Гармоничность пластического и цветового баланса этой постановки, уже пять лет идущей на сцене «Метрополитен-оперы», кажется почти нереальной на фоне «чёрно-белых» иллюстраций этой гениальной оперы, заполонившей оперные театр не последней величины. Идеальное сочетание изобразительных приёмов, напоминающих микроскопическую прорисовку деталей на полотнах Гольбейна, Амброзиуса и Лохнера, с деревянными панелями вращающихся кулис и янтарно-малиново-голубой цветовой гаммой, на которой основано всё цветовое решение спектакля (сценограф - Йоханнес Лайакер), придают сценическому пространству именно тот символический колорит, который становится идеальным обрамлением разыгрываемому сюжету.

Нет ни тяжелой «правдоподобности», хотя костюмы испещрены «ренессансными мотивами» (художник по костюмам Жорж Жара), ни избыточной абстракции, хотя основу сценографии составляет огромный, раскрытый, как карманные часы, «средневековый» хронометр, сердцевина нижней части которого как бы лежит на сцене и, представляя собой срезанный по диагонали цилиндр, украшенный полумесяцем, вращается; нет и монохромной убогости, якобы усиливающий эффект воздействия музыкального материала.

Сама по себе опера Ш. Гуно – исключительно мелодична, а её звукоподражательные зарисовки напоминают изысканные упражнения Массне. Импрессионистская медитативность партитуры, которой дышат ключевые лирические сцены, находит своё отражение и в тёплых медовых оттенках декораций, и в звездном небе, на фоне которого в начале IV акта в невесомости парит ложе новобрачных, и в инфернальной синеве склепа Капулетти, где прощальный поцелуй умирающих влюбленных становится главным аккордом режиссёрской визуализации испещренной смысловыми оттенками и полутонами музыки Гуно.

Собственно, в живописной иллюстрации звуковой вязи наиболее задушевных партитурных фрагментов и состоит основное достоинство режиссуры Гая Джустена, ибо, кроме прекрасно сделанной фехтовальной сцены и блестяще срежиссированного вальса Джульетты, предсказуемость остальных ключевых ходов и мизансцен несколько утомляет. Но даже пристрастный взгляд «профессионального зрителя» с большим трудом найдет в этом спектакле серьезные поводы для собственных капризов: всё по делу, всё по сюжету, всё в такт. Без интеллектуальных откровений, но и без очевидного раздражения. Такие вечные сюжеты, пожалуй, иначе ставить на оперной сцене и не нужно, так как условия, которые создаются подобной режиссурой для артистов, - практически безупречны. К сожалению, артисты не всегда в состоянии этими условиями воспользоваться, но это уже, как говорится, от каждого по способностям.

Когда я впервые увидел этот спектакль с Анной Нетребко и Роберто Аланьей, он произвел на меня ярчайшее впечатление фантастического мелодраматического праздника! Сцена изгнания (финал III акта с шикарным «до», которое полноценно донести до слушателя после Корелли, по-моему, не удаётся до сих пор никому), «ядовитая ария» Джульетты и финальная сцена – были источником того самого электрического напряжения в зале, ради которого нормальные люди и ходят в театр. И когда я пересматривал этот спектакль с другим составом, мне показалось, что даже в оперном театре извинительно иметь мелкие вокальные недостатки, чем не иметь актерской харизмы… Ну, вот реально нечего делать на сцене, если ты не можешь «зажечь» зал… Об этом мало сейчас говорят, потому что приличный вокал теперь – уже само по себе счастье, и в такой ситуации уже до драматической экспрессии: в ноты бы попали и на том спасибо! Но иногда даже наличие безупречных вокальных данных не в состоянии заменить энергетической самоотдачи артиста…

Меня серьезно заинтриговали рецензии на выступление в партии Джульетты южно-корейской певицы Хей-Кьюнг Хонг: «Восхитительная, умопомрачительная, неотразимая» и т.п., и первое впечатление было, как говорится, под стать: очаровательна, непосредственна, изящна… Но как только началось «звукоизвлечение»… Матовый шорох в тембре придавал «пыльности» всему звучанию, а зажатые верха, сиповатый присвист и расфокусировка звука по всему диапазону существенно скорректировали визуальные впечатления от певицы. По-школьному старательно, но без шика и блеска исполненный вальс лишь усилил общее впечатление от исполнительницы, как от чего-то акустически случайного. Какая-то общая неряшливость и «разговорность» (с кантиленой у Хонг какие-то проблемы) звучания скорректировались лишь в «ядовитой арии», в которой певица собрала средний регистр и смогла-таки выдать вокал высокого качества, несмотря на пару съездов с нот. В целом всё было хорошо, но повода для восторга я не обнаружил.

Простуженный Петр Бечала в партии Ромео чуть шатался на верхних нотах, «прятался» в ансамблях за хор, но его плотный мужественный тембр со светло-бархатистым окрасом, но без лишнего баритонального шума звучал уверенно и ровно. Продемонстрированные пианиссимо в обоих дуэтах были сногсшибательно хороши, а прихрипы в нижнем регистре более чем извинительны с учетом того, что певец был не совсем здоров.

Меркуцио в исполнении американца Лукаса Мичема выглядел броским и острым, а баллада про Мэб впервые обрела для меня какое-то фантасмагорийное звучание: трагической патетикой даже подлинные чувства наполняются самими людьми…

Канадское меццо Жюли Бульенн умудрилась настолько странно исполнить знаменитую песенку Стефано, что в зале не прозвучало ни одного браво, а аплодисменты приключились только из-за естественной паузы после окончания «номера». То мяукала чего-то, то визжала, на открытых гласных пропадало мясо (и звук соответственно) и всё это с «перечным» вибрато…

Про ветерана Джеймса Морриса, вышедшего на сцену прогундосить партию Патера Лоренцо, писать вообще бы не стоило, если бы одно его появление не заставляло в прах разлетаться любой ансамбль: в келье у Лоренцо «шатались» и «разъезжались» все участники… Это была не келья, а какой-то вокальный вертеп!..

Впрочем, хор был еще хуже. Я не знаю, «куда там смотрит местком», но так рыхло, монотонно и бесстрастно завывать под блестяще собранный и лёгко струящийся оркестр под управлением Доминго, по-моему, просто недопустимо. Это не хор, а вой биндюжников. Откровенное безобразие безо всяких нюансов.

Обидно, конечно, когда первоклассные постановки превращаются в проходные репертуарные спектакли, но иногда только качественному и корректному подходу режиссёра к интерпретации известных партитур мы обязаны приятным впечатлением от посещения оперы даже тогда, когда посредственное исполнение не даёт возможность получить удовольствие от того, зачем собственно мы пришли…

На фото (Ken Howard/Metropolitan Opera):
сцена из спектакля

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru