«Скандал в благородном семействе»

«Ацис и Галатея» Генделя: премьере быть!

Игорь Корябин
Специальный корреспондент

Этот материал столь необычен для нашего журнала, что редакция сочла необходимым предпослать ему специальный комментарий. Чуть ли не впервые мы ведем разговор не о состоявшейся премьере, а о сорванной! Речь идет о премьере в Петербургском музыкальном театре «Северная Венеция».

Опера всегда считалась искусством возвышенным, «благородным». Впрочем, нынче благодаря усилиям людей, причастных к чему угодно, только не к музыке, она стала терять такой имидж. Казалось бы, здесь мы имеем дело с частным случаем. Однако ничто не бывает случайным. Общая деградация оперной, да и театральной культуры, засилие «случайных» людей от искусства, «роем жужжащих», неуклонно делает свое «черное» дело, и случайности становятся закономерностями.

1/2

Так и в этом случае - «благородному» подвижничеству было безжалостно сказано «нет», и никто не был этому в состоянии помешать! Во всяком случае, именно так эта история выглядит в рассказе худрука театра, поведанном автору публикации. У редакции нет оснований сомневаться в правдивости ее слов, хотя у другой стороны всегда остается право высказать свою точку зрения.

Как говорится, «скандал в благородном семействе»! Кто виноват, и что делать? Как всегда в России на эти вопросы вразумительных ответов нет. Впрочем, пострадавшие смотрят в будущее оптимистично, что не может не радовать.

Краткое резюме. Санкт-Петербургский музыкальный театр «Северная Венеция» - первая в современной России международная оперная антреприза. Художественный руководитель труппы - Людмила Модина, известный петербургский театровед и общественный деятель. По примеру актеров «Комеди Франсез», театральное сообщество под названием «Северная Венеция» основала группа молодых певцов-единомышленников, среди которых в едином музыкальном пространстве Москвы и Санкт-Петербурга сегодня наиболее известны имена таких безусловно состоявшихся мастеров оперной сцены, как Ольга Шуршина и Станислав Леонтьев. Последний является «по совместительству» и арт-директором оперной труппы. Молодые певцы из России, Польши, Китая, Израиля и других стран из года в год принимают участие в разнообразных проектах этого театрального сообщества. Не имея собственной сцены, «Северная Венеция» осуществляет показы своих постановок на различных театральных площадках. Творческое кредо коллектива - всегда обращаться к оперной музыке (как русской, так и западноевропейской), которая никогда не звучала на русской сцене или звучала в последний раз очень давно.

Дебют новорожденного театра - первая постановка на русской сцене оперы Доницетти «Анна Болейн» под руководством итальянского маэстро Фабио Мастранджело. Премьера состоялась 29 декабря 2006 года на сцене Государственного театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории имени Римского-Корсакова. Именно тогда яркими звездочками зажглись имена до той поры никому не известных отечественных певцов - Ольги Шуршиной в главной партии и Станислава Леонтьева в партии Лорда Перси. 19 мая 2007 года усеченную концертную версию этой постановки (без участия хора) в рамках Пятого международного фестиваля «Вселенная звука» на сцене Большого зала консерватории смогла услышать и московская публика. Именно на такой высокой ноте - ноте романтического итальянского бельканто XIX века - и начался отсчет новейшей музыкальной истории театра с не менее романтичным названием «Северная Венеция».

За время существования труппы, ее репертуар пополнился такими оперными названиями, как «Добрыня Никитич» Гречанинова, «Запорожец за Дунаем» Гулак-Артемовского и «А зори здесь тихие…» Молчанова, а также триадой оригинально-синкретических музыкальных спектаклей («Отель веселых наук», «Юность Консуэло», «Любовь в стране, где секса нет…») и даже двумя оперными шоу («Ночь… Музыка… Любовь» и «Русская страсть»). И вот настал, наконец, черед полнометражного образца генделевского барокко «Ацис и Галатея» (1718, HWV 49a), созданного, конечно же, в непреложных традициях opera seria, однако причисленного самим автором к жанру masque, то есть к небольшому (по сравнению с opera seria) типично английскому спектаклю для придворного музицирования, в котором одновременно присутствуют речевая декламация, пение (сольное и хоровое) и танец, что, несомненно, восходит еще к традициям Пёрселла. Следовательно, в сравнении с opera seria, эта пастораль-сказка в двух действиях по мотивам древнегреческой мифологии, положенная на английское либретто и предназначавшаяся английской аудитории, предстает гораздо более «демократичной». К тому же, наряду с театральным воплощением, она вполне допускает и концертное, и полусценическое (semi-stage) исполнение, что для «камерных» постановочно-театральных возможностей небольшой труппы «Северной Венеции» может служить «железной» мотивацией обращения именно к этому произведению Генделя…

…Однако, собираясь в Петербург на уик-энд перед понедельником 28 июня, датой, на которую была назначена премьера «Ациса и Галатеи», я и не предполагал, что эта премьера попросту не состоится!.. Еще будучи в Москве, в пятницу днем я связался по телефону с художественным руководителем театра Людмилой Модиной - и мы оговорили с ней «координаты» нашей встречи в Петербурге. Весь день субботы, когда я уже был в Петербурге, еще ничего не предвещало беды, хотя, как потом выяснилось, первый тревожный сигнал поступил к Людмиле Модиной уже в пятницу утром, но тогда она еще была уверена, что проблему всё же удастся разрешить «мирно», поэтому в телефонном разговоре со мной, когда я звонил ей накануне отъезда из Москвы, она и не стала высказывать свои опасения, казавшиеся пока преждевременными. Я же впервые узнал о том, что ситуация переходит в стадию форс-мажора, из ее взволнованного звонка на мобильный, поступившего в субботу вечером: театру не дают сцену, сцену театра «На Литейном»! Именно здесь, 28 июня, согласно заключенному договору, и должна была состояться премьера (второй спектакль был запланирован на 30 июня). Всю ночь с субботы на воскресенье театр лихорадочно пытался найти альтернативную площадку, но, конечно же, за такой короткий срок сделать это было невозможно - и к середине предпремьерного дня пришлось окончательно смириться с мыслью, что премьеры не будет… Собираясь в Петербург, я намеревался задать Людмиле Модиной много вопросов о театре «Северная Венеция», о его специфике, о его репертуарной политике и о том назначении, служить которому этот театр изначально и присягнул. Однако стало понятно, что в сложившейся ситуации, когда труппу фактически поставили перед свершившимся фактом, а российская премьера «Ациса и Галатеи» Генделя однозначно намеренно была сорвана, всё это стало выглядеть попросту неуместным (в России эту музыку знают лишь по записям и концертному исполнению 2006 года в Мурманской государственной филармонии). Итак, я сразу же для себя решил, что вопрос, который я всё-таки задам Людмиле Модиной, должен быть лишь один: «Что же произошло на самом деле?» Ее ответ неожиданно превратился почти в «детективную» историю - и с монологом художественного руководителя театра «Северная Венеция» я спешу познакомить наших читателей:

То, что премьера не состоялась, для меня просто шок, ибо до самого последнего момента ничего не предвещало беды. Мы заключили договор с театром «На Литейном» о том, что нам предоставляются два дня для двух показов спектакля и один день для генеральной репетиции. Это был совершенно официальный договор, который подготовила управляющая компания «Видеодом», занимающаяся нашими финансами. В этом стандартном договоре было прописано, что театр «На Литейном» берет на себя продажу билетов через театральные кассы и своих агентов, изымает с выручки сумму, необходимую для аренды сцены, остальное возвращает нам, если таковое останется. В случае же, если за три дня до премьеры становится ясно, что выручка от продажи билетов недостаточная, то мы должны перевести определенную сумму на счет театра. Но до самого последнего дня никаких сигналов не поступало, то есть мы не имели вообще никакой информации, что может случиться нечто непредвиденное. А буквально в последний день я узнала также, что людям в театральных кассах говорят, будто все билеты на премьеру проданы, хотя они и были в наличии. Мне позвонили несколько моих знакомых и спросили, нельзя ли попасть как-нибудь иначе, раз билетов уже нет? Я была шокирована: ну, не может быть такого, чтобы абсолютно все билеты были проданы! Тогда они позвонили в кассу театра «На Литейном» - и только там им сказали, что билеты есть и их всё еще можно купить…

…В пятницу утром мне неожиданно позвонил, заметьте, сам директор театра «На Литейном» - а не представитель нашей управляющей компании! - и сказал, что если мы не внесем сегодня же 195 тысяч рублей за три дня аренды, то у нас не будет ни прогона, ни спектакля. Я естественно, помчалась к нему, пыталась его успокоить, объяснить, что мы не отказываемся от своих обязательств, но давайте дождемся дня премьеры, понедельника, и если мы действительно увидим, что выручки недостаточно, то нет вопросов - сразу же перечислим недостающую сумму. Но директор стоял на своем - и его упорство как государственного чиновника, призванного всё же способствовать организации, а не обструкции театральной деятельности, было очень странным. Затем я попросила своего друга, заместителя директора одного очень известного петербургского театра, позвонить директору театра «На Литейном» и всё же попросить для нас поблажку, ведь мы не являемся ни государственным, ни коммерческим театром: мы представляем собой молодежную экспериментальную труппу. Ответ был снова «нет» - и я снова наивно удивилась. Я стала лихорадочно искать деньги, но в пятницу к вечеру такую сумму найти уже было невозможно.

Немного истории. В свое время мы вынуждены были расторгнуть контракт с художником, с которым начинали работу над этим спектаклем. Почему? Во-первых, потому, что его декорации, одобренные мной в эскизах, будучи увиденными уже в окончательной стадии производства, оказались какими-то «палками на колесах». Во-вторых, я выяснила, что это стоит как минимум в пять раз меньше тех денег, которые мы за них заплатили. В ответ на требование этого художника выплатить аванс за его работу, я сказала, что он будет выплачен по окончании всех работ, когда нами будут получены все деньги под расчет, и составит он одну треть его гонорара, несмотря на то, что выполненная им работа нас не удовлетворила. Кроме договора, мы дали ему гарантийное письмо от нашего генерального спонсора, что он обязуется, несмотря на несделанную работу и «возникшие этически неразрешимые противоречия», оплатить его труд. Казалось, данным шагом проблема была решена, однако этот же самый художник неоднократно намекал, что может сделать так, что спектакля просто не будет… Но я всегда думала, что это всего лишь нелепые шутки: всё же я имела дело не с мальчиком, а взрослым и достаточно известным в театральной среде человеком!

Итак, в пятницу вечером мне позвонил режиссер, на пару с которым этот художник начинал работу над спектаклем - от нашего проекта они вместе и отошли - и сказал, что он в курсе моих неприятностей с театром «На Литейном», но их можно решить, и сделать это сможет тот самый отвергнутый нами художник: надо только дать ему денег, заплатить. Хоть это и было для меня тяжело, звоню ему и говорю, что несмотря на трения, возникшие между нами, он как человек театра всё же должен понимать, что я прошу не за себя лично, а за солистов, за музыкантов, за дирижера, за публику, которая ждет премьеру… В ответ на мои доводы слышу, что до всего этого ему нет никакого дела! Решение только одно: я выплачиваю ему аванс именно сегодня 25-го, а не 28-го, как записано в соглашении, ибо ждать он не намерен - тогда он сразу же позвонит своему другу, директору театра, и вопрос моментально буден решен.

Именно в этот момент я и поняла, что это был самый настоящий сговор, а не официальное решение театра. Ни один театр не стал бы в подобной ситуации просто так срывать премьеру, тем более, что у нас официальный договор даже не напрямую с театром «На Литейном»: мы общаемся с ним через нашу управляющую компанию. Когда я услышала от нашего бывшего художника оглашенный им ультиматум, я сказала ему, что если бы я и смогла сейчас найти деньги, то лучше бы официально заплатила их театру, а не отдала бы ему уж точно, ибо это называется шантажом, вымогательством чистой воды. И после этого я еще раз поговорила с нашими спонсорами, но те сказали, что в этой ситуации лучше пожертвовать премьерой, перенести ее на другую сцену и на другое число, потому что нет никакой уверенности, что не будет никаких провокаций, раз уж директор театра, официальный государственный чиновник, готов пойти на сговор со своим приятелем… Тем более, что директор театра прекрасно знает, что если бы мы не внесли платеж за аренду, то с нас его «безо всякого суда и следствия», поскольку есть официальный договор, просто инкассо сняли бы со счета: первые деньги, которые бы поступили на наш счет, автоматически бы перечислились в зачет погашения долга. То есть проблемы никакой не было, а сложившаяся ситуация была создана искусственно.

Конечно, все мы пережили самое настоящее потрясение. И солисты, которые на протяжении нескольких месяцев кропотливейшей работы репетировали буквально по 8 часов в сутки. Это и подлинная звезда нашего театра Ольга Шуршина в партии Галатеи. Это и два наших замечательных Ациса - любимец публики Станислав Леонтьев и Вячеслав Лесик (имя относительно новое для любителей оперы, но несомненно интересное). Это и пара совсем молодых, но невероятно талантливых исполнителей - китайский тенор Гао Сян в партии Дамона и Иван Новосёлов в партии Полифема. Это и наши балетмейстеры Елена Фёдорова и Анна Тугушева, которые проделали огромную постановочную и репетиционную работу по созданию необычной пластики персонажей и помогли адаптироваться к ней солистам оперы, не имеющим опыта в этом качестве. Это, наконец, и музыкальный руководитель спектакля, потрясающий дирижер Николай Корнев, один из самых известных в России интерпретаторов Генделя и барочной старинной музыки в целом, который в качестве художественного руководителя Государственного симфонического оркестра и камерного хора Санкт-Петербурга вместе с названными коллективами как нельзя лучше влился в эту постановку.

Когда приведенный монолог подошел с концу, у меня создалось ощущение, что заканчивать беседу всё же нужно на позитивной, оптимистичной ноте, тем более, что премьера рано или поздно всё равно состоится, поэтому я попросил рассказать мою собеседницу о том, как работалось над спектаклем, каким он стал на финальной стадии, хотя ему пока и не было суждено дойти не только до премьеры, но даже до генеральной репетиции. Этот круг вопросов и послужил поводом для продолжения начатого монолога, который можно считать своеобразным анонсом премьеры, которая уже переназначена на 20 июля и состоится на сцене Дома молодежи на Васильевском острове. Неожиданно этот монолог укрупнил еще одну творческую проблему, которая ранее была лишь вскользь обозначена. Случай, пожалуй, беспрецедентный: в процессе подготовки спектакля с «дистанции» сошел не только художник, но и режиссер-постановщик! Так что спектакль, который получился на финишной прямой и который петербургская публика увидит 20 июля, и спектакль в его первых набросках - это совсем не одно и то же:

Этот спектакль не просто так рождался и возник тоже не просто так. У меня вообще никогда ничего не возникает просто так, а всегда вырастает из чего-то. И у спектакля есть своя предыстория. Год назад в нашем театре мы сделали музыкально-драматический спектакль «Юность Консуэло». Этот была, пожалуй, первая в мире музыкальная инсценировка начальных глав романа Жорж Санд, в которую мы включили всю музыку, прописанную в нем, - Пёрселла, Палестрину, Вивальди, Порпору и, конечно же, Генделя. И центральный момент постановки - любовную сцену Консуэло и Андзолетто - мы решили выразить не словами, а музыкой: наш театр - оперный, и раскрывать чувства своих персонажей на сцене оперные артисты должны пением: в подобных спектаклях им дается лишь минимальное количество драматических реплик. Тогда я отыскала музыку «дуэта счастья» из «Ациса и Галатеи» Генделя - и она стала частью спектакля именно в любовной сцене главных героев. Чем в сущности должен отличаться любовный дуэт Консуэло и Андзолетто от аналогичного проявления чувств Ациса и Галатеи? В первом приближении, ничем - и это стало очень красивой находкой постановки: музыка и исходный текст прямиком перекочевали в наш спектакль.

Слушая эту дивную музыку, я вдруг ощутила, что она очень современна - и тогда впервые возникло желание включить этот спектакль в репертуар театра. Я раздобыла клавир, стала его играть, нашла записи, много их слушала и смотрела… Увидела, что во всем мире это ставят по-разному в невероятно широком диапазоне подходов: от античного варианта аркадских пастушков до героев вестерна, где чего только ни показывают! И я для себя решила выбрать современное решение спектакля, но не делать никаких купюр и не привносить никаких изменений ни в музыку, ни в английский текст. По моей просьбе был подготовлен подстрочный перевод, на всякий случай - и поэтический тоже. После этого стало понятно, что то, о чем мы говорим сегодня в моменты проявления чувств, ничем не отличается от того, как выражали свои чувства аркадские пастушки и нимфы, употреблявшие красивые обороты речи: нам и сейчас случается выражать свои чувства не менее высокопарно! И когда я показала эту музыку Стасу Леонтьеву, своему заместителю, и Оле Шуршиной, они пришли в полный восторг и сказали, что надо попробовать.

Итак, работа началась. Режиссер, который в результате поставил спектакль, - человек очень любопытный. Его зовут Фредерик Клаво. Он француз, некоторое время жил здесь в качестве дипломатического представителя. У себя на родине он увлекается театром и ставит драматические спектакли, но оказался, что называется, еще и «просвещенным меломаном»! Он был невероятно захвачен моим предложением - и оно стало первой пробой его режиссерского пера в музыкальном театре. Вместе с ним, не меняя ни единой строчки исходного текста, мы и сочинили новое современное «либретто», где действие происходит в Петербурге наших дней, а вместо пастушков и нимф - молодые художники и их подруги. Всё это идеально легло на оригинальный текст при неизменности и сохранении целостности музыки. В подобных случаях и тексты иногда правят, но мы и этого не стали делать, так как просто идеально проработали новую экспликацию - и в этом отношении с Фредериком у нас не было разногласий. Спектакль мы придумали, но это было год назад, когда «физическая» возможность его постановки просто отсутствовала: не было денег - и Фредерик Клаво уехал к себе во Францию. Когда же возможность поставить спектакль появилась, он приехать не смог - и я стала искать другого постановщика.

По рекомендации моих коллег и появился новый режиссер, сначала с большой охотой откликнувшийся на мое предложение и приведший с собой как раз того самого художника, о котором уже шла речь ранее и с которым мы вынуждены были расторгнуть контракт. Замечу, реальные имена в этой истории абсолютно не существенны - в данной ситуации важна сама «детективная» история. Деньги за свою работу они попросили довольно значительные, но я согласилась, ибо заручилась поддержкой спонсоров оплатить их работу, однако такие гонорары в нашем театре никому до этого не выплачивались. Новый режиссер приступил к работе, сказав, что берет за основу нашу с Фредериком Клаво концепцию, не представив даже письменную экспликацию и лишь в общих чертах обозначив контуры своего замысла. Я режиссеру тогда сразу сказала, что для меня главное, чтобы все его туманно обрисованные идеи не шли поперек музыки, потому что наш дирижер Николай Николаевич Корнев очень придирчив и щепетилен в этом отношении. На это я получила ответ, что всё будет о'кей и что волноваться по этому поводу излишне.

Начались репетиционные будни. Несмотря на то, что с самого начала режиссер заявил, что он прекрасно видит, как в целом должен выглядеть спектакль, создавалось ощущение, что придумывает он его на ходу и не знает, что будет дальше: все мои вопросы на эту тему оставались без ответа. В результате на репетиции этот режиссер устроил публичный скандал при солистах и дирижере из-за того, что произошла задержка выплаты аванса, который был предусмотрен после первого месяца работы, назвав всё, происходящее в данный момент, художественной самодеятельностью и демонстративно покинув репетицию. Требуется пояснить, что на выплату аванса солистам спонсоры деньги нашли, но поскольку гонорары и режиссера, и художника были на порядок выше, требовалось всего лишь потерпеть пару дней. После устроенного скандала я решила сделать вид, что ничего не случилось, надеясь, что режиссер просто погорячился, но его вечерний звонок показал мне, что он по-прежнему непреклонен в своей настойчивости получить деньги немедленно. Никакие объяснения, что мы полностью зависим от спонсоров, которые нас никогда не подводили, но у которых тоже иногда случаются трудности, не подействовали. Впрочем, он и ранее прекрасно знал от меня всю реальную финансовую ситуацию в театре - и это для него не было неожиданностью. Итак, режиссер ушел сам, а с художником пришлось расстаться нам: вот, собственно, и вся квинтэссенция постановочных и творческо-финансовых неурядиц.

После этого я приняла решение вернуться к первоначальной концепции Фредерика Клаво, ибо он-то как раз и предоставил полную экспликацию спектакля в письменном виде. Находясь с ним в состоянии постоянной переписки и телефонных переговоров и ощущая весь позитив «творческого бремени его дистанционного руководства», я дала себе слово довести первоначальный режиссерский замысел до финальной реализации.

В нашем спектакле античный миф о трагическом любовном треугольнике (в котором, однако, замешаны четыре участника) - это история современных молодых людей, история первого чувственного опыта и жестокой ревности, которая приводит к гибели. Поразительно чувственные мелодии Генделя и современные экспрессивно-пластические решения придают этой вечной истории новый смысл. Используемый в ней вполне «классический» прием четырех оперных героев и их четырех балетных alter ego вносит в оперные образы дополнительную многомерность, что в какой-то степени и подтолкнуло нас к решению отказаться от декораций.

Необходимость в них отпадает, ведь молодые оперные певцы рассказывают о непростых перипетиях любви с откровенностью и свободой, присущей молодежи XXI века. Юный герой спектакля - художник Ацис. Певица Галатея - его первая настоящая любовь. Но и сам Ацис - объект вдохновенной страсти красивого и чувственного владельца арт-галереи Дамона (завуалированный намек на это содержится и в самой мифологии, и в оригинальном английском подстрочнике). Полифем теперь вовсе никакой и не циклоп, а ревнивый продюсер певицы Галатеи…

Любовная драма разворачивается в интерьере картинной галереи. А раз так, то вместо традиционного сценического задника, в нашем спектакле полновесно присутствует сама современная живопись. Картины, представленные на сцене - оригинальные работы современных петербургских художников. А центром этого своеобразного сценического вернисажа становится большое полотно «Одиночество» Павла Антипова - необыкновенно чувственный и целомудренный портрет обнаженной девушки, который нам на эту постановку любезно предоставила галерея «Монмартр».

Современный спектакль в современных костюмах, но в нем в рамках вечеринки по случаю вернисажа-маскарада, на котором приглашена выступить певица Галатея, разыгрывается и театр в театре: хозяин салона Дамон раздает посетителям греческие одежды, так что к концу первого акта все переодеваются - лишь сам он остается в цивильном костюме. Не в силах вынести любовной идиллии Ациса и Галатеи, Дамон совершает роковую ошибку, вызывая Полифема по мобильному телефону. В результате в нашем спектакле две смерти: Ациса, которого убивает ревнивый Полифем, и Дамона, выпивающего яд от осознания содеянного и потери возлюбленного. В мифологической традиции Галатее удается оживить Ациса, в нашем же спектакле это «оживление» - лишь питаемая ее иллюзия, у нас правят бал рок и трагедия современной любви…

Postscriptum. Несмотря даже на такой впечатляющий рассказ, обстоятельства не позволяют вашему покорному слуге вновь посетить Петербург 20 июля. Но расстраиваться всё же нет причин, ибо в осенних планах «Северной Венеции» премьера «Ациса и Галатеи» Генделя намечена и в Москве. Показ спектакля состоится 5 октября в одном из лучших театрально-концертных залов столицы - во «Дворце на Яузе», так что дождемся осени…

Публикация и интервью Игоря Корябина

На фото:
афиша спектакля
Людмила Модина - художественный руководитель театра "Северная Венеция"

0
добавить коментарий
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ