В «Ковент-Гардене» состоялась премьера «Царской невесты» Римского-Корсакова. Для отечественного любителя оперы такие факты всегда представляют повышенный интерес. Поэтому мы нашли возможность проинформировать читателей об этой постановке. Этой рецензией в нашем журнале дебютирует новый автор – Лора Карт. Не будем поэтому судить ее «строго». Да, материалу не хватает собственно оценочных мыслей и развернутого музыкального анализа. Он, скорее, носит описательный характер. Но и это важно, тем более, что постановка, как это по-прежнему модно на Западе, весьма актуализированная и эпатажная.

Лондон радовался солнышку, когда внезапно разразилась настоящая весенняя гроза: с громом и молниями. В Королевском оперном театре «Ковент-Гарден» впервые в его истории давали «Царскую невесту» Н. А. Римского-Корсакова.

Осуществил постановку Пол Карран — руководитель Норвежской национальной оперы, шотландец по происхождению. Римского-Корсакова в Королевской Опере Карран уже ставил в 1998 году, когда работал ассистентом режиссера в опере «Золотой петушок».

Итак, увертюра. Ее особенность в том, что основные темы не появляются затем в самой опере: чаще бывает как раз наоборот. Сэр Марк Элдер дирижировал замечательно, но хотелось бы несколько большей звучности у самого оркестра. Поднимается занавес... и все, кто видел классические постановки - ахают. Перед нами зал современного ресторана, на переднем плане - окровавленная жертва пыток, связанная Грязным и затем увезенная (перед приходом гостей) в вагонетке для грязного белья.

Григорий Грязной впервые в жизни испытывает сильное всепоглощающее чувство любви к Марфе: «С ума нейдет красавица! И рад бы забыть ее, забыть-то силы нет» - поёт датский баритон Йохан Ройтер, прекрасно передавая пением как томящийся от любви характер, так и позднее раскаяние. Иногда всё же сложно было понять русские слова в его исполнении, но спасали субтитры на английском.

Входят опричники, во главе с Малютой Скуратовым - Александром Виноградовым, басом, вылепившим точный характер как пением, так и своим актерским мастерством. Достаточно одного движения, или намёка на оное, чтобы опричники - дюжие молодцы, поигрывающие мускулами, одетые в черные кожанки с пистолетами за поясами, беспрекословно его слушались. Входят с пивом, а водку им наливает гостеприимный хозяин.

Малюта ест яблоко, орудуя своим ножом. Тут же на ум приходит нетленное: «Если в первом акте висит ружье…» И  этот нож «попьёт крови» в заключении. Малюта просит Грязного пригласить гусляров и певцов повеселиться. Появляется толпа поднятых с кровати людей, впопыхах надевших на себя что попало. Их хор явно не был сильным местом в данной опере. В классическом варианте далее следует пляска девушек с хором «Яр-хмель». Малюта велел позвать плясуний... Входят три стрип-танцовщицы и начинаются пляски на столах. И даже официантку заставили влезть на барную стойку и танцевать, подняв юбку.

И Пол Карран, и оформитель Кевин Найт переносят действие оперы в современную Россию, усматривая параллели между репрессиями времен царя Ивана Грозного и смесью вульгарности и насилия, связанного с разгулом современной русской мафии. Малюта вспоминает о Любаше, своей «крестнице», приказывает ее позвать и спеть песню. Любаша - российское меццо-сопрано Екатерина Губанова - поет соло, без оркестрового сопровождения. Её пение, как и просил Малюта, хватало за душу. Это, безусловно, самая интересная роль во всей опере. Хотя, уходя вглубь сцены, ее голос терял силу и власть над слушателями. Но всё же гораздо меньше, чем у Ивана Лыкова - в исполнении украинца Дмитрия Попова - которого даже с середины сцены было едва слышно. Хотя интонировал он приятно, и ария, спетая дуэтом с Марфой Собакиной в третьем акте на трамплине для прыжков домашнего бассейна, производила впечатление.

В веселье прошла ночь. Грязной, безнадежно влюбленный в Марфу, просит задержаться царского лекаря Бомелия и изготовить для него приворотное зелье. Любаша, притаившись, слышит весь разговор и решает узнать и извести ту, кто занял ее место в сердце Грязного.

В первой сцене второго акта опять-таки прослеживаются аналогии с современной мафией и наркотиками, так как два парня, выходя из дома Бомелия признаются, что он дал им травы. Далее следует ария Марфы в исполнении Марины Поплавской «В Новгороде мы рядом с Ваней жили» - это она Дуняше рассказывает о своём женихе Лыкове, нынче возвратившимся из Германии. И тут, если случайно отвлечься, то не увидишь быстрого прохода царя с охраной. Трезвый, одетый в кашемировое пальто, лицо скрыто солнцезащитными очками, царь Иван Васильевич шагает по серой улице и путь его очищается шестью телохранителями. Марфа замирает от его пристального внимания, ее сердце предчувствует недоброе. Появляется отец Марфы - Василий Степанович Собакин (прекрасно исполненный Паатой Бурчуладзе) вместе с Лыковым. Звучит квартет (Марфа, Лыков, Дуняша и Собакин) — один из самых светлых эпизодов оперы.

Любаша, узнав кто ее соперница, решается обратиться к Бомелию за средством, которое не совсем сгубило бы человека, а извело бы только красоту. Она предлагает ему за зелье жемчужное ожерелье, но он требует любви. Она соглашается на условия Бомелия («Я согласна. Я... постараюсь полюбить тебя»).

Оркестровое вступление к третьему действию не предвещает трагических событий. Хорошо уже знакомая песня «Слава!», которую в первом действии поют едва разбуженные гусляры, звучит здесь спокойно, торжественно и величаво. Дом Собакиных - современный московский пентхауз. Все действие происходит у домашнего бассейна, на фоне возвышающихся на заднике узнаваемых высоток, искусно освещенныx Дэвидом Мартином Жаком. Лыков делает предложение, Собакин соглашается, Грязной вызывается быть дружкой.

Тем временем царь составляет окончательный список женщин, из которых можно выбрать его невесту. Их осталось двенадцать, в том числе и Марфа с Дуняшей. Монолог Сабуровой — рассказ о царских смотринах. Предполагается, что царь выберет Дуняшу. Все поздравляют новобрачных, славят Собакина. Домна Сабурова запевает величальную песню «Как летал сокол по поднебесью». Но песня остается недопетой...

Входит Малюта с боярами. Марфа Собакина, объект пагубной любви и ревнивой ненависти, отобрана, чтобы быть невестой Царя. Но она уже выпила подмешанное в напиток зелье, которое Грязной считал приворотным.

«Момент истины» Поплавской наступает в заключительной сцене, где она тонко балансирует на грани безумия, пока полностью не погружается в него. Григорий, видя, что и при помутившемся разуме Марфа стремится к Лыкову, осознает тщетность своих попыток. Героиня поет свою последнюю знаменитую арию «Иван Сергеич, хочешь в сад пойдем».

Грязной не в силах всего этого вынести. Он предает себя в руки Малюты: «Веди меня, Малюта, веди на грозный суд». Из толпы выбегает Любаша. Она признается, что подслушала разговор Григория с Бомелием и подменила приворотное зелье на смертельное, и Григорий, не зная об этом, поднес его Марфе. Марфа слышит их разговор, но по-прежнему принимает Григория за Ивана. Григорий же, принимая нож Малюты и, проклиная Любашу, вонзает его ей прямо в сердце. Малюта, обтерев нож, подаёт его отцу Марфы. «Приди же завтра, Ваня!» — последние слова помутившейся рассудком и падающей замертво Марфы. Тут отец пускает в дело нож. А потом уж и Малюта использует нож, но отнюдь не для поедания яблока, а для несчастного отца. В этот момент, входящая группа затянутых в черные тужурки мужчин и женщин быстро берут под свой контроль толпу. Мягко говоря, несколько неожиданный финал, нужно признать.

Действие оперы, по идее, происходит в драматичную эпоху Ивана Грозного, в период жестокой борьбы царской опричнины с боярством. Эта борьба, способствовавшая объединению русского государства, сопровождалась многочисленными проявлениями деспотизма и произвола. Все развитие идет по спирали и насилие, вседозволенность в современной России - обыденность? Видимо, именно это хотел показать нам Пол Карран…

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru