К концертному варианту той или иной оперы обращаются, как правило, в тех случаях, когда хотят исполнить произведение, по тем или иным причинам выпавшее из репертуара музыкальных театров. Это может быть явлением текущего характера, что для Москвы, тем не менее, не такая уж и редкость – при обилии оперных театров в столице их репертуар достаточно узок, премьеры малочисленны, и многие произведения даже мейнстримного списка у нас не ставятся десятилетиями. Либо это может быть действительно какой-то абсолютный раритет, постановки коего крайне редки на мировых сценах (концертное исполнение гайдновского «Орфея» - тому яркий пример) или вообще уникальны. Но порой в концертном исполнении звучат произведения, обиженными сценой которых назвать ну уж никак не получается. Мы как раз говорим о таком случае: «Евгений Онегин» Чайковского – произведение наипопулярнейшее и в России, и в мире.

Достаточно сказать, что в Москве за исключением Камерной оперы Покровского (по вполне понятным, объективным причинам) эта опера – в репертуаре всех столичных театров, даже Детский театр Наталии Сац регулярно дает ее для школьников старших классов, которым как раз по программе пора читать пушкинский роман. В этом случае хотят продемонстрировать то, что по каким-то причинам не удается сделать в репертуарном театре – глубину интерпретации, звездных солистов, незаезженную редакцию произведения и т. п.

Однако в концертном варианте, что был дан на этой неделе в Большом зале консерватории Валерием Полянским и его коллективами, не было ни того, ни другого, ни третьего. Прозвучал самый что ни на есть обычный, заурядный «Онегин», преимущественно с теми солистами, коих и так можно услышать в московских театрах именно в этой опере, соответственно, с теми же вокальными и сценическими проблемами, что они демонстрируют постоянно. В чем были причины, миссия, идея именно этого исполнения – для автора этих строк осталось загадкой. Ответ как-то сам собой напрашивается только один – амбиции художественного руководителя.

Начинавший когда-то как хоровой дирижер (и что по нашему глубокому убеждению и до сих пор у Полянского получается лучше всего, этим бы ему и заниматься всю жизнь!), нынешний руководитель Симфонической капеллы России уже однажды приходил в музыкальный театр (ассистировал своему учителю Рождественскому в Большом, вел спектакли в театре оперетты), но был там не слишком успешен. С 1991 года, когда Полянский получил в свое полное распоряжение бывший оркестр министерства культуры СССР, он углубился в симфоническое дирижирование и постепенно вновь стал подбираться к опере. После 2000 года концертные исполнения опер «от Полянского» стали регулярными. Преимущественно маэстро обращался к более-менее редким, не идущим на московских сценах произведениям. И такое культуртрегерство было оправданным и желанным для московских меломанов, пусть даже эти премьеры всегда были со значительными изъянами в первую очередь по части подбора вокалистов. Но хрестоматийная русская опера, запетая и заигранная буквально до дыр, где всякому известна каждая нота, каждая интонация – такое Полянский делает впервые. Каков же результат?

Меньше всего претензий к коллективам капеллы. Оркестр звучит очень прилично, ровно, без технических огрехов и сбоев, местами даже увлекая слушателей экспрессией драматических моментов или проникновенностью лирических. Хор также хорош, особенно ему удалось продемонстрировать свой высокий класс в акапельной части песни «Болят мои скоры ноженьки» - прекрасный баланс между партиями, красивый, культурный звук и пр. Дирижерскую трактовку Полянского принимаешь в общем-то без вопросов и сомнений, ничто не поражает, но и не отталкивает. Впрочем, до полноценной интерпретации дело так и не дошло ввиду больших проблем на другом фронте – вокальном.

Солисты практически не вызывают никаких восторгов, особенно женская часть. По большому счету качественный вокал был только у Ларисы Костюк из «Геликон-оперы», исполнившей партию няни Филиппьевны, - если бы не несколько назидательные, а порой и зловещие интонации, ее няню вполне можно было бы принять за удачу. Однако певица настолько своеобразно трактовала образ, что он скорее напоминал о графине Голицыной из «Пиковой дамы», чем об опоэтизированном варианте Арины Родионовны. Остальные дамы в тот вечер были попросту провальны. Всегдашняя участница всех проектов Полянского Людмила Кузнецова мучила публику отвратительным тембром, подозрительной интонацией, до крайности заглубленным звуком – в целом ее пение больше походило на вой: слава Богу, что партия Лариной невелика. Виктория Смольникова (также солистка капеллы), всегда певшая у Полянского маленькие партии и в этом качестве бывшая в общем-то на своем месте, теперь взялась за Ольгу, и это было полным фиаско, поскольку красивый тембр голоса не может компенсировать тотальную фальшь, тремоляцию на середине и верхах и полную артистическую пустоту, когда единственной целью является задача как-нибудь и побыстрее допеть все ноты до конца. И, наконец, исполнительница центральной партии Анна Пегова (также из «Геликона») к сожалению совершенно «не тянет» на столь знаковую роль, какой является хрестоматийная Татьяна – голос ее слишком мал, хотя тембр и приятен, ограничен по диапазону (ни верхи, ни низы полноценно озвучены не были), все было спето робко, по-ученически, к тому же певица не раз путалась в тексте – и в нотах, и в словах – вовремя не вступала, недодерживала положенные длительности и пр.

С мужчинами дела обстояли получше, но тоже не блестяще. Лидером, пожалуй, был Максим Пастер, исполнивший партию Ленского. В родном Большом театре в силу неподходящей внешности певцу не дают эту, еще одну знаковую для русской оперы роль, поэтому все свое умение и понимание он вложил в этот концертный вариант. В целом получилось очень неплохо – и звук красивый, и технически все сделано, и эмоции не фальшивые, а центральная ария «Куда, куда вы удалились» была спета в лучших традициях русского лирического исполнительства. Андрей Батуркин (Онегин) пел грубовато, слишком широким и тяжелым звуком, в такой напористой, назидательной манере. Его герой уж слишком заматерел и тем сильно проигрывает самому же себе, когда в дни 200-летия Пушкина (памятная трансляция легендарного спектакля Станиславского из театра его имени на канале «Культура») совсем молодой тогда певец блистательно справлялся с этой ролью. Сильно сдал и Александр Киселев (Гремин) – красивый бас этого певца после перехода из Большого в «Геликон» несколько измельчал, утратил благородство, да и крайние регистры звучат не так свободно как раньше. Очень хорош был в партии Трике Олег Долгов – помимо качественного вокала певец продемонстрировал и сценическую свободу, удивительную у солиста нетеатрального коллектива (Долгов совсем недавно стал выступать в театре, до этого много лет работал солистом капеллы Полянского). А вот опытный Алексей Мочалов из театра Покровского был почти криминален в маленькой партии Зарецкого – голос расшатан, в нем совсем мало пения, сплошная декламация. Ну и полным безобразием оказался Владимир Качмазов в малюсенькой партии Ротного – об этом, быть может, и вовсе не стоило писать, ибо роль крохотная, но, право, обойти молчанием это просто невозможно: у певца совсем неоперный голос, неоперная манера, его просто откровенно не слышно – иные хористы поют куда ярче.

В целом данное исполнение «Онегина» вызывает недоумение. Конечно, можно понять желание Валерия Полянского исполнить эту красивейшую и сверхпопулярную музыку. Однако, очевидно, что наличие в целом неплохих хорового и инструментального коллективов, совершенно недостаточно для оперного проекта, и к подбору вокалистов уважаемому маэстро стоит подходить с большим вниманием.

На фото: Валерий Полянский

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru