«Женщина с тенью»: сделано в Италии

Игорь Корябин
Специальный корреспондент

Республика способствует развитию культуры и прогрессу в области
науки и техники, осуществляет заботу о природе и сохранении
исторического и художественного богатства Нации.
Конституция Италии, п. 9.

ПРОИГНОРИРОВАНО!

Государство рассматривает оперно-концертную деятельность
как отвечающую общим интересам, поскольку намерено содействовать
музыкальному, культурному и социальному воспитанию национального
общества. Государство способствует поддержанию и развитию
подобного рода деятельности соответствующими мерами.
Закон от 14 июля 1967 года № 800, п. 1.

1/5

УПРАЗДНЕНО

законопроектом от 30 апреля 2010 года № 64, предложенным
Председателем Совета Министров Сильвио Берлускони
и Министром имущества и культуры Сандро Бонди
и одобренным Президентом Италии Джорджо Наполитано.

Текст листовки, распространявшейся перед
Teatro Comunale во Флоренции. Май 2010 года
(надписи на плакате слева: вверху – «Задыхаемся!», внизу –
«Сотрудники итальянских оперных театров протестуют»)

Фестиваль «Флорентийский музыкальный май» и его театр

Собираясь в мае в Милан на «Симона Бокканегру», я планировал поездку таким образом, чтобы посетить и Флоренцию, где ежегодно в это время проходит известный на весь мир фестиваль. В этом городе я бывал ранее дважды, но исключительно в туристических целях, и каждый раз – не в мае. Между тем, желание приобщиться к музыкальной жизни «тосканской жемчужины» всё росло и росло. В результате в нынешнем сезоне мой первичный реально обрисовавшийся театральный запрос ограничился лишь одной фестивальной постановкой – «Женщиной без тени» Рихарда Штрауса. Возможно, для первого знакомства с фестивалем следовало бы посетить какую-нибудь итальянскую оперу, но что поделать: нынешний 73-й сезон фестиваля «Флорентийский музыкальный май» (Maggio Musicale Fiorentino) прошел под знаком ориентальной тематики (verso oriente). Он был основан итальянским дирижером Витторио Гуи в 1933 году. В последние годы в его ежегодной программе – три-четыре оперные постановки, обширная концертно-симфоническая программа, а также балетные спектакли.

Первоначально фестиваль был задуман как плацдарм для постановок забытого и редко исполняемого оперного репертуара, однако сейчас это перестало быть догмой: ставятся и вполне традиционные, и заведомо популярные названия, представляющие широкий спектр национальных композиторских школ и музыкальных стилей. Главная прокатная площадка фестиваля – Teatro Comunale (или Teatro del Maggio Musicale Fiorentino), ничем не примечательное по архитектуре огромное здание на 1800 мест с современным дизайном интерьеров и зрительного зала. В «фойе» Teatro Comunale, имеющем отдельный вход, называемом Piccolo Teatro и вмещающем около 600 зрителей, осуществляются специальные камерные проекты фестиваля. В этом сезоне еще одной фестивальной площадкой был Teatro Goldoni, небольшой театр в классическом традиционном стиле. Несмотря на свое название, фестиваль в последнее время проходит в мае-июне, а в этом году открылся в предпоследний день апреля. Всё остальное время в Teatro del Maggio Musicale Fiorentino идут спектакли по незыблемой (в отличие от репертуарного проката) итальянской системе оперного сезона (stagione lirica).

Изначально на месте нынешнего Teatro Comunale был сооружен гигантский амфитеатр под открытым небом, получивший название Politeama Fiorentiono Vittorio Emanuele. Он был открыт 17 мая 1862 года «Лючией ди Ламмермур» Доницетти, став важным центром культурной жизни города. После пожара театр вновь распахнул свои двери в апреле 1864 года. В 1882-м, наконец, была сконструирована крыша, а в 1911-м в нем появилось электричество и отопление. В конце 20-х – начале 30-х годов XX века здание театра перешло к городским властям, которые переименовали его в Teatro Comunale и в послевоенные годы постоянно его реконструировали. Окончательно Teatro Comunale, в том виде, в котором он существует и по сей день, открылся в мае 1961 года постановкой оперы Верди «Дон Карлос». В результате он приобрел зрительный зал «эллиптической» формы, состоящий из большого партера, бельэтажа лож и двух скругленных галерей, которые напоминают очертания бывшего амфитеатра. С основанием фестиваля «Флорентийский музыкальный май» у театра появилось и его второе (гораздо более употребительное) современное название.

Информация для официального протокола: президент Фонда Teatro del Maggio Musicale Fiorentino – мэр Флоренции Маттео Ренци, его суперинтендант – Франческо Джамброне (совсем недавно представлена новая персоналия, сменяющая его на этом посту, – Франческа Коломбо), художественный руководитель Фонда – Паоло Арка`, главный дирижер фестиваля – Зубин Мета. В этом году основную оперную программу составили новая постановка названной оперы Рихарда Штрауса, а также «Похищение из сераля» Моцарта – одна из постановок, уже имеющихся на счету Teatro del Maggio Musicale Fiorentino. Мировая премьера «Женщины без тени» состоялась в Вене в 1919 году (Staatsoper), итальянская – в Венеции в 1934-м (Gran Teatro La Fenice), первое исполнение во Флоренции – в феврале-марте 1993-го (Teatro Comunale: не в рамках фестиваля). Так что нынешнее обращение к «Женщине без тени» – первое за всю историю фестиваля. Музыкальный руководитель и дирижер обоих проектов – Зубин Мета, маэстро, не нуждающийся ни в малейшем представлении как вообще, так и в отношении фестиваля в частности. В творческой «табели о рангах» этого смотра пост главного дирижера Зубин Мета занимает с 1986 года, а в 2006 году, в знак особых заслуг музыканта перед фестивалем, ему было присвоено пожизненное звание почетного дирижера.

Черный май «Флорентийского музыкального мая»

Всё, о чем было сказано выше, создало в общем плане тот самый позитив, который в связи с предстоящей поездкой не преминул отразиться на весьма оптимистичном предварительном настрое. Однако 5 мая, когда я еще был в Москве, из пресс-службы фестиваля пришла рассылка об отмене спектакля, назначенного на 8 мая из-за забастовки, направленной против всё того же «знаменитого» законопроекта Бонди, резко сокращающего государственное финансирование итальянских оперных театров. Мгновенно отсылаю вопрос, окончателен ли этот «приговор», на что опять-таки молниеносно получаю утвердительный ответ: окончательный и «обжалованию» не подлежит. Этот вопрос был обусловлен тем, что после премьеры «Женщины без тени» 29 апреля на открытии нынешнего 73-го по счету фестиваля (а всего было запланировано 4 показа этой постановки) в новостном блоке его официального сайта на тот момент речь шла лишь об отмене второго и третьего представлений (2 и 5 мая). Правда, уже на следующий день последовало обновление – и будучи еще в Москве я понял, что все иллюзии на спектакль 8 мая рассеялись как дым, более того стала очевидной угроза, что забастовка перекидывается и на другие фестивальные мероприятия. Если в ситуации с моим миланским «Бокканегрой» оставалась неопределенность и была хотя бы небольшая вероятность положительного исхода, то флорентийская «Женщина» махнула тенью, которой у нее не было, окончательно и бесповоротно! Вычеркнув ее «навсегда» из своей жизни, автор этих строк вояжа из Милана во Флоренцию тем не менее отменять не стал, сосредоточившись лишь на музейно-архитектурных аспектах и «досмотрев», наконец, всё, на что не хватило времени в предыдущие заезды, и выполнив, таким образом, «обязательную» программу-минимум пребывания во Флоренции среднестатистического туриста.

В конце дня оставшись, как водится, без ног и без спины, а также потеряв при этом чувство всякой реальности от переполнявших душу визуальных впечатлений, ваш покорный слуга, преодолев Ponte Vecchio на обратном пути от Palazzo Pitti, последнего пункта своего «паломничества», решительно повернул влево – и ноги, которые уже отказывались было идти, вдруг понесли его вдоль набережной Арно прямиком к Teatro Comunale. На вопрос «зачем?» ответа в тот момент у меня не было, но я четко знал, что так надо. На подходах к театру я увидел… толпу людей: кто-то обменивал в кассе свою бронь на билеты, кто-то входил вовнутрь (пуск уже был в разгаре), кто-то еще спокойно дышал свежим воздухом, – словом была обычная картина перед театром до начала спектакля. Начав от увиденного «тихо сходить с ума», я пробрался сквозь толпу к стойке прессы. Всё еще ничего не понимая, я осторожно спросил, что за спектакль дают сегодня вечером? «Женщина без тени», – последовал ответ, и это «добило» меня окончательно, после чего моя, на первый взгляд, не очень-то правдоподобная, хотя и абсолютно правдивая история, была выслушана с необычайно редким пониманием. Пришлось методично объяснять, что я журналист из России, что аккредитация мне заблаговременно была подтверждена, но три дня назад отменена по причине забастовки, что в неожиданно изменившейся ситуации обратного «отката» от пресс-службы театра я так и не получил, но тем не менее всё равно приехал, ибо Флоренция планировалась как часть всей моей нынешней поездки. Несмотря на то, что в списке аккредитованных журналистов моего имени – понятное дело! – не оказалось, в ту же секунду я стал счастливым обладателем заветного «пресс-тикета» и ваучера, который и обменял на буклет-программу в магазинчике при театре… Воистину, чудны дела Твои, Господи: siamo in Italia! Мы в Италии! В Италии, конечно, но в Европе ли на все сто процентов?.. Вот ведь в чем вопрос!

Как и в Милане, перед началом спектакля во Флоренции 8 мая я стал свидетелем еще одной уникальной акции, но на этот раз – «в исполнении» единственного музыканта: заняв место за пультом оркестра и взяв наизготовку исходную дирижерскую позицию, Зубин Мета, вдруг неожиданно повернулся к залу и под его одобрительные овации произнес «пламенную» речь протеста, подвергнув критике сложившуюся деструктивную ситуацию с проталкиванием ненавистного правительственного законопроекта и спровоцированными им забастовками. Квинтэссенция этого выступления нашла отражение в новостях официального сайта Teatro del Maggio Musicale Fiorentino: в лице такого большого музыканта это событие предстает настолько экстраординарным, что не познакомить российских поклонников оперы с основными его тезисама было бы в корне неверным.

«Этот театр в большей степени, чем другие театры в Италии, наглядно показал, что здесь не согласны с этим декретом», – это заявление Зубина Меты, прозвучавшее с подиума «Флорентийского музыкального мая» перед началом представления «Женщины без тени», было встречено одобрительными овациями публики. Мета, прицепивший к лацкану фрака желтую кокарду (ленточку) «оздоровителей культуры» (как и весь персонал Teatro del Maggio Musicale Fiorentino и других оперных театров Италии), сказал, что «все мы счастливы быть сейчас здесь. Не было простым ни для кого – ни для музыкантов, ни для рабочих – с тяжелым сердцем осуществлять подготовку опер и концертов». Затем выдающийся дирижер заявил, что «у него есть большой друг во Флоренции: это мэр Маттео Ренци, который в подчиненной ему Провинции, а также в Регионе Тосканы смог убедить рабочих и служащих приостановить забастовку, заручившись их поддержкой». «Трудящиеся согласились и сделали это ради вас, – сказал маэстро, показывая на публику, – и ради Флоренции». Тем самым для того, чтобы приостановить забастовку, трудящиеся и мэр проявили «тактичность и благоразумие». «Мы здесь всегда, не считая тех, кто приходит сюда снова и снова», – сказал Мета. – Мы знаем, наш путь долгий и тернистый». Однако, по его словам, необходимо развернуть «круглый стол для дискуссий и вынести на его рассмотрение проект нового трудового национального контракта для всех работников театра: в Италии не забывают, что именно на этой земле возродилась культура, а искусство оперы возникло во Флоренции». «Пожалуйста, – сказал в заключении Мета, обращаясь к публике, – делайте всё, что можете, пишите даже министру. Будем продвигаться вперед вместе».

Однако 7 мая, когда я был в Милане, где меня, естественно, в первую очередь преследовало беспокойство за местные театральные катаклизмы, я еще не знал, что во Флоренции прилагаются недюжинные усилия, чтобы переломить забастовку. Полная картина случившихся событий окончательно прояснилась для меня лишь по возвращении в Москву, когда с помощью Интернета удалось ознакомиться с содержанием официального пресс-релиза Муниципалитета Флоренции (Palazzo Vecchio, Piazza Signoria, 1):

07/05/2010

«Флорентийский музыкальный май». Маттео Ренци: «Спасибо всем участникам, способствовавшим приостановке забастовки. Я высоко оценил их чувство ответственности».

«Я высоко оценил чувство ответственности сотрудников и сотрудниц фестиваля “Флорентийский музыкальный май”, которые инициировали решение приостановить забастовку. Всем им – моя искренняя благодарность. Как сказал Маттео Ренци, мэр Флоренции и президент Фонда «Флорентийский музыкальный май», именно по итогам дневного профсоюзного совещания принято решение, начиная с завтрашнего дня, приостановить забастовку протеста против законопроекта реформы оперных театров. Впереди у нас много работы по возобновлению фестивальной программы и по сохранению уникального опыта «Флорентийского музыкального мая», – добавил Ренци, – но в то же время нам следовало бы научиться встречать во всеоружии каждый провокационный вызов, который будет у нас еще впереди».

Стало известно также, что 20 мая (18:30) во Флоренции прошла еще одна акция протеста под названием «Un abbraccio al Maggio» («Объятие “Музыкального мая”»): ее участники, взявшись за руки, кольцом оцепили квартал вокруг Teatro Comunale. В ней приняли участие Франческо Джамброне, Зубин Мета со своей супругой Нэнси Мета, а также Даниэль Баренбойм, приехавший из Милана «в окна дирижирования» им в «Ла Скала» премьерной серией «Золота Рейна» Вагнера и имевший в этом сезоне также сольные выступления в качестве пианиста и на «Флорентийском музыкальном мае». Трудно, конечно, прогнозировать, как будут развиваться события дальше и какие еще катаклизмы ждет оперу на Апеннинах в следующем сезоне, но хочется верить, что совместными усилиями музыкантов и публики ситуация в музыкальных театрах Италии всё же изменится к лучшему…

В царстве теней Рихарда Штрауса

Музыкально-эстетическое удовольствие от любого оперного спектакля – это, как правило, всегда, продукт целого комплекса визуального, драматического (в вербальном отношении) и музыкального аспектов художественного воздействия на публику. Вопрос лишь всегда в том, в какой пропорции и с какой степенью значимости каждая из названных составляющих играет свою роль в спектакле. В отношении «Женщины без тени» Рихарда Штрауса, новой постановки фестиваля «Флорентийский музыкальный май», со всей очевидностью можно сделать вывод: одинаково сильно впечатляют все три ее составляющие. Даже несмотря на большой пиетет Штрауса к Вагнеру, названное «многокилометровое» музыкальное полотно Рихарда Штрауса вовсе не является апологетикой масштабных музыкальных драм его великого предшественника. В «Женщине без тени» (1919) Штраус создает свой особый музыкальный язык – язык «эпически-романтической мистерии», но при этом значительное место отводит в этой работе недвусмысленно выраженному «социальному» гротеску и бездонному философствованию, которому, кажется, с наибольшим упоением композитор предается в многочисленных «программных» симфонических антрактах. Что и говорить эклектика замысла данного музыкального произведения изначально заключена уже в самом либретто Гуго фон Гофмансталя, а нерв композиторской мысли мастерски наполняет ее эклектикой музыкальной.

«Женщина без тени» – одна из тех оперных партитур, которые просто слушать, сидя в театре, недостаточно, и создатели спектакля сделали всё от них зависящее, чтобы на протяжении почти четырех часов, эта опера, потрясающе «слушаясь», не менее потрясающе, даже при такой явной статике сюжета, еще и «смотрелась», причем, с неослабевающим зрительским интересом! В качестве триединого демиурга, ответственного за режиссуру, сценографию и костюмы, выступает Яннис Коккос, постановщик греческого происхождения (родился в Афинах), но с 1963 года постоянно проживающий во Франции: фигура, давно уже творчески состоявшаяся, хорошо известная в музыкальном мире и завидно востребованная в Европе. Отдельными пунктами следует назвать имя француза Эрика Дуранто, «креативщика» видеосценографического обеспечения, играющего в «визуальной симфонии» обсуждаемой постановки весьма важную роль, а также, пожалуй, итальянца Джанни Мантованини, художника по свету, составившего прекрасный ансамбль с двумя предыдущими персоналиями. Назовем для порядка и фигурантов-постановщиков вспомогательного звена: это итальянец Пьеро Монти (хормейстер), испанец Марко Берриэль (хореограф) и француженка Анне Бланкар (драматург).

Когда в перечне постановщиков спектакля появляется номинация драматурга (она намеренно здесь приведена последней), это всегда вызывает улыбку, ибо режиссер, ставящий спектакль, просто не сможет достичь художественно значимого результата, если не будет еще и драматургом своей собственной постановки. Заметим, что предыдущая (она же первая) постановка этой оперы во Флоренции в 1993 году прекрасно обходилась без драматурга! И ничего: как говорится, все «остались живы»! Подобная традиция «лишней ставки» в последнее время культивируется, как правило, в немецких музыкальных театрах, но как видно, добралась и до Италии! Почему-то, к примеру, у «Похищения из сераля», другой постановки «Флорентийского музыкального мая» нынешнего года, никакого драматурга нет, но сей факт вовсе не значит, что в этом спектале, пусть и с абсолютно иными постановочными проблемами, режиссеру не надо решать специфические задачи театральной драматургии! Что касается «Женщины без тени», то Яннис Коккос, Эрик Дуранто и Джанни Мантованини – творцы вполне самодостаточные, которые вполне преуспели бы в этой работе и без «удачного», но, в общем-то, абсолютно бесполезного «трудоустройства» драматурга.

В основе сюжета оперы – древняя и красивая легенда (почему не японская?) юго-восточных островов, которая в разработке либретто Гофмансталя оказывается настолько запутанной, что логические мотивации поступков героев или сопутствующих им явлений порой объяснить и понять чрезвычайно трудно. Но именно эта множественность смыслов и запутанность коллизии как раз и рождает на свет удивительную музыкальную притчу, которая по глубине своего вокально-симфонического образного языка и силе психологического воздействия на слушателя без колебаний причисляется в качестве однозначного шедевра музыкального постмодернизма к разряду самых «пронзительных» партитур Рихарда Штрауса.

Дочь феи, по воле случая став женой Императора, приобретает титул Императрицы. Супруги искренне любят друг друга, но стать человеком Императрице не суждено: у нее нет тени, а значит, не может быть и детей – эти атрибуты человеческой природы, согласно сюжету, взаимосвязаны. Нежные и трепетные отношения главных героев подвергаются испытаниям: если к назначенному сроку тень у Императрицы не появится, Император превратится в камень. В неблаговидные планы по «покупке тени» у Жены Барака, простого красильщика, Императрицу, до конца не осознающую все роковые последствия этого шага для обычных людей, втягивает Кормилица, персонаж, наделенный в этой опере поистине мефистофелевскими деструктивными чертами. После раскаяния Жены Барака (первого психологического испытания в опере) планы Кормилицы терпят фиаско: Барак с Женой и Императрица отправляются в преисподнюю на суд духов. Второе испытание с честью выдерживает уже Императрица, не испив из Золотого источника и не поддавшись искушению построить свое счастье на несчастье Барака и его Жены. В этом заключен философский смысл притчи, которая имеет также и мотив искупления. В результате благородное самоотречение Императрицы приводит к двум счастливым финалам в отношениях двух пар супругов, а сама она получает заслуженную тень, добытую не обманом, а данную свыше. Естественно, что на этом празднике жизни и супружеского предназначения в отношении продления рода нет места только Кормилице-лиходейке.

Несмотря на изначальную ориентальность либретто с контрастными сопоставлениями двух противоположных измерений – мира духов и мира людей – никакой визуальной ориентальности в постановке Коккоса – Дуранто – Мантованини вы не отыщете, как не сможете почувствовать и резкого контраста двух названных измерений, как это было, к примеру, в спектакле Мариинского театра, его осенней премьере нынешнего сезона, которую благодаря акции «Золотой маски» автору этих строк довелось увидеть зимой в Москве. Использующую современные видеотехнические и осветительные приемы флорентийскую постановку, даже при ее большой продолжительности, отличает удивительная камерность. Она почти домашняя, теплая и искренняя, но без бытового принижения. Она абстрактна как в царстве людей, так и в царстве теней – духов и фей. Но эта абстракция сама по себе не иррационально надуманная, а рационально продуманная. Парадокс, но «рациональность абстракции» местами граничит даже с вполне театральной, если хотите, традиционной, реалистичностью.

Постановка «Флорентийского музыкального мая», прежде всего, – спектакль крупных психологических планов, потрясающих вокально-актерских работ и глубоких философских обобщений. Персонажи Янниса Коккоса намеренно статичны, но абсолютно достоверны. Его постановка – однозначно о людях, даже если это и не люди, а «тени, не имеющие теней». При этом минимальная костюмная театральность и минимум объемных декораций мощно компенсируются «живописно-эффектным» богатством ландшафта задников, возможно, ничего конкретного и не говорящих, но определенно создающих настроение вечности и очень удачно вписывающихся в музыкальную (порой противоречивую) экспрессию такой высоко интеллектуальной оперной партитуры, какой и является «Женщина без тени» Рихарда Штрауса. Это тот удивительный случай, когда весь постмодернизм остается в сюжете и музыке, а в постановке как театральной субстанции нет ни навязшей в зубах постмодернистской брутальности, ни, в сущности, слащаво-фальшивой романтической театральности. Именно крупноплановая «абстрактная реалистичность» является главным и поразительно захватывающим достоинством спектакля: невозможно отделаться от ощущения, что Яннис Коккос ставил не «Женщину без тени», а «Женщину с тенью». Почему бы и нет, раз тень Жены Барака реальна с самого начала, а Императрице, которую Кормилица так и не смогла склонить к недоброму, тень после долгих перипетий сюжета всё равно будет дарована свыше? Режиссер победил: сильное эмоционально-художественное послевкусие от его спектакля, пожалуй, важнее всего.

В царстве музыкальных титанов: от триумфа битвы к восторгу победы…

Для постановки этой грандиозной оперы необходимо пять первоклассных исполнителей главных партий, обладающих большими, выносливыми голосами. Сначала о женских голосах на партии Императрицы, Кормилицы и Жены Барака. Интересно, что композитор, предписывая их раскладку, делает это более пристально, чем просто указывает тот или иной тип голоса. Так, партии Императрицы и Жены Барака поручены не просто сопрано, а высокому драматическому сопрано, партия Кормилицы – не просто меццо-сопрано, а драматическому меццо-сопрано. Само по себе определение «высокое драматическое сопрано» далеко не тривиально – петь мощно, объемно, плотно, но в то же время высоко, тембрально легко и звонко… Одному Богу только известно, как этого можно достичь, но флорентийский спектакль впервые вживую убедил меня, что можно. В партии Императрицы была роскошная и достаточно известная канадка Адриана Печонка (Adrianne Pieczonka), активно востребованная сейчас в Европе (но имеет также контракты и в Америке) и после дебюта на родине начинавшая покорение международного оперного Олимпа с Вены – сначала на сцене Volksoper (1989), а затем и на сцене Staatsoper (1991). Партия Императрицы в ее исполнении – настоящий вокально-драматический портрет истинной чистоты и непорочности, интонации найденные для нее певицей, прозрачны и холодны, но в тоже время выразительно глубоки, проницательно светлы и подкупающе наивны. Совершенное постижение совершенно благодатного музыкально-драматического образа!

Звучание нашей соотечественницы Елены Панкратовой* гораздо более мясистое и объемное, но, тем не менее, всё еще уверенно соответствующее предписаниям композиторского кастинга. Голос огромной спинтовой мощи и поразительной рафинированной чистоты в партии Жены Барака захватывает теплотой чувства и драматической экзальтацией, но он ни на миг не забывает о том, что сначала должен петь, а не переходить на крик, а уж только после этого выражать в пении необходимые эмоции. Блестящее исполнение, великолепная трактовка образа! Ничего ранее об этой певице мне слыхать не доводилось, и стоило приехать в Италию, чтобы познакомиться с ее искусством!

Вокальное образование певица получила в Екатеринбургской консерватории. Затем прошла курс усовершенствования вокальной техники в Санкт-Петербургской консерватории в классе профессора Тамары Новиченко. Является победительницей различных международных конкурсов в Барселоне, Гамбурге и Катании. Приняла участие в ряде мастер-классов Ренаты Скотто в различных европейских странах. С 1996 года, выступая в главных партиях, много поет в Европе (преимущественно в немецкоязычных странах). Среди ее героинь – Абигайль и Тоска, две вердиевские Леоноры, Амелия и Одабелла, Адриенна Лекуврёр и Сента, моцартовская Графиня и Норма, Елена в «Мефистофеле» Бойто и штраусовская Примадонна. Под руководством Зубина Меты в Валенсии в 2008 году она спела партию Турандот, а в 2009-м – Ортруду в «Валькирии». После этого маэстро и пригласил ее на роль Жены Барака в «Женщине без тени» во Флоренцию – и, надо сказать, сделал во всех отношениях правильный выбор!

Когда мы говорим «меццо-сопрано», то в большинстве случаев как раз и подразумеваем меццо-сопрано драматическое. Немецкая певица Лиоба Браун в добротно консервативном смысле как нельзя лучше соответствует этому определению. Ее голосу далеко до контральто, еще дальше – до лирического звучания, к примеру, партии Шарлотты Массне: его тембральная плотность как раз и есть «самое то», что в данном случае и надо. Исполнительница педантично точна, технически аккуратна и, с точки зрения демонического характера ее героини, эмоционально выразительна. В ее репертуаре, наряду с Сантуццей, Азученой и Эболи, «спокойно» уживаются Далила, моцартовская Эльвира и штраусовский Композитор, а также такие вагнеровские партии, как Брангена и Кундри, Венера и Ортруда.

В отношении главных мужских персонажей ограничимся простой констатацией их свежего свободного звучания и уверенного «напетого» профессионализма. Немецкий героический тенор Торстен Керл удивительно хорош и благороден в партии Императора: это поистине «интеллектуальное» попадание в десятку вокально-драматическую образа. И хотя данная теноровая роль обозначена композитором просто как «тенор», нет ни малейших сомнений, что он должен быть из плеяды теноров героических. И Торстен Керл в партии Императора – один из лучших современных представителей молодого поколения этого амплуа. Наконец, немецкий бас-баритон Альберт Домен очень легко и естественно вписался в бас-баритоновую нишу партии Барака. С одной стороны, благородный, но совершенно беспомощный (хотя и однозначный герой!) сентиментальный Император, с другой – легко уязвимый работяга-красильщик Барак, всю жизнь вкалывающий ради семьи, мало видящий в жизни счастья и совершенно не видящий в ней самого главного – счастья отцовства. В лице названных исполнителей оба образа нашли своих весьма достойных интерпретаторов. Оба певца сейчас широко востребованы, а их сценическая площадка – практически весь мир.

Сравнивая музыкальные интерпретации «Женщины без тени», предложенные Валерием Гергиевым и Зубином Метой – благо, что времени между знакомствами с ними прошло не так много! – поражаешься тому, насколько они разные, но вместе с тем каждая из них знаменательна по-своему. Если оркестр Гергиева штраусовскую партитуру словно неспешно «поет» вместе с певцами, «утопая с головой» полифонических красотах партитуры и растягивая темпы, то Зубин Мета управляет оркестром Maggio Musicale Fiorentino до такой степени энергично, что кажется, будто бы он не дирижер вовсе, а абсолютный «музыкальный медиум», с одной стороны, между оркестром и сценой, с другой, между оркестром и публикой. Мета словно постоянно бьет в набат человеческой уязвимости, четко расставляя интерпретационные акценты и добиваясь при этом мощного, но абсолютно чистого и сбалансированного звучания, поражающего грандиозностью музыкального замысла, скрупулезностью препарирования партитуры и потрясающей глубиной дирижерских философских высказываний. Его оркестр динамичный, но не жесткий. В нем постоянно пульсирует музыкальный нерв, но нет суеты. В нем есть страсть, и в нем есть «реальная жизнь» нереальных персонажей. Эту жизнь незаметно проживаешь с маэстро Метой почти за четыре часа, но отведенного времени всё рано оказывается слишком мало, чтобы «успеть» окончательно освободиться от ее сладостного плена. Так, может быть и не надо?

* В 2007 г. Елена Панкратова дебютировала в Москве в партии Леоноры в опере Дж. Верди "Трубадур" (концертное исполнение в Большом зале консерватории под управлением Валерия Полянского).

На фото:
Плакат
8 мая 2010 года. Teatro Comunale. Перед началом спектакля
20 мая 2010 года. Перед Teatro Comunale. «Un abbraccio al Maggio». В центре – Даниэль Баренбойм, Зубин Мета, Нэнси Мета и Франческо Джамброне
«Женщина без тени». Сцена из спектакля
«Женщина без тени». Торстен Керл (Император), Адриана Печонка (Императрица)

Фотографии со спектакля предоставлены пресс-службой
Teatro del Maggio Musicale Fiorentino

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Елена Панкратова

Персоналии

Женщина без тени

Произведения

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ