Владимир Федосеев и его Большой симфонический оркестр имени Чайковского празднуют в этом сезоне 80-летие – на этот раз круглый юбилей случился у коллектива. По этому поводу намечено множество самых разнообразных мероприятий и концертных программ. Заметное место в них будет отведено и сотрудничеству с вокалистами, в частности, 31 января 2010 года в концертном исполнении прозвучит даже целая опера – это будет «Франческа да Римини» Рахманинова. Как мы помним, совсем недавно федосеевцы делали другой большой оперный проект – вердиевского «Отелло» с блистательной итальянкой Нормой Фантини в роли нежной возлюбленной ревнивого мавра.

Федосеев и его оркестр не так часто обращаются к опере и чисто вокальным рециталам, что и вполне понятно, поскольку большому, полноценному симфоническому коллективу интересней играть свои собственные серьезные программы, а не только выступать в качестве аккомпаниатора. Тем не менее, и певческому искусству в плотном графике БСО место все же находится.

Один из таких концертов состоялся накануне Нового 2010 года в Большом зале столичной консерватории. В программе, заявленной под названием «Европейская опера», с ведущим российским оркестром выступил знаменитый мексиканский тенор Рамон Варгас. Вторая участница гала-представления, болгарское сопрано с австрийским паспортом в кармане Красимира Стоянова (которая, видимо, и должна была оправдывать название программы, ибо, как известно, Европой Россию считают далеко не все, а уж Мексика – точно не Европа) по состоянию здоровья принять участие в концерте не смогла: прилетев в Москву и спев с БСО репетицию, европейская дива слегла с высоченной температурой. Вынужденные в связи с этим изменения в программе вызвали определенное разочарование, ибо очевидно, что помимо просто недополучения еще одной звезды международного масштаба, достаточно сложно на скорую руку сохранить ту гармоничную логику вечера, каковая в нем присутствовала ранее, судя по продаваемой в фойе программке.

Таким образом, в центре внимания оказался Варгас: и в силу отсутствия партнерши, и в силу самой природы подобных концертов – как бы хорошо не играл оркестр, какое бы интересное меню он не предложил, топом события все равно оказывается вокалист. Именитый мексиканец – не терра инкогнита для Москвы: несколько лет назад он уже пел здесь со спиваковским НФОР, причем благодаря телетрансляции это выступление могли видеть не только посетители Дома музыки, но куда более широкая аудитория. Приходил он к нам и ранее – на компакт-дисках, где представал главным образом в амплуа белькантового тенора, вполне подходящего на этот репертуар в силу своих природных данных и технической оснащенности.

Однако живая встреча – всегда интересней любых «консервов». Не так давно в нашем журнале затевался разговор, который условно можно назвать «Наследники Паваротти». Обсуждалась проблема глобального безтеноровья нынешних времен и поиска все-таки несмотря ни на что достойных исполнителей на амплуа первых героев-любовников. Рамон Варгас назывался среди прочих претендентов на теноровую корону не случайно, ибо в его искусстве было нечто, определенно выделявшее его из череды современных певцов, поэтому знаменитые слова Джузеппе ди Стефано, сказанные по его поводу – «наконец-то мы нашли того, кто хорошо поет» - не казались преувеличением.

Увы, время неумолимо отсчитывает отведенный срок каждому, в том числе и именитому певцу. Нельзя сказать, что Варгас был в плохой вокальной форме, но определенно впечатления, на которое можно было бы рассчитывать, публика на этот раз не получила. В пении мексиканца чувствовалась некоторая усталость, потертость собственно голоса, его верхний регистр слишком часто звучал напряженно, если не сказать натужно. Темпераментному, эмоциональному пению нередко не хватало мощи, полагающейся в заявленном репертуаре, а порой проскальзывал и откровенно технический брак.

В исполнении Варгаса прозвучали произведения четырех «главных» композиторов разных оперных эпох – Моцарта, Доницетти, Верди и Пуччини, а также специально для русской публики – ария Ленского из «Евгения Онегина». По его нынешнему состоянию для голоса певца наилучшим репертуаром представляется музыка бельканто первой половины 19 века. Именно две арии из Доницетти – редкий Марчелло из «Герцога Альбы» и сверхпопулярный Неморино из «Любовного напитка», а также ранний Верди (Рудольф из «Луизы Миллер») вышли наиболее удачно, здесь можно было прочувствовать и красоту тембра, и хорошее легато, и убедительное искусство речитатива. Мелкие помарки случались и здесь (квакающая, с хрипотцой верхняя нота в романсе Неморино), но именно здесь были и моменты, вызывающие искренний восторг (например, финал арии Рудольфа).

Из Моцарта была предложена ария из второго действия оперы «Милосердие Тита», прозвучавшая тяжеловесно, совершенно не в стиле, а колоратуры все вышли неуклюжими и интонационно подозрительными. Для Пуччини же (Рудольф из «Богемы» и на бис – хитовый Каварадосси из «Тоски») Варгасу откровенно не хватает голосовых ресурсов, плотности саунда, необходимой веристской мощи, отчего дуэль с оркестровой звучностью всегда оказывается проигранной, что особенно удручает в кульминациях, где хочется, чтобы голос парил над залом, а не тонул в пучине бушующего оркестра. Что касается Ленского, необходимо отметить хорошее русское произношение и в то же время свойственное почти для всех западных исполнителей, особенно романоговорящих, полное непонимание характера исполняемой музыки – знаменитое ламенто «геттингенского романтика» было исполнено с веристским надрывом, более уместным в каком-нибудь плаче Федерико из «Арлезианки» Чилеа.

Иному посетителю описываемого концерта может показаться, что мы уж слишком придираемся к певцу, ибо определенный, и, в общем-то, немалый успех у московской публики он имел. Мы и не скрываем того, что предъявляем к Варгасу критерии самые что ни на есть «гамбургские» - а как же иначе? Раз вознесшись высоко на оперный олимп, он сам «заслужил» подобный подход, да и пятьдесят лет для тенора – не срок, чтобы проявлять к нему снисхождение. «Отсюда мораль»: по данному концерту уверенно можно сказать, что в преемники Большого Па мексиканец не годится – нет в его искусстве легкости, плавности звуковедения, чарующей свободы экстатического звучания верхнего регистра (за что мы все особенно ценим теноров), стилевой универсальности и много чего еще другого. Хороший тенор – но не первый.

И пару слов о федосеевцах. Первенствующий российский оркестр, увы, демонстрировал экстракласс не на всем протяжении концерта: впечатляющей увертюре к «Риенци» Вагнера и проникновенно исполненному вступлению к «Травиате» не слишком здорово «вторили» тяжеловесно (да к тому же в необыкновенно затянутом темпе) сыгранный, грохочущий полонез из «Онегина» и неинтересно-дежурная увертюра из «Силы судьбы» Верди, да и собственно аккомпанемент вокалисту был далеко не во всем безупречен. Словом, много обещавший предновогодний концерт праздником для меломанского уха стал только отчасти.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru