Флягину суждено провести остаток дней. Ансамбли и массовые сцены сочинены ярко, с предельной остротой и накалом страстей. Таковы, например, сцены алкогольного соблазнения Флягина, безудержного цыганского веселья в таборе, смерти Груши.

Уровень музыкального исполнения, продемонстрированный в Москве, без преувеличения очень высок. Оркестр Валерия Гергиева превосходно создает магию тембров, все составляющие, до самого маленького соло пианиссимо флейты сыграны с поразительной точностью, при этом не оставляют ощущения каторжного труда по освоению современной партитуры. Монолитное звучание хора отсылает к лучшим образцам русского хорового пения. Сергей Алексашкин (Флягин) мастерски пользуется своим величавым басом, ему подвластно и эпическое повествование, и краткие, но яркие всполохи страстей. Андрей Попов со своим пронзительным тембром является превосходным неврастеником-князем. Но подлинное открытие – это молодая Кристина Капустинская в партии Груши: исключительно красивое, ровное во всех регистрах меццо, без бабьего голошения, но с русской сердечностью. Добавьте к этому еще и недюжинную сценическую свободу, продемонстрированную артисткой, которая умудряется петь красиво, танцуя и бегая по сцене. Порой судьба преподносит нам настоящие сюрпризы: откуда они берутся, эти абсолютно безвестные, но абсолютно готовые для сцены не просто артисты, но личности?

Своеобразие замысла Щедрина, видевшего свое детище прежде всего на концертной эстраде, вселяло заранее некоторое недоверие в возможности современного режиссерского театра: не испортили бы! Ведь испохабить "Аиду" или "Китеж" не страшно – всегда есть возможность послушать или посмотреть классические интерпретации (пусть и не всегда вживую). А вот испортить впечатление от нового произведения – очень просто. И вполне возможно, что это будет уже навсегда. К счастью для постановки "Странника" пригласили вовсе не эпатажного, "модного" деятеля, но именно режиссера музыкального театра Алексея Степанюка. И это дает свои результаты – скупая, но очень точная сценография: сухой, болотистой травой, по которой, словно по китежской пустыни, скитаются герои оперы, усажена вся сцена. Скупая, но опять же очень точная режиссура: певцам, не мешают петь, не обременяя их неудобными и сомнительными в эстетическом плане мизансценами. Значительна роль мужского миманса, предстающего то Валаамскими монахами, то цыганским табором, то татарами, десятилетие в плену у которых провел главный герой. А вот хор выведен за рамки действия, обряжен в монашеские рясы, расположен в оркестровой яме – подобно хору-комментатору античных трагедий. Степанюк во всем идет от музыки – музыкальное повествование на первом плане, а режиссура не самодавлеет, она всего лишь помощница. Благодаря этому не нарушена ткань произведения, не попрана жанровая самодостаточность оперы. Метод Степанюка (а его работы известны Москве, поскольку именно в его постановках шли мариинские "Пиковая" и "Тристан" на филармонической сцене) идеален для оперного театра: пусть режиссерское решение не поражает, не удивляет и не будоражит; но оно и не корежит первоначальный замысел автора произведения.

Что ж, первое явление "Маски-2009" более чем удачно: это не просто модный, нашумевший спектакль, это – именно искусство с большой буквы. Будем надеяться, что и другие номинанты не подкачают.

Фото Н. Разиной и В. Барановского предоставлены Мариинским театром

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru