Посвящение Фаринелли: Майкл Маньячи, Жан-Кристоф Спинози и Михайловский театр

Игорь Корябин
Специальный корреспондент

23 мая в Санкт-Петербурге на сцене Михайловского театра состоялся во всех отношениях необычный концерт. То, что он был посвящен величайшему итальянскому кастрату Сеттеченто Фаринелли (Карло Броски), уже необычно, ибо в родных пенатах «живых» традиций подлинно барочного исполнительства объективно нет, никогда не было и быть не могло. Удивляет и другое: концерт-посвящение не был приурочен ни к дате рождения, ни к дате смерти знаменитого виртуоза оперной сцены. Родился Фаринелли в Апулии в небольшом городке Андрия в 1705 году, и, стало быть, 300-летие со дня рождения певца отмечалось четыре года назад. Совсем еще маленьким мальчиком Карло Броски переехал с семьей в Неаполь. В одной из его известных на весь мир музыкальных консерваторий будущий musico (так в Италии тогда величали певцов-кастратов) получил вокальное образование у знаменитого маэстро Николы Антонио Порпоры.

1/3

И вполне возможно, что, когда певец неизменно называл своей родиной именно Неаполь, то делал это абсолютно искренне. Умер Фаринелли на своей вилле в Болонье в 1782 году, а его могила со временем пришла в упадок.

Необычность концерта в Михайловском театре состояла еще и в том, что его программа имела подзаголовок «Фаринелли и неаполитанская музыка». Благодаря этому санкт-петербургская публика получила весьма редкую возможность услышать в качестве «живых» образцов вокального барокко из репертуара Фаринелли по две арии из таких раритетных сегодня опер барокко, как «Меропа» Джеминиано Джакомелли (партия Эпитида), «Демофонт» Эджидио Ромуальдо Дуни (партия Тиманта), «Полифем» Николы Порпоры (партия Ациса) и «Артаксеркс» Иоганна Адольфа Хассе (партия Арбака). Согласитесь, что в противовес Глюку и Гайдну, Вивальди и Паизиелло, а также вездесущему плодовитому Генделю – именам, знакомым отечественной слушательской аудитории не только номинально – подобный репертуар просто не мог не вызвать повышенного интереса публики. В результате театр был заполнен «под завязку», а для аккредитованных журналистов и приглашенных гостей пришлось даже организовывать четыре VIP-ряда в оркестровой яме, так что и автору этих строк выпала удача «почти что физически» раствориться в звучании старинной музыки XVIII века. Но тут мы, как всегда – и это вполне объективно! – подходим к весьма спорному и щекотливому вопросу. Если эпоха певцов-кастратов давно канула в Лету, то о какой степени соответствия оригиналу может идти речь, когда в ХХ веке после долгого забвения невиданный интерес к барочной опере обозначился вместе с появлением мирового цеха современных контратеноров, пришедших на смену кастратам? Как пели кастраты, уже не узнать никогда, но то, что предлагают нынешние контратенора, лишь с известной долей достоверности можно экстраполировать к звучанию далекого прошлого. Вообще, контратенор – понятие весьма широкое. Если в XVIII веке легендарный Фаринелли был кастратом-сопрано, то к настоящему времени уже достаточно известный американский контратенор Майкл Маньячи (Michael Maniaci, род. 1976) – обладатель несомненного мужского сопрано (по-английски – sopranist или male soprano, по-итальянски – sopranista). Трудно обойтись без сравнения: голос обсуждаемого певца, если так можно выразиться в привычных терминах, не «лирико-колоратура», как, к примеру, у его французского коллеги Филиппа Жарусски, а пронзительно-крепкое «лирическое сопрано», способное к достижению практически идеальных вокальных модуляций в «ламентообразных», «спианатных» ариях, призванных выразить меланхолию, грусть, тоску, печаль или отчаяние. Именно такими, по своему музыкальному характеру, предстали шесть из восьми заявленных номеров, исполненных Майклом Маньячи в Петербурге. Это две арии Хассе – «Or la nube procellosa…» и «Se al labbro mio non credi…». Это и два вокальных фрагмента из опуса Порпоры – «Oh volesser gli Dei... Dolci freschi aurette» (речитатив и ария) и ария «Alto Giove». Это, наконец, арии «Sposa non mi conosci…» Джакомелли и «Misero pargoletto…» Дуни.

Конечно же, звучание сопраниста объективно не может обладать достаточной плотностью и теплотой грудного регистра по причине недостаточной развитости последнего, зато Майкл Маньячи великолепно владеет техникой пения, основанной на использовании головного резонатора и позволяющей парить в истинном диапазоне настоящего сопрано без использования фальцета. И в названных номерах певец неизменно достигал впечатляющих творческих результатов, покоряя своей кантиленой и тесситурной свободой. При этом в каждый номер он не забывал вносить особые эмоциональные краски, поэтому каскад, в общем-то, однообразно похожих – но далеко не простых! – арий не стал занудным музицированием, а превратился в яркую вокальную феерию.

Итак, всего лишь два исполненных за вечер оперных фрагмента («Dono d’amica sorte…» Джакомелли и «Sperai vicino il lido…» Дуни) подпадают под определение «aria di bravura». И в них голос певца по-прежнему звучал уверенно и «наверху», и «на середине», но переход на недостаточно развитый нижний регистр оказывался мало эффектным, трафаретно редуцированным, а быстрые виртуозные пассажи выявляли как интонационно-фразировочные проблемы, так и, в целом, недостаточную гибкость и подвижность голоса. Но впрочем, указанные недостатки – это самое распространенное «общее место» почти всех контратеноров. Всех имеющихся в мире певцов данной специализации, конечно же, не переслушать, но мой личный опыт снова настойчиво воскрешает в памяти имя Филиппа Жарусски, знакомого мне по концерту в Москве на сцене Большого зала консерватории двух- или трехлетней давности. Из всех контратеноров-сопранистов, которых мне удалось услышать вживую, для меня это был самый оптимальный вариант, когда на одинаково достойном уровне была развита и техника «lamento», и техника «bravura».

Что же касается Майкла Маньячи, думается, что в 2007 году венецианский театр «Ла Фениче» вовсе не случайно ангажировал его на роль Армана д’Oрвиля в опере Мейербера «Крестоносец в Египте». Эта партия вошла в историю музыки как последняя в мировой оперной литературе из созданного для кастратов. Она была предназначена небезызвестному Веллути, с которым Россини, сочинивший для певца оперу «Аврелиан в Пальмире», крупно поссорился из-за того, что певец буквально до неузнаваемости «разукрасил» свою партию, как это было принято в то время, всевозможными пассажами, трелями и прочими вокальными ухищрениями. После этого Россини зарекся когда-нибудь еще писать для кастратов. Запись «Крестоносца в Египте» на DVD уже давно вышла на рынок музыкальной продукции – и я познакомился с ней задолго до живой встречи с Майклом Маньячи в Петербурге. Собственно, названный видеоальбом и подогрел мой интерес к рецензируемому событию: к чести певца, в этом DVD-воплощении он, безусловно, на высоте. Но запись – одно, а живое восприятие – совсем другое. И всё же, даже осознавая это, я и не думал, что на концерте в Михайловском театре сделаю ряд названных выше «открытий», принизивших планку качества. Тем не менее, продемонстрированный уровень исполнения всё равно остается высоким. В XXI веке приблизиться к «реальному мифу» XVIII века не так-то просто, но в любом случае это, конечно же, привилегия избранных музыкантов: как явление в современном мире оперы контратенор – товар всё еще весьма эксклюзивный, штучный, экзотический…

Неожиданно под занавес вечера, в качестве номера на бис, голосом Майкла Маньячи «запел и Вивальди». Прозвучал опус «Sento in seno ch’in pioggia di lagrime…» – ария Лотария из утраченного пастиччо композитора с загадочным названием «Титеберга» («Tieteberga»), позже перекочевавшая в партитуру его оперы «Юстин». Итак, девять экзотических арий, исполненных в течение вечера, сложились в полноценный вокальный концерт, в скрупулезно подобранную программу, которую отличала редкая в наши дни «стилистическая интеллектуальность».

В этот вечер Майклу Маньячи аккомпанировал известный европейский коллектив – ансамбль «Матеус» (Ensemble Matheus), специализирующийся на аутентичном исполнительстве старинной музыки, а место за дирижерским пультом занял его основатель, французский дирижер и скрипач Жан-Кристоф Спинози (Jean-Christophe Spinosi). Лишь только в этой связи и удается найти одну хронологическую зацепку: выступление оркестра «Матеус» прошло в Санкт-Петербурге в рамках культурной программы года Франции в России. Этот коллектив, созданный в 1996 году, сегодня является одним из флагманов мирового исполнительства барочной музыки, а его оперная дискография представлена следующими полными записями: на DVD – «Пробным камнем» Россини, на CD – четырьмя операми Вивальди («Гризельда», «Неистовый Роланд», «Истина в испытании», «Верная нимфа»). В 2007 году Жан-Кристоф Спинози был признан лучшим оперным дирижером Франции. Последней масштабной работой маэстро и его коллектива стала премьера «Вечерни Пресвятой Девы» Клаудио Монтеверди для ансамбля, хора и солистов в парижском театре «Шатле» (январь 2009 года).

В инструментальной части программы в Михайловском театре прозвучала музыка Телемана (Концерт ми минор для флейты траверсо, скрипки, струнных и basso continuo TWV 52:e3) и Вивальди (Симфоническая сюита из оперы «Верная нимфа» и Концерт Ре мажор для двух скрипок, струнных и basso continuo RV 513). Невероятно темпераментный и театрально эффектный маэстро Спинози, что, на первый взгляд, как-то не вязалось с серьезной углубленностью и сосредоточенностью аутентичного исполнения, предстал перед петербургской публикой одновременно и дирижером, и солистом, показав себя профессионалом высочайшего класса. Безупречная чистота, слаженность и филигранная нюансировка ансамблевого музицирования заставляли переживать мгновения подлинного восторга, а Спинози-скрипач и солисты из состава ансамбля составили отдельную полновесную страницу незабываемых впечатлений…

0
добавить коментарий
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ