«Трепещете немножко?» – спросил Анну Нетребко Святослав Бэлза, имея в виду, что публика театра «Ла Скала», как известно, отличается весьма крутым нравом по отношению к певцам. – «Нет. Трепещать – нет (мы сохраняем особенности речи интервьюируемой – прим. ред.). Причем, чем больше вы меня будете пугать, тем меньше трепещать я буду: это характер, это назло!» – парировала всемирно известная примадонна. Допускаю, что кто-то и вправду будет трепещать, находясь непосредственно в зрительном зале театра, сидя во время прямой трансляции из Милана в кресле цифрового кинотеатра или удобно устроившись на любимом домашнем диванчике перед экраном телевизора, благо что телеканал «Культура» предоставил нам этот «уникальный», как вещают на всех углах, шанс. Но лично я трепетать по поводу этого события, значимость которого в родных пенатах всячески стараются преувеличить, уж точно бы не стал... Почему? Вовсе не потому, что отрицаю важность самого этого факта в музыкально-светской жизни Италии, а потому, что открытие сезона 2011/2012 в ее главном музыкальном театре, как показала прямая телетрансляция «Дон Жуана», предстало событием, абсолютно рядовым во всех отношениях – в постановочном, в вокальном и в оркестрово-музыкальном, а приведенная реплика отечественной примадонны из мини-интервью, вмонтированного перед самым началом упомянутой трансляции оперы Моцарта, говорит, скорее, всё же об ее определенном сомнении и неуверенности в себе, нежели о беспечной браваде. Что ж нападение всегда считалось лучшей формой защиты – и в этом отношении тактика, избранная певицей, была единственно правильной.

Инаугурация нового сезона «Ла Скала», как и обычно, состоялась 7 декабря, в день Святого Амвросия, небесного покровителя Милана – и все прекрасно понимают, что приуроченной к ней телетрансляции мы обязаны исключительно участием в постановке Анны Нетребко. Об ее весьма позднем дебюте в «Ла Скала» должен был узнать весь мир и, в особенности, вся наша необъятная страна, где любовь к певице – такой же факт массового «помешательства», как любовь к Николаю Баскову или Филиппу Киркорову. Начало мероприятия было назначено на 18.00 миланского времени, стало быть, по московскому времени трансляция должна была начаться ровно в 21.00 с трехчасовой разницей (ведь на зимнее время в этом году мы так и не перешли). Но «прямая трансляция» на телеканале «Культура» началась примерно в 21.30, поэтому уместнее будет назвать ее «кривой трансляцией» с задержкой начала на полчаса, однако на всем ее протяжении в правом верхнем углу экрана гордо красовалась надпись «прямой эфир». Заметим, что в последнее время подобные «фокусы» на нашем телевидении практикуются постоянно, правда, на сей раз формальным оправданием можно считать то, что показ изначально шел с русскими субтитрами (впрочем, это оправдание – очень формальное, так как технологии мультилингвальной поддержки субтитров во время прямых трансляций существуют в мире уже давно). Вы скажете, ну и что: подумаешь, разница в полчаса, но малое лукавство всегда, как известно, влечет за собой большие сомнения, ведь благодаря чудесам видеоинженирии в окончательном саундтреке всегда можно что-то подредактировать – прибавить или убавить, но сомнения на этот счет переводить в разряд подозрений, пожалуй, всё же не станем. Просто эти сомнения совершенно не следовало намеренно порождать – вот и всё! Раз уж анонсировали прямую трансляцию – уж будьте любезны прямую трансляцию и показывать!

Понятно, что наблюдая как за прямой трансляцией, так и за записью по трансляции, мы всё равно слушаем «неживой» звук. Парадокс, но выходя из динамиков наших принимающих устройств, этот звук, как правило, всегда, если речь идет исключительно о вокально-слуховых впечатлениях, производит эффект более благоприятный, более выигрышный, чем ощущение живого восприятия в театре. Однако при этом заменить живое восприятие трансляция, естественно, не может! И сей технический эффект-парадокс, многократно проверенный на собственном опыте, казалось бы, и на этот раз должен был принести свои дивиденды. Но просмотр свидетельствует совершенно об обратном. Просто поражаешься весьма неяркому составу солистов, собранному для открытия сезона, хотя назойливая реклама все уши прожужжала нам, что это спектакль звезд. Я скажу так: если это и был спектакль звезд, то звезд бывших, далеких и померкших, ибо масштаба по-настоящему больших артистических личностей ни один из ключевых исполнителей на этот раз продемонстрировать так и не смог.

Анна Нетребко (Донна Анна), как всегда, играла на сцене саму себя, хотя ее облик и навязчиво ассоциировался с Мэрилин Монро, но, правда, с черной, как смоль, шевелюрой. Она постоянно вокализировала в голос в типичной для нее антиитальянской манере звуковедения и явным отсутствием стыковок между регистрами: «верх» и «низ» всегда были у певицы двумя разными голосами – и с этим уж ничего не поделать, просто в ранние годы карьеры (еще не международной) этот контраст не был столь критичен. Так что по всему было видно: запоздалость дебюта певицы в «Ла Скала» – закономерность объективная. Лишь только когда звезда уже была сделана окончательно, а тем более, после недавнего осеннего открытия ею сезона в нью-йоркском «Метрополитен-опера» («Анна Болейн» Доницетти), настал очень благоприятный момент рискнуть выйти и на сцену театра «Ла Скала», тем более под руководством такого дирижера-рутинера, которым является Даниэль Баренбойм. Увы, с воцарением его на пять лет в «Ла Скала» в качестве художественного руководителя этот театр ожидают далеко не лучшие времена… Очень дальновидно было и то, что дебютировала Анна Нетребко на родине оперы не в харизматическом для итальянского слуха репертуаре Верди, Беллини или Доницетти, а в достаточно специфической и не столь определяющей, с точки зрения веса в спектакле, партии моцартовской Донны Анны (при этом исполнительских сложностей этой партии недооценивать, конечно же, нельзя – просто на фоне Донны Эльвиры она не столь завидно яркая и масштабная).

Скучными и трафаретными предстали в спектакле Петер Маттей (Дон Жуан) и Брин Терфель (Лепорелло). Вроде бы всё и ничего было, но отсутствие вокального аристократизма, без которого в опере не обойтись даже простолюдину Лепорелло, просто убивали наповал: слушать, а тем более смотреть на всё это было из разряда весьма сомнительных удовольствий. Нéкогда звезда здешних подмостков Барбара Фриттоли (Донна Эльвира), увы, на сей раз демонстрировала лишь остатки своих всегда сдержанно скромных вокальных данных: голос просто не шёл – и его приходилось заметно форсировать, но в отличие от образа Донны Анны в трактовке Анны Нетребко, артистически роль Донны Эльвиры певице удалась несомненно! Удалась даже в условиях того дилетантского костюмированного концерта, которым приказал быть этой постановке канадский режиссер-маргинал Роберт Карсен. Убожеству высосанных им из пальца фронтальных мизансцен, не использующих глубину сцены, а происходящих всё время у рампы и непременно в потемках, не устаешь удивляться на протяжении всего спектакля. Какие-то идиотские ширмочки, дублирующие занавес театра «Ла Скала», кровать, стол и стулья – вот и всё, что составляет весь сценический реквизит постановки, но он годится лишь для оперного кружка художественной самодеятельности (сценограф – Майкл Левайн). «Модерновые» костюмы из соседнего миланского бутика с киксующим добавлением в ансамбль камзолов с кринолинами окончательно довершают весь визуальный обскурантизм этой постановки (художник по костюмам – Бригитта Рейффенштуль).

Мы не упомянули еще о теноре Джузеппе Фильяноти, вокального запала которого даже в такой типично лирической партии, как Дон Оттавио, хватило лишь на первое действие, ибо свою арию во втором он допевал уже на пределе сил. Голос этого исполнителя точечный, тембрально жесткий, хотя и не пронзительно резкий. Скромны вокальные данные и Анны Прохазки в партии Церлины. Но, опять же, в данном спектакле, в отличие от Анны Нетребко, эта певица демонстрирует вполне приемлемый уровень стилистической культуры.. Но кто действительно оставляет очень хорошее музыкальное впечатление, так это два баса в эпизодических, но, тем не менее, достаточно ответственных партиях – Штефан Кочан в партии Мазетто и Квангчул Юн в партии Командора.

Удивительно, что в беседе Святослава Бэлзы с Даниэлем Баренбоймом «в антракте» спектакля, стороны высказали неопределенную надежду на то, что маэстро в будущем непременно приедет в концертами или спектаклями в Россию. Непонятно только, почему неопределенную, когда уже давно известно, что в сентябре следующего года с тремя спектаклями этой мобильной и явно малобюджетной в сценографическом плане постановки театр «Ла Скала» во главе с Баренбоймом пожалует в Москву на основную сцену Большого театра – на сайте театра «Ла Скала» даже указаны даты (6, 8 и 10 сентября 2012 года), и, за немногим исключением, почти полностью приведен гастрольный состав. Анны Нетребко в нем нет, но зато в партии Донны Анны нам обещают очень интересную, на мой взгляд, певицу Тамар Ивери, а в партии Донны Эльвиры – поистине феноменальную моцартовскую исполнительницу Доротею Рёшман, которая не далее как два дня назад своим роскошным голосом буквально околдовала публику «Декабрьских вечеров» в ГМИИ имени А.С.Пушкина, представив поистине незабываемые интерпретации камерного репертуара Листа и Вольфа. Насколько мне известно, это был первый приезд певицы в Россию, так что через год будем ждать второго. А это значит, что, несмотря на всю «стерильность» и полное равнодушие дирижерской трактовки Даниэля Баренбойма, у московских меломанов даже после такой непритязательной «кривой трансляции» из театра «Ла Скала» найдутся всё же «уважительные причины», чтобы уже по-настоящему влиться в число театральной публики.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru