Сегодня на наших страницах материал из провинции. Мы рады расширению «географии» нашего журнала, тем более, что Татарский оперный театр в последнее время развивается весьма успешно и обладает весьма высоким авторитетом в мире оперы. Возможно, в материале М. Герасимовой недостаточно раскрыта музыкальная составляющая спектакля и профессиональные вокальные достижения главных исполнителей, однако весьма подробно освещена режиссерско-постановочная концепция спектакля и трактовка образов главных персонажей, что делает его, безусловно, интересным и познавательным.

Премьерой оперы Джакомо Пуччини «Мадам Баттерфляй» открыл 25 сентября новый сезон Татарский театр оперы и балета им. Мусы Джалиля. «Святая троица» – режиссёр Михаил Панджавидзе (Большой театр, Москва), художник-сценограф Игорь Гриневич (Новосибирск) и художник по костюмам Ольга Резниченко (Москва) создали на сцене спектакль в стиле хай-тек.

Как известно, на мировой премьере двухактная «Мадам Баттерфляй» потерпела сокрушительный провал. Композитор переделал оперу, кое-что изменив в партитуре и разделив действие на 3 акта, после чего началось триумфальное шествие шедевра по всему миру.

Через век с небольшим, в другом городе и в другой стране, режиссёр Михаил Панджавидзе взял на себя смелость обратиться к первоначальному, провальному варианту и скомпоновал оперу в два акта. Он так же перенёс действие на полвека вперед – в середину ХХ века и ввёл нового персонажа – выросшего сына Чио-Чио-сан и Пинкертона, которому отец, увёзший его маленьким из Японии, оплатил образование в Америке, и ставшему лётчиком. И всё действие разворачивается как его воспоминание. Этот сюжет Панджавидзе как бы «списал» с действительности: не одна Чио-Чио-сан попала в эту ловушку – вышла замуж за американского офицера и родила от мужа-иностранца ребёнка. История повторилась и через полвека: американская экспансия Японии вновь смешала кровь двух континентов. Дети от этих браков имели разную судьбу и многие из них уехали в Америку.

Именно в этом ракурсе Панджавидзе и поставил свой спектакль.

Михаил Панджавидзе: «Для меня «Мадам Баттерфляй» не мелодрама, как общепринято считать, а драма. Это столкновение цивилизаций. Глобализация, которая подминает под себя всё. Частность становится символом истории. Ведь не с одной Чио это случилось, а с целой страной. Это история нашей цивилизации, история страны, которая погибает под напором экспансии глобальной державы. Этот сюжет прекрасно показан в фильме «Последний Самурай», где гордые сёгуны, которых невозможно было победить в бою с холодным оружием, гибнут, расстрелянные трескучими залпами митральез. Их воинская доблесть оказалась бессильной против пулемётов. И даже действие происходит в Нагасаки.

В 1945 году этот город был стёрт с лица земли атомной бомбой, сброшенной американцами, а капитуляция Японии во Второй мировой войне стала крушением их цивилизации, построенной на самурайском кодексе бусидо. Япония демилитаризовалась и, как следствие, денационализировалась. Мой новый герой – сын Чио-Чио-сан и Пинкертона, узнав в 1945 году о гибели родного города в атомной катастрофе, вспоминает историю знакомства своей матери-японки и отца-американца. Перед его глазами проносятся прекрасные сказочные картины Японии начала века, свадьба родителей, долгое ожидание, возвращение отца, его вероломство и, наконец, гибель матери. Поняв, что его мир исчез, уничтоженный другой цивилизацией, он кончает жизнь самоубийством.

В начале XXI века мы снова наблюдаем эту ситуацию: по-прежнему есть желание сверхдержав доминировать и в регионах, и во всём мире. Меня это не устраивает. Завоеватели часто прикрываются высокими речами о прогрессе, о свете цивилизации, который они несут народам. Но, мне кажется, что, прежде всего, надо было спросить у тех, кого цивилизовали: хотели ли они цивилизоваться таким образом? И вообще, хотели ли они принимать ту цивилизацию, которую им навязывали? Чем была хуже их, самобытная, многовековая, мудрая, красивая, эстетически очень необычная? Я убеждён, что история не закончилась и, я думаю, что нам ещё предстоит узнать её продолжение.

Сегодня Япония живёт даже не европейским, а именно американизированным порядком: это страна небоскрёбов, фаст-фудов, электроники. А история сохраняется как заповедник: в металлическом блеске хай-тека иногда промелькнёт расшитое кимоно. И его уже и незаметно почти…»

Именно хай-тек и воссоздал режиссёр на сцене, воспользовавшись всеми техническими возможностями театра. Минималистичные, функциональные, стеклянные и металлические декорации на сцене статичны. «Живые» только огромные ширмы-двери в японском стиле, которые в течение всего спектакля съезжаются и разъезжаются, создавая каждый раз особое пространство.

Первый акт как разноцветная бабочка – весь переливается восхитительными красками, символизирующими молодость и красоту Баттерфляй и волшебство её любви. Нежный персиковый переходит в рассветно-розовый, золотой сменятся лиловым, лазоревые всполохи гасятся лимонно-жёлтыми волнами. Второй, в противоположность, почти весь чёрно-белый: чёрный китель Пинкертона, бело-чёрное платье его американской жены… Остальные краски приглушённые и неяркие, одежды всех действующих лиц почти мрачные… И лишь однажды вспыхивает пламенем ярко-красное кимоно Чио-Чио-сан. Переливаясь пастельным флюоресцирующим светом, действие гаснет со смертью главной героини.

Нельзя сказать, что идея Панджавидзе сделать оперу снова двухактной вполне оправдала себя. Но Пуччини не пострадал, и это главное. Да и на то он и режиссёр, чтобы сделать всё так, как ему пригрезилось в его сказочных режиссёрских снах. Новый герой – молодой американский лётчик, сын Чио-Чио-сан и Пинкертона – танцовщик балетной труппы, что вполне логично, так как Пуччини не написал для него партию. Он появляется в долгие музыкальные промежутки, не заполненные ариями, очень гармонично вписываясь в действие, сочинённое сто лет назад. Панджавидзе бережно сохранил колорит великого произведения, щедро украсив его современными красками.

А пронзительная музыка Пуччини и самоубийство прекрасной японки не оставляют равнодушными никого и через сто лет после создания Пуччини своего шедевра. Да это и не удивительно: трагедия обманутой женщины, трагедия матери, потерявшей сына – вечная боль нашей цивилизации, бесконечная классика существования рода человеческого. А классика вообще всегда отличается тем, что она во все эпохи современна. Другими словами – со временем. Любым. Именно тем, которое сейчас стоит на мировом «дворе».

На главные партии театр пригласил два состава: Чио-Чио-сан исполнили выпускница Шанхайской консерватории Сишенг И (Siheng Yi) (Германия), молодая певица китайского происхождения, выступающая в Европе, и Сандра Янушайте (Литовский национальный театр оперы и балета). В партии Пинкертона вышли Ахмед Агади (Мариинский театр, Санкт-Петербург) и Георгий Ониани (Оперный театр Бонна, Германия).

И Сандра Янушайте, и Сишенг И создали прекрасные образы юной гейши. Их голоса трепетали от любви и боли, а игра полностью передавала особенности национального поведения и мировоззрение юной японки. Но Сишенг И, всё же, больше удалась пронзительная трагичность героини, возможно, из-за её китайского происхождения и генетической близости её культуры менталитету японской женщины.

А вот два ведущих тенора создали совершенно два разных Пинкертона. В исполнении Ониани американский офицер получился жёстким и циничным, ни на секунду не задумывающимся о последствиях своих действий. Его связь с гейшей – экзотическое развлечение, скрашивавшее его рутинное военное пребывание на далёких японских островах. И было совершенно понятно ещё в самом начале действия, что это маленькое приключение он моментально забудет, лишь только покинет Японию и всё, что случилось с ним в этой стране, немедленно превратиться в подёрнутый сказочной дымкой восточный сон. И лишь по возвращении, узнав о существовании сына, туманные воспоминания пробились сквозь толщу времени, обрели чёткие очертания и заставили его жесткое сердце дрогнуть. Раскаяние и боль – вот что теперь навсегда останется с ним. Ониани великолепно передал изменения душевного настроя Пинкертона, чем заслужил шквал оваций зрителей, пришедших на премьеру.

Совершенно противоположные черты придал своему герою Ахмед Агади. На сцене появился мягкий, расслабленный, сибаритствующий военный бездельник, которому и на войне, и в будуаре скучно. Он с ленцой посещает официальные приёмы, с ленцой приходит в бордель и так же, не напрягаясь, осматривает девушек-гейш, всем своим видом показывая, что делает большое одолжение маленьким куртизанкам, которые для него похожи, скорее, на яркий цветник – без души, без чувств, без сердца, всё существование которых сводится лишь к тому, чтобы доставить удовольствие ему, представителю великой американской нации. И только в конце он понимает, что эти девушки отнюдь не бездушные цветы, собранные умелой рукой мастера икебаны: в их груди бьются живые, трепетные сердца, которым известна и любовь, и страдание.

К слову сказать, и Ониани, и Агади уже не в первый раз поют премьеры в Татарском оперном театре. И на каждом спектакле они создают два совершенно разных образа. И абсолютная победа часто достаётся Ониани. Агади же явно проявляет некоторую нервозность, когда на сцене поёт его соперник. На главных ариях тень ревности омрачает его лицо, когда он сидит как зритель в зале на спектакле с Ониани и мрачнеет ещё больше, когда зрители дарят Ониани бурные аплодисменты. Это «противостояние» уже хорошо заметили казанские зрители и с удовольствием ходят на спектакли по два раза: на один – с участием Ониани, на второй – с участием Агади, получая всю гамму удовольствия от игры и пения этих двух прекрасных теноров.

Музыкальная часть безупречна: оркестр ни разу не дал сбоя. Премьерный дирижёр профессор Гинтарас Ринкявичус, кавалер орденов «За заслуги» Норвегии и Португалии, латвийского Ордена трех звезд, литовского ордена Великого князя Гедимина, лауреат Национальной премии Литвы и Национальной музыкальной премии Латвии очень тщательно работал над музыкой оперы. Он до изнеможения муштровал музыкантов театрального оркестра, не позволяя им даже небольших неточностей в исполнении, постоянно напоминая во время репетиций, что им больше пристало смотреть в партитуру, а не на сцену, где разворачивалось действие, и корректируя исполнение солистов замечаниями вроде: «здесь нет паузы, нужно петь сразу, без перерыва».

Второй дирижёр премьеры – народный артист Татарстана и Казахстана, главный дирижер Татарского оперного театра Ренат Салаватов будет дирижировать оперой в Амстердаме, Роттердаме и других городах Королевства Нидерланды, куда оперная труппа отправилась на гастроли на полтора месяца.

На фото:
cцены из спектакля (Фотографии предоставлены пресс-центром ТГАТОиБ)
Михаил Панджавидзе

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru