Стерильно. И так тоже можно, но это только полуправда: в своей постановке оперы «Леди Макбет Мценского уезда» Дмитрия Шостаковича режиссер Матиас Хартманн бросает холодный, даже слишком холодный взгляд на женскую судьбу в предреволюционной России.

Животный секс, из-за которого в свое время Сталин назвал это произведение «ярким примером антисоветской музыки», происходит только в музыке, а не на сцене: с одной стороны с помощью дирижера Инго Метцмахера за пультом государственного оркестра, а с другой стороны с помощью Ангелы Деноке в роли убийцы Катерины Измайловой.

Шостакович присвоил своей «Леди Макбет» сатирические черты. И с этого начинается недопонимание для всех западных режиссеров: что же смешного в женщине по имени Катерина Измайлова, которая убивает своего похотливого свекра-садиста и тряпку мужа, сбегает со своим любовником в Сибирь, по дороге расправляясь из-за ревности с его новой любовницей, и в итоге заканчивает жизнь самоубийством?

Но русская сатира совершенно другая: она разоблачает и заставляет, пусть горько, но улыбнуться, - эдакая улыбка сродни комку в горле. Вот такая сатира в «Леди Макбет».

Сталин в 1936 году после первой редакции оперы начал беспрецедентную, в конце концов даже угрожающую жизни композитора, травлю. Композитор выжил, но временами страдал от приступов страха.

В 1963 году состоялась премьера второй редакции оперы. В 1965 году ее поставили и в Венской опере. С тех пор как Мстислав Ростропович в конце 70-х годов тайно вывез из России партитуру первой редакции, ее и стали ставить, в основном на Западе, так произошло и в 1991 году в Венской народной опере в постановке Кристины Милиц.

Произведение пережило безумия Сталина, намек на это можно увидеть в декорации с опрокинутым бюстом диктатора, сделанной Фолькером Хинтермайером.

Сценически это никак не оправданно. Кроме этого Хинтермайер предлагает ограниченное пространство, перегородив сцену поставленным по вертикали паркетным полом и стеной с неоновыми лампами. Очень часто в сценах на первый план выходит кровать Катерины, где она то скучает с мужем Зиновием, а то наслаждается со своим любовником Сергеем отличным сексом.

Насколько же этот секс действительно хорош, узнать в постановке режиссера Матиаса Хартманна не представляется особой возможности. Несколько постельных сцен происходят в целом в довольно холодной постановке оперы. Хартманн рассказывает не очень интересно, нет накала. Создается впечатление, что опера не интерпретирована режиссером, а скорее он ей просто управляет, - расчетливо и четко.

В финальной сцене застревает комок в горле: такая неимоверная жестокость стражников заставляет заключенных броситься в ад безнадежности. Смерть в этом свете событий - это всего лишь легкая судьба.

Инго Метцмахер дирижирует вместо заранее запланированного Кирилла Петренко. Он «высасывает» из партитуры все, что можно, и даже больше: быстрые темпы загоняются до «кипящего» состояния, а лиризм в темпах слишком «смакуется».

В музыке мы узнаем, как интересен и как неожидан музыкальный театр в этой опере.

«Замедляющим» элементом же является внедренный в оперу в качестве своеобразного антракта к четвертому акту фрагмент из восьмого струнного квартета Шостаковича, который надо бы обязательно из этой постановки как можно скорее убрать.

Ангела Деноке в главной партии является, наверное, лучшей исполнительницей нашего времени и полностью подходит на эту роль. Ей можно поверить: взрывы чувств и импульсивность очень достоверны, а ее самоубийство просто потрясает. Шостакович хотел, что бы убийцу пожалели, - благодаря Ангеле Деноке в зрительном зале идет своя игра эмоций. Уже из-за одной финальной арии Деноке, где она поет как бы в трансе, стоит посмотреть эту постановку.

Мариан Талаба в роли Зиновия был не столько слаб, сколько скорее застенчив - слегка манерный мужчина. Эта находка и показала его весьма интересную работу над характером роли. Миша Дидык в роли Сергея поражал публику красивым тенором и блестящей игрой. Януш Монарха просто «сиял» в роли священника. Дан Пауль Думитреску остался в партии Старого каторжника надолго в памяти зрителей. Курт Ридль в роли свекра-садиста Бориса Тимофеевича переигрывает явно, играя в «старой» манере, однако в этой роли это может быть и вполне оправданно. Его смерть относится к одному из лучших моментов в этой постановке, в успехе которой, конечно же, большое участие сыграл Томас Ланг и его хор.

Публика рукоплескала в основном Ангеле Деноке и Инго Метцмахеру, несколько спокойнее аплодировали режиссерской группе. Вечер удался? Безусловно. Оставшиеся билеты для следующих спектаклей должно быть уже раскуплены.

Эдвин Баумгартен, WZ Online
Перевод Эллы Пружанской

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru