«Геликон-опера» обновляет состав «Царской невесты»

«Геликон-опера» обновляет состав «Царской невесты»
Специальный корреспондент

Спектакль текущего репертуара московского театра «Геликон-опера» «Царская невеста» Римского-Корсакова прошел в очередной серии с рядом дебютов новых исполнителей. Наш корреспондент посетил постановку 24 мая с. г.

«Царская невеста» относится к числу самых известных русских опер, занимающих стабильное место в репертуарах музыкальных театров государств ближнего зарубежья. Иногда (к сожалению мало) ставится и на Западе. Преломленная в ней тема «любовного напитка» находила отражение у оперных композиторов-гигантов разных стран. Но если итальянец Доницетти изящно обсмеял и приземлил миф, а немец Вагнер, напротив, досконально реализовал самый что ни на есть романтический взгляд, то либретто «любовного напитка по-русски» (первоосновой которого послужила драма Льва Мея) - история абсолютно темная и трагическая.

В «Тристане и Изольде» приворотным зельем тайком подменяют яд, заменяя смерть на любовь; у русских же происходит ровно наоборот. При этом повествование о жестокой, неразборчивой в средствах конкуренции и борьбе ведется гармоничным, чистым, очень разнообразным и выразительным музыкальным языком.

Версия «Царской невесты», поставленная Дмитрием Бертманом 15 лет назад, не является подчеркнуто режиссерской, в ней соблюден исторический визуальный ряд и нет принципиальных вмешательств в сюжет. Хотя, безусловно, она не соответствует распространенной трактовке этой оперы в качестве народно-государственной драмы, а поставлена как подчеркнуто частная история человеческих страстей. Может, именно в силу такого выбора ключевой идеи, своей актуальности спектакль и сегодня совершенно не потерял. При том, что не обошлось, по геликоновскому обыкновению, без партитурных купюр и перестановок, постановка сама по себе добротная и качественная. Тем труднее встраиваться дебютантам в уже сложившийся и успешно функционирующий проект.

Баритон Константин Бржинский введен на партию Григория Грязного - на наш взгляд, все же центральную, вопреки названию, роль в этой опере. Бржинский уже пел Грязного в постановке Оперного центра Галины Вишневской, в котором он проходил обучение. И в принципе, выход его в этой роли во «взрослом» театре, как очевидно, был сугубо вопросом времени, потому что даже чисто внешне артист просто идеально вписывается в образ Грязного, как мы его себе привыкли представлять. Однако партия масштабная, требующая не только вокальной выносливости, но и полной актерской самоотдачи. Способен ли молодой певец, к тому же в последнее время замеченный в довольно странных проектах вроде участия в эстрадном квартете VIVA на телеканале «Россия», вытянуть такую знаковую роль уже сейчас?

Начал дебютант немного скованно (что неудивительно, ведь композитор поставил ключевую для характеристики героя арию в самое начало), но к концу не только распелся в полную силу голоса, как оказалось, весьма свежего, не припудренного или заглубленного (что сейчас у баритонов почти что тренд), а звучащего и летящего в зал. К тому же он хорошо раскрылся и как артист. Концептуально Грязной Бржинского не производит впечатление оголтелого разрушителя и злодея, а скорее человека по-своему умного и одаренного, но зажатого в тиски ситуации, и от невыносимости давления внешних обстоятельств потерявшего контроль над собой. Уж чего точно не вызывает его герой, несмотря на все «подвиги» - это осуждения, когда он сам же страдает от их результатов. Ему сочувствуешь и веришь едва ли не больше, чем его жертвам.

Вторая дебютантка – меццо-сопрано Ольга Депутатова (Дуняша). Молодая певица продемонстрировала довольно специфический, броский тембр, не резко выделяющийся, но вносящий характерную струю в ансамбли. Как показалось, певица уж очень усердствовала по актерской части, если бы такую же старательность проявить еще и в направлении совершенствовании вокала, было бы совсем хорошо. В какую же сторону певица будет развивать свой певческий талант – будет ли она углубляться в партии меццо в отечественных операх или возьмется за западный репертуар – пока прогнозировать не возьмемся, теоретически, потенциал есть и на то, и на другое, вопрос как им распорядиться.

Однако не одними дебютантами, естественно, богат театр. Признанная прима Лариса Костюк (Любаша) – это пример того, как в рамках одного спектакля может проявляться разносторонний профессионализм. Автором задумано так, что одна и та же певица должна выдать и лиричнейшее пиано без оркестра в песне из первого акта, и вбрасывать пружинистые, энергичные реплики в сцене с Бомелием и финале, и выстраивать композиционно-завершенные арии. Все это певице ее вокальные возможности позволяют делать по лучшим стандартам. По поводу Марфы в исполнении Елены Семеновой, к сожалению, того же не скажешь – героиня вышла очень одинаковая на все сцены, без «переключения» в безумие и с самого начала какая-то глуповатая и инфантильная, очевидная «не пара» мятущемуся Грязному. Вокал певицы, безусловно, техничный, но суховатый, с ощущаемым недостатком мягкости и лиризма. Не самый удачный день был и у Светланы Создателевой (Сабурова), допустившей кое-какие вокальные ляпы, но вытянувшей роль на отчетливой дикции и актерской школе.

Хорошо слушались оба тенора, особенно понравился Василий Ефимов (Иван Лыков) – спел ярко, красочно, легко. Он, конечно, далеко не стопроцентно лирический тенор, как предписывалось по замыслу композитора, но густой привкус драмы и характерности тут не криминал, зато это позволило по новому взглянуть на образ. Его герой, как и Грязной, «перерос свою среду» (и это созвучно контексту постановки - в первую картину его, приехавшего с чужбины, выводят на сцену «в немецком платье»), они (по крайней мере в исполнении именно этих артистов) очень на самом деле похожи, только Лыкову достало душевных сил остаться «на светлой стороне». Второй тенор Михаил Серышев (Бомелий) по сравнению с ним слушался не так ярко, но исполнение тоже из числа вполне удачных: все было пропето аккуратно, отчетливо, «с иноземным акцентом» в речи и в характере. Конечно, его герой это не скучный старик-чернокнижник, а человек более молодой и сложный. С одной стороны, крайне неуверенно чувствующий себя в качестве лекаря при царе-самодуре иностранец, любящий деньги и женщин, предпочитающий разумно держаться в тени, но не чуждый аферизма (чем близок своему коллеге Дулькамаре: рискнул же он продать Грязному любовный напиток, в действенность которого точно не верил, иначе б сам воспользовался им с нравящейся ему Любашей), но в то же время и не лишенный инфернальной привлекательности (в исполнении данного артиста в том числе и визуально получился образ, словно сошедший со старинных портретов фламандских живописцев).

Неплохо смотрелись и басы Александр Киселев (Собакин) и Дмитрий Скориков (Малюта Скуратов) – оба вокально уверенные, надежные, но каждый со своим личным стилем и почерком. О басах этого театра вашим корреспондентом совсем недавно была подготовлена отдельная статья , но на групповом портрете не хватало как раз Киселева, находившегося в период того концерта на гастролях. По не самой значимой в опере партии Собакина, разумеется, полное представление об артисте сформировать нельзя, тем не менее, она показательна в плане аккуратного отношения певца к формированию и округлению звука, мягкости и интеллигентности.

Оркестр театра (дирижировал Евгений Бражник) был, возможно, не идеален, но в целом, вопреки обыкновенно делаемым критиками в его адрес замечаний, сыгран и выправлен, насколько это возможно при исполнении русской оперы с насыщенной партитурой в таком небольшом зале. А вот хор, против обычно высказываемой положительной оценки, порадовал не очень. Привычная подвижность и активная позиция в действии ему как-то изменила, видимо сказалось то, что спектакль в репертуаре давно, премьерный драйв забылся и пришла рутина и пассивность. А из-за этого проявился не предусмотренный оперой и даже режиссурой смысл: опричники – уже не столько разгульные вояки, сколько эдакие чистенькие и строгие офицерики «спецслужб», всегда готовые к доносу, предательству и прочим издержкам служебного положения (на фоне которых вечно пьяный до заплетания ног Малюта смотрелся жалким бомжом, вызывающим не столько страх, сколько отвращение). Хотя звучал-то хор неплохо, особенно его мужская группа.

В целом, ситуация, когда спектакль оперного театра, работающего по модели «репертуарного», разными способами обновляется, бывает очень показательной. Кто-то пытается получить порцию зрительского интереса шумным приглашением «звезды» из-за кордона, пытаясь спрятать за спиной гастролера дыры и недоработки собственной постановки. Иной театр и вовсе в параллель с «отжившей свое» версией популярной у зрителей оперы готовит радикально перекроенную современной режиссурой новую постановку того же самого произведения, не имеющую подчас преемственности не только с предыдущей версией, но и с либретто. А кто-то кропотливо набирает и подращивает своих новых солистов и постепенно вводит их в спектакль, за счет этого не умирающий годами. Возможно, кому-то такой путь покажется слишком компромиссным, нереволюционным, но лично мне на примере «Царской невесты» в «Геликоне» этот вариант показался очень даже эффективным. Главное, чтобы подобно кораблю аргонавтов, которому полностью заменили все части за долгое плавание, спектакль не утратил своей первоначальной концепции, а так ввод новых собственных сил можно только приветствовать.

На фото (О. Начинкин): Лариса Костюк в роли Любаши

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Геликон-опера

Театры и фестивали

Дмитрий Скориков

Персоналии

Царская невеста

Произведения

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ