Московская филармония в последние сезоны основательно занялась вокалом: и певцов именитых приглашает, и концертные или полусценические исполнения опер и ораторий дает, организует под это целые абонементы и т.п. На самом деле нащупана весьма доходная жила, почему-то ранее упорно самой же филармонией игнорировавшаяся: в Москве совершенно ощутима потребность публики слышать новые голоса и новые произведения, несмотря на наличие в столице шести оперных театров наблюдается очевидный дефицит по этой части. Кроме того, вокальные концерты, исполнения опер всегда пользуются изрядной популярностью у публики: наполняемость залов на эксклюзивных «Капулети и Монтекки» и «Орфее и Эвридике» или хитовых «Онегине» или «Кармен» тому яркое свидетельство.

Очередной гостьей филармонического абонемента с претенциозным названием «Звезды мировой оперы в Москве» стала американская меццо-сопрано Дженнифер Лэрмор. В 1980-90-е годы она блистала на мировых сценах прежде всего в россиниевском репертуаре и наведывалась в Россию разве что на компакт-дисках. Сегодня ангажементы Лэрмор уже не столь звездны, хотя она продолжает петь весьма разный репертуар (Золушку, Шарлотту в «Вертере», вагнеровскую Фрику, Альцину в «Неистовом Роланде» Вивальди) и изредка появляться и в первых мировых оперных домах (ближайшее – королева Гертруда в «Гамлете» Тома на сцене «Метрополитен»). В Москве Лэрмор знают, несмотря на то, что это ее первый визит в Россию: зал имени Чайковского был полон, встречали певицу с энтузиазмом и весьма дружелюбно.

С сожалением приходится признать, что до российской столицы Лэрмор доехала уже весьма потускневшей звездой: то, что мы слышим в ее блистательных записях 90-х было продемонстрировано очень дозированно. Голос певицы по-прежнему красив и узнаваем, но ему не хватает былой свежести и блеска. Особенно напряженно и как-то искусственно звучит нижний регистр – некогда густой и полнозвучный. Верха все также уверенны и ярки, но в целом саунд какой-то несколько сопрановый, измельчавший: даже удивительно, что певица сделала головокружительную мировую карьеру именно как меццо-сопрано. У сегодняшней Лэрмор порой недостает кантилены, широко льющегося звука, хотя колоратуры по-прежнему математически точны и экспрессивны.

Возможно именно ощущение своего нынешнего вокального скажем так не совсем совершенства побуждает певицу к несколько экстравагантной манере поведения на сцене. Она явно борется с возрастом и, увы, это заметно, причем борется не с помощью высококлассного вокала, ибо там, похоже, битва уже проиграна, а за счет внешних эффектов: похудевшая, стройная красавица Лэрмор (уж что говорить, внешними данными певица не обделена – и фигурой, и прекрасным ликом с огромными, лучистыми глазами), в облегающих, почти молодежных нарядах смотрится что персонаж с обложки гламурного журнала. Она лихо кокетничает с дирижером, группой первых скрипок, зрителями в первых рядах, бесконечно одаривает зал голливудской улыбкой, пританцовывает и активно жестикулирует, словом, стремится завоевать зал во что бы то ни стало.

Но обратимся собственно к пению: несмотря на некоторое разочарование все же нельзя не признать, что Лэрмор – высококлассный мастер вокала, ей и сегодня порой удается замаскировать свои голосовые изъяны и сделать более очевидными достоинства. Программа концерта была составлена так, чтобы продемонстрировать универсализм певицы. В первом отделении прозвучали три фрагмента из «Кармен», ария Шарлотты из «Вертера» Массне и гайдновская сцена Береники. Безусловно, лучшим был именно последний номер: здесь и голоса Лэрмор хватало, чтобы полноценно озвучить зал и не быть утопленной в оркестровом саунде, гайдновская ария была спета экспрессивно, выразительно, ярко, в то же время захватывающе в плане технического совершенства. А вот с более расхожим репертуаром было похуже: Кармен получилась абсолютно невнятной и неубедительной – холодной саксонкой, а не огненной цыганкой. Возможно, в некоторой степени в этом вина дирижера Михаила Татарникова, взявшего еще с увертюры к вечному шедевру Бизе, открывавшей концерт, немыслимо затянутые темпы. То же касается и «Вертера», где к тому же вдобавок была ощутима плохая координация между спиваковским НФОР и вокальной партией.

Во втором отделении были исполнены две арии Керубино из моцартовской «Свадьбы Фигаро», спетые точно, но, увы, достаточно дежурно, хотя всем своим поведением певица усиленно изображала некоего глуповатого недоросля. А вот коронный репертуар Лэрмор – Россини – за исключением некоторых моментов был все же хорош и вполне на равных конкурировал с Гайдном из первого отделения. Певица исполнила три арии Изабеллы из «Итальянки в Алжире» (Cruda sorte, Per lui che adorе, Pensa alla patria), в каждой из которых сумела продемонстрировать лучшие качества своего голоса. Жаль, что она не посвятила подобному репертуару весь концерт, поскольку хотя россиниевские фрагменты быть может и уступают записям Лэрмор прежних лет, они слушаются все же намного выигрышней и интереснее, чем французские арии или Моцарт. Однако по-настоящему свежо и зажигательно прозвучал единственный бис концерта: Art is calling for me Виктора Герберта. В этой пародии на оперную примадонну Лэрмор обрела какую-то свободу, которой не хватало в основной части программы: до этого она все силилась доказать залу, что еще по-прежнему может все, а тут сумела освободиться от оков «серьезной программы» и раскрыть свою артистическую индивидуальность, отчего номер вышел не искусственно-натужным «отчетом о творческих достижениях», но живой, непосредственной импровизацией.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru