Рамо-шоу от Курентзиса

Рамо-шоу от Курентзиса
Специальный корреспондент

Теодор Курентзис и руководимый им оркестр «Musicа Aeterna» Пермского театра оперы и балета им. П. И. Чайковского выступили 28 октября 2011 года в Москве (Концертный зал им. Чайковского) с новой программой «Рамо-гала», куда вошли различные произведения французского композитора XVIII века Жана-Филиппа Рамо. В концерте принимала участие канадское сопрано Барбара Ханниган.

Правление французского короля Людовика XV, без счета растрачивавшего казну на разнообразные увеселения (в том числе и такие эстетичные, как музыкальный театр), очень точно охарактеризовала его фаворитка госпожа Помпадур: «После нас – хоть потоп». В прогрессивной части элиты уже зрели предреволюционные настроения, безбожие и вольнодумство, многое, прежде запретное, обрело дозволение, многое из прежде святого становилось легко покупаемым, в абсолютистскую монархическую государственную машину заносились элементы буржуазного всевластия денег, в общем, время было циничное, расточительное и до странности похожее на нашу сегодняшнюю Россию.

Именно в ту эпоху и жил Жан-Филипп Рамо, композитор, которого журналисты почему-то упорно называют забытым в России (напрямую игнорируя тот факт, что его произведения штудируют юные музыканты в наших музыкальных школах, и его имя фигурировало даже в школьной программе по музыке для советских общеобразовательных школ). Возможно, не часто исполняемым – но не забытым. На оси времени формирования французской национальной оперы его место оказалось между такими ее столпами, как Люлли и Глюк, поэтому значение опер композитора оценивается не так высоко, однако не вызывает сомнений его вклад в развитие музыкальной культуры и смелое, для своего времени, естественно, новаторство. Будучи человеком достаточно независимым в суждениях, к тому же поздно обосновавшимся при королевском дворе и оттого нашедшим там больше завистников, чем покровителей, Рамо отметился не только в музыке, но и в полемике с выдающимися просветителями XVIII века. Что касается опер, то к их сочинению композитор обратился поздно, в возрасте почти 50 лет, а до того много лет выступал как музыкант-инструменталист, прославился сочиненными им инструментальными произведениями и теоретическими трудами. Духовных же вокальных сочинений, из которых складывался базис барочной и классицистской певческой культуры, Рамо не писал вовсе, поскольку относился к религии крайне прохладно.

Из богатого наследия композитора для концерта «Рамо-гала» отобрали не только знаменитые инструментальные пьесы «Тамбурин» и «Курица», но и менее часто звучащие фрагменты из опер «Дардан» (Dardanus), «Бореады» (Les Boréades), «Зороастр» (Zoroastre), «Наис» (Nais), «Кастор и Поллукс» (Castor et Pollux), «Ипполит и Арисия» (Hippolyte et Aricie) «Празднества Гебы» (Les Fêtes d'Hébé), опер-балетов «Галантные Индии» (Les Indes galantes), «Храм славы» (Le Temple de la Gloire), и «Платея» (Platée), а также и другие произведения. Расставленные в программе по принципу контраста настроений с одновременным наращиванием «оборотов» по восходящей, исполнявшиеся без объявлений и пауз, с единственным большим перерывом на антракт, произведения Рамо увлекали, захватывали внимание, не давая слушателю передохнуть в калейдоскопической смене танцевальных тем, эффектных звукоподражательных сцен и остро щемящих лирических мотивов.

Одновременно, все это вместе каким-то неведомым образом настраивало на экзистенциальное ожидание грядущего «потопа» после того, как отчаянное веселье закончится, но ведь это же будет «после нас», а значит, пока что не имеет никакого значения. И уж во всяком случае старинный анекдот о том, что в отместку за свое неудачное посещение оперы в Большом театре французский президент заставил русского главу государства в Париже прослушать долгую и скучную оперу Рамо, в этом контексте вызывает недоумение – это как же надо было играть такую музыку, чтобы она показалось скучной?

Ведомый Теодором Курентзисом оркестр «Musicа Aeterna» держал зрителей в тонусе даже когда играл пианиссимо при потушенном свете. Как мы могли убедиться, курс маэстро на научно-исследовательский подход и аутентизм - сохранился.

В принципе, это первое полноценное представление дирижером обновленного состава своего коллектива столичной публике. Часть музыкантов оркестра перешла из прежнего новосибирского состава, что само по себе говорит о высоком авторитете руководителя. (Вот вы бы поехали за своим начальником в Пермь? А они за ним поехали!) Впрочем, даже говорить просто «музыканты» применительно к этому концерту сложно – все они участники до деталей продуманного шоу, ничего особенного вроде как и не делающие (предписанные кое-где «танцевальные» притопывания ногой – не в счет), но тем не менее формирующие очень театрализованное преподнесение музыки.

Артистичное, экспрессивное поведение дирижера, давно уже ставшее его «фирменным стилем» в подобной программе выглядело уместным, он смотрелся как классический балетный солист и одновременно пламенный вдохновитель революционной толпы на баррикадах. А уж когда в самом финале Курентзис навесил на шею огромный барабан, и встал в оркестр, уступив дирижерский пульт солистке, публика буквально взвыла от избытка чувств. Ударных, собственно, в оркестре было предостаточно, но какой же это танец, если не помочь отбивать ритм каблуками? После одного из неистовых танцев дирижеру даже пришлось проверить, цел ли ботинок (почему-то это вызвало грустную ассоциацию с судьбой господина Люлли, скоропостижно скончавшегося от последствий травмы ноги в процессе отбивания ритма при дирижировании; не исключено что это был задуманный в режиме «черного юмора» намек на это событие). Многие на отечественной сцене уже подзабыли, что такое трудиться, в буквальном смысле, не жалея себя.

Интерпретации оркестром музыкальных номеров сопутствовала исключительная чистота и ясность образов: если танцы – так до упаду, если душещипательная ария – так до слез. И максимум самоотдачи здесь - задача не только для дирижера. Весь концерт большинство музыкантов играют стоя, ни секунды расслабления. Вот так мелочь за мелочью и создается эффект 100 %-ного вовлечения в процесс «здесь и сейчас», что для участников, что для зрителей.

Солистка Барбара Ханниган работала в разных странах как в партиях сопрано в произведениях современных композиторов, так и в классическом репертуаре. У нее, как показал концерт, пусть и не особенно большой, не сказать, чтобы полноценно заполняющий огромное пространство КЗЧ, но все же очень приятный по тембру голос, обладающий необходимой для барокко гибкостью и сладкозвучностью. Добавим сюда весьма миловидную внешность и разноплановость драматических концепций для разных по характеру номеров - и вот полный комплект фактов, позволяющих сделать вывод о том, что в данной программе она оказалась на своем месте.

Итак, мероприятие в Москве (являющееся одним из серии концертов «Рамо-гала» в разных городах) следует оценить как успешное, и далее здесь бы надо перейти к каким-то общим выводам, которые, честно говоря, автору данной статьи делать не хочется. Каждый неординарный талантливый музыкант, шагающий не в ногу со всеми, каким был Рамо в XVIII веке, вызывает на себя огонь критики, поскольку в действиях таких людей обыватель усматривает вызов и «пощечину общественному вкусу», как говорили о композиторе современники, завидовавшие его, как им казалось, необоснованному придворному успеху. Собственно, Курентзис имеет все шансы получать похожий резонанс, более того, его положение заведомо несет риск быть заруганным и за благосклонность музыкальных властей, и за нетипичные творческие решения, и за сотрудничество с очевидно непопулярными фигурами, да даже и за позитивные публикации в СМИ, с плеча диагностируемые как «заказные». Но присоединяться ни к хору скептиков, ни к числу фанатов, делая какие-либо обобщения, мы бы не спешили. Мы же говорим о концерте, и это тот случай, когда нам нет дела до чего бы там ни было до, после и одновременно с прошедшим. Сам данный концерт – творческая удача. Ну а потом – хоть потоп...

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ