Реквием для Стояновой и «Ла Скала»

Реквием для Стояновой и «Ла Скала»
Оперный обозреватель

Миланский театр «Ла Скала» — знаковое имя для оперного искусства. Были и есть в мире и другие, не менее именитые и великие оперные дома, но это название всегда ласкает слух меломана более других. На сегодняшний день миланский храм оперы не является ни старейшим, ни столичным итальянским театром, да собственно таковым он и не был никогда. Но его притягательность во все времена была колоссальной — лучшие творческие силы Европы и мира тянулись к этому солнцу Италии.

И поэтому очевидно, что для московского Большого театра его миланский визави — партнер особый. Три раза прославленный коллектив приезжал в Москву с полноценными оперными гастролями, показав четырнадцать разных постановок. И трижды труппа главного русского оперного театра гостила в Милане. Обменные гастроли 1964, 1974 и 1989 годов останутся навсегда в памяти благодарных слушателей Москвы и Милана (или шире – бывшего СССР и Европы, ибо на спектакли стремились приехать отовсюду – со всех концов СССР в Москву и со всех концов Европы, а то и вообще западного мира – в Милан), останутся навсегда в истории мировой культуры.

С последних гастролей уже прошло более двадцати лет. Этот огромный перерыв был вызван многими причинами – социально-политическими потрясениями на постсоветском пространстве, творческом неблагополучии главной русской сцены, долгой реконструкцией Большого. Теперь эти причины в большей или меньшей степени преодолены. За этот период в Москве «Ла Скала» появился лишь однажды, и то не с оперным спектаклем, а с концертом – в 2001 году под управлением Р. Мути был исполнен Реквием Дж. Верди, произведение знаковое для этого театра, которое входило в программу всех трех гастролей миланской оперы в нашей стране. Большой театр несколько лет тому назад показывал в Милане своего скандально-знаменитого черняковского «Онегина».

Дождемся ли мы новых полноценных обменных гастролей двух театров? Судя по имеющейся информации – пока нет. Такого масштаба культурных акций, какой позволял себе многократно анафематствованный коммунистический режим, нынешняя Россия позволить себе не может. Поэтому пока довольствуемся малым.

В текущем сезоне (в декабре, совсем скоро) два спектакля на сцене Большого покажет балет театра «Ла Скала», что, естественно, нельзя не приветствовать, это расширит горизонты отечественных профессионалов балета и балетоманов. Однако, в отличие от Большого театра, балет «Ла Скала» едва ли является его лицом, и во всем мире театр воспринимался и воспринимается именно как один из ведущих вокальных брендов. Увы, оперу «Ла Скала» нам придется ждать в Москве еще целый год, да и обещанный в сентябре 2012 года приезд не идет ни в какое сравнение с масштабными гастролями 1960 – 80-х гг.: будет показан всего лишь один оперный спектакль – «Дон Жуан» Моцарта, которым 7 декабря этого года открывают в «Ла Скала» сезон 2011-12 гг. Безусловно, для меломанов, любителей оперного искусства в нашей стране это весьма разочаровывающее известие, тем более, что, при всём восхищении гением Моцарта и его главным оперным творением, этот репертуар – едва ли то, что традиционно ждут от «Ла Скала», который ассоциируется во всем мире, прежде всего, с итальянской оперной классикой – операми бельканто, Верди и веристов.

И все-таки оперный театр «Ла Скала» начал свои выступления в российской столице, на исторической сцене Большого театра если не с оперного спектакля, то с вокально-симфонического произведения, близкого к оперной эстетике – в очередной раз прозвучал бессмертный Реквием Верди.

В этом календарном году это уже третье исполнение Реквиема в Москве, заслуживающее безусловного внимания. Первые два были отечественного «производства», хотя и частично с привнесением международного элемента: если проект Мариинского театра полностью опирался на собственные силы (хотя и с участием международных звезд – О. Бородиной и И. Абдразакова), то в вариант Российского национального оркестра был приглашен полностью иностранный квартет солистов.

Первое, что отличает вариант «Ла Скала» под управлением маэстро Даниэля Баренбойма, это более камерная подача материала. Даже в «ударных», глубоко трагических и весьма мощных номерах хоровая и оркестровая ткань не теряют мягкости, пластичности звучания, даже в определенной степени акварельности звукоподачи. Такой подход несколько необычен для российской практики, в частности, оба упомянутых отечественных исполнения текущего года отличались плакатностью, прежде всего, музыкального материала апокалиптических фрагментов. У Баренбойма мощь Dies irae не ураганна, не тотальна, не ужасает, хотя и производит впечатление.

Второе, это качество самого звука – хоть у хора, хоть у оркестра: собранного, упругого, «не лохматого», с идеальными унисонами в оркестровых и хоровых партиях. Таким звуком можно не только поражать децибелами (чем Баренбойм и его подопечные совершенно не злоупотребляют), а именно живописать, добиваться тонкой, градуированной нюансировки. И при этом у исполнения есть нерв, есть внутренний пульс, есть драйв, как теперь модно выражаться. То есть драйв не за счет грохота, а за счет внутренней энергетики исполнения.

Коллективы великого театра по-прежнему высококлассны, и Баренбойм управляется с ними мастерски. Настоящее открытие исторической сцены Большого состоялось не 28 октября - на безвкусной ярмарке тщеславия, и не 2 ноября – на извращенческом смаковании шедевра русской классики. Оно состоялось именно 12 ноября, на исполнении Реквиема миланскими музыкантами, потому что в этот вечер в музыкальном театре царила музыка – а не гламур и пошлость. Царила впервые после шести лет реконструкции, после шести лет молчания великого пурпурно-золотого зала…

Если хор, оркестр и дирижерская трактовка убедили, вызвали положительные эмоции, то квартет солистов таким однозначно удачным не показался. Для России он был международным только наполовину: партию меццо исполнила москвичка Екатерина Губанова, поющая теперь за рубежами нашей родины всюду, а партию баса спел петербуржец Михаил Петренко, которого Москва только что слушала в новомодном «Руслане» несколько раз подряд.

Хотелось бы написать, что наши были лучше всех, да не получается. Оба русских вокалиста были, в общем-то, вполне приемлемы, но яркого впечатления не оставили. Губанова звучала бледновато, не чувствовался масштаб, кроме того ее приятное меццо несколько рыхло по звуку и далеко от идеальной выровненности регистров. Петренко, спевший несколько субтильного по звуку Руслана (что соответствовало интерпретации постановщика, но не очень-то вязалось с глинкинской традицией), в вердиевском творении был еще менее убедителен, хотя формально партия впета лучше: никакой глубины, никаких мурашек по коже – все холодно, несколько формально, совсем не ярко.

Однако если русские певцы просто не испортили праздника, то тенор Стефано Секко, певший по замене (первоначально обещали другого итальянца – Фабио Сартори), не убедил совсем: сухой, неинтересный тембр, с характерным призвуком, зажатые верхушки, никакого огня в голосе… Формально певец все ноты озвучил, но это единственное, за что ему можно сказать спасибо.

За всех «отдувалась» Красимира Стоянова, бывшая очевидным лидером квартета. Ее нежное лирическое сопрано вроде бы и не очень подходит к «жирной» музыке Реквиема – на низах ее не очень хорошо слышно, да и децибелами она не берет (вспомним «нашу», или «почти нашу» Людмилу Монастырскую в варианте Плетнева – вот уж где кровь и огонь в каждой ноте!), но как же тонко, филигранно, музыкально пела маститая болгарка, какая изумительная фразировка, какие осмысленные акценты, какая тонкая и одухотворенная работа! Это была настоящая музыка, настоящее музицирование. Финальное Libera me в ее исполнении искупило все несовершенство коллег и заставило покинуть театр умиротворенным…

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Большой театр, Ла Скала

Театры и фестивали

Реквием

Произведения

реквием

Словарные статьи

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ