От Хуго Де Ана естественно ожидать спектакля, который вы никогда не забудете. В течение одиннадцати лет аргентинский мастер меряется силами с таким исключительным, опасным и обязывающим сценическим пространством, как древнеримский амфитеатр в Вероне. И всякий раз выходит победителем: супертехнологичный и полный потрясающих эффектов «Набукко» (2000), «Тоска» в стиле гран-гиньоль (2006), «Севильский цирюльник», действие которого развивается в кокетливом саду в стиле рококо (2007). Все они принадлежат к лучшим постановкам последних лет и отрицают ставшую привычной ситуацию, когда оперу, какова бы ни была на настоящий момент ситуация с голосами, «спасает» обаяние и мастерство отдельных артистов, в то время как спектакль решительно принадлежит к категории «плохой и уродливый».

На этот раз демиург (как всегда в одном лице режиссер, сценограф и художник по костюмам) отталкивается от не слишком знаменитой картины: «Маргарита Готье» работы Эудженио Скомпарини, которая находится в музее Револьтелла в Триесте. Картина написана в 1890 году. От вердиевской «Травиаты» ее отделяет около сорока лет. Именно этот период выбирает Де Ана для веронской «Травиаты».

Как всегда, сценограф Де Ана предлагает нечто такое, что сразу захватывает, приковывает взор, от чего не хочется оторваться. «Секрет» оправы его «Травиаты» - рамы в стиле Второй Империи, толстые, золоченые, прихотливые (этакое путешествие в апартаменты Наполеона Третьего в Лувре). Эти символы буржуазной роскоши расположены на разных уровнях и небрежно «брошены» на наклонное, опасно вздыбленное пространство. Из рам вынуты зеркала (или живописные полотна), место которых занимают нечто вроде tableaux vivants. Но еще прежде, чем жизнь закипит внутри золоченой оправы, некие люди в черном, словно уже готовые похоронить Виолетту, будут бродить по сцене, безуспешно собирая куски упомянутой картины Скомпарини: разорванное на куски полотно нельзя восстановить, как нельзя собрать обломки разбитой жизни. В заключительном акте взор задержится на огромном количестве предметов - спутников существования главной героини: баулы фирмы Louis Vitton, картины, бумаги, афиша «Травиаты». Еще до начала представления обломки собственной жизни перед глазами Виолетты (в финале ей будет не на чем умереть: в ее квартире не остается ничего, на чем можно было бы прилечь). Еще до начала представления горькая судьба Виолетты, что является частью самой лихорадочной, жестокой и безутешной жизни, предрешена. В обществе, в котором обречена жить героиня Де Аны, сошедшая с триестинской картины, самым простым и обычных делом являются пощечины, драки и совершенно преувеличенные физические реакции: Флора чуть ни сбивает с ног Д’Обиньи, Альфред и Жермон почти дерутся во время их встречи во втором акте, матадоры на празднике у Флоры готовы попросту убить Альфреда за бросание денег в лицо Виолетте, а в последнем действии в квартиру умирающей врываются маски (в Париже карнавал) и опрокидывают бедняжку на пол...

 

Идея Де Аны безусловно эффективна и очень зрелищна. Последнее качество - неотъемлемая принадлежность спектаклей в Арена ди Верона, так что в постановке присутствуют такие «трюки», как вознесение Виолетты, сидящей на раме, к небесам в финале первого действия (недаром героиня поет «dee volar il mio pensier» - «мысль моя должна лететь») и сверкающие золотые блестки в ночном небе по окончании танцев во втором. Костюмы же выше всяких похвал: у Де Аны они всегда поразительно красивы и отличаются необычайной тщательностью в деталях. Эта «Травиата» имеет большой и заслуженный успех: постановка Де Аны и интересно задумана, и умна, и динамична, и не переворачивает с ног на голову оригинальный замысел. Но сложный и блестящий спектакль одновременно хаотичен и несколько скомкан: его бы надо было хорошенько отрепетировать, но, как водится, времени и средств на это нет.

К музыкальной части можно предъявить гораздо больше упреков. Карло Рицци за пультом, похоже, желает поскорее отпустить домой вверенные ему артистические массы: взятые им темпы воистину галопирующие. Тому есть вполне уважаемые прецеденты в лице Артуро Тосканини и Риккардо Мути, но, к примеру, темпы хора цыганок и сцены карточной игры у Рицци такие высокие, что шестнадцатые ноты попросту смазаны. У дирижера возникают трудности свести воедино артистов хора: в «Застольной» расхождения очевидны. Слушая эту «Травиату», трудно испытать наслаждение от широких, лирических кусков, которых в опере очень много.

В лице молодых Эрмонелы Яхо и Франческо Демуро (дебютирующих на подмостках Арены) вылезают наружу все типичные проблемы современного состояния вокального искусства. Оба артиста обладают очень небольшими голосами (а албанское сопрано еще и не может похвалиться красотой тембра), оба, особенно Яхо, наделены недурной и подходящей к ролям внешностью, обоим не отказать в темпераменте. И точно так же оба не имеют необходимых качеств для партий Виолетты и Альфреда – или пока не готовы к решению столь серьезных задач. Эрмонела Яхо стремится затемнить естественный звук своего голоса, видимо, с целью достичь большего драматизма, результатом этих усилий являются очевидное и утомляющее слух напряжение. Ни один колоратурный пассаж не спет отчетливо: озвучено менее половины нот, написанных в партитуре. Ее тембр тускл, ее верхний регистр проблематичен: напрасно публика ждет от нее верхнего «ми-бемоля» в заключительной арии первого действия. Все эти проблемы преодолимы, если молодая (и широко рекламируемая) певица будет с умом работать. Актриса красива, но неопытна и оттого иногда смешна: ее Виолетта умеет только и всего, что размашистыми шагами ходить по сцене туда-сюда (как в забытом анекдоте советских времен), чуть покачивая бедрами и всегда (!) воздевая кверху руки. По окончании виртуозной арии первого акта Яхо проделывает то же самое! Соскакивает с рамы и совершает проходку с воздетыми к небу руками, напоминая о цирковых артистах. Ее Виолетта несколько карикатурна: бесконечные приступы кашля, истерические смешки. А как же моральное величие персонажа? И с пониманием стилистики дело обстоит тревожно: героиня одной из опер популярной вердиевской трилогии трактуется подобно персонажам веристских мелодрам.

 

У Франческо Демуро другие и еще более серьезные проблемы. Известно, что этот певец из Сардинии специализировался на фольклорной музыке, и всего лишь три с половиной года назад появился на подмостках оперных театров, причем, уже пел в пармском «Реджо», миланском «Ла Скала» и веронском «Филармонико». В отличие от Яхо у Демуро красиво окрашенный голос, несравненно более верные акценты, но зато технических проблем - хоть отбавляй. Не все спето на дыхании, слишком часто возникает горловой призвук, а уж когда дело доходит до драматических мест, звонкость превращается в бесцветность. Более того, вспышки темперамента у артиста неотделимы от фальшивых, дрожащих, «блеющих» финальных нот. Демуро исполняет партию Альфреда, отчаянно борясь с нелегким вердиевским письмом и с тесситурой. Физические усилия нескрываемы и огромны, а у публики возникает страх – допоет ли тенор оперу до конца?? Сценическому мастерству надо учиться и учиться: весь вечер Демуро, как если бы у него внутри был моторчик, бегает по огромной сцене. Так что платье Виолетты и фрак Альфреда пока очень и очень велики для албанской сопрано и сардинского тенора.

В отличие от пары дебютантов болгарский баритон Владимир Стоянов демонстрирует именно то, что естественно ждать от этого профессионального и стабильного певца: уверенное техническое мастерство, благородство акцентов, скульптурное произношение слова и то неуловимое, что определяется выражением «высокий класс». И все же несколько лет назад Стоянов находился в более блестящей форме: в веронской «Травиате» часто можно было услышать «въезды» на верхние ноты.

Итог: вполне удачное, по нынешним временам, открытие самого важного для Вероны музыкального мероприятия. В остальном все развернулось по привычному для Bel Paese сценарию: на премьере присутствовал президент Итальянской Республики Джорджо Наполитано, которому публика устроила овацию, оркестр Арены сыграл национальный гимн, вызвав у многих искреннее волнение. За несколько часов до инаугурации эмигранты устроили акцию протеста против непродления видов на жительство, вскарабкавшись на верхотуру по лесам, окружающим так называемое «крыло», то есть четыре арки, оставшихся от третьего кольца стен древней Арены. «Оккупация» символа Вероны продолжалась около часа и закончилась тем, что один из демонстрантов почувствовал себя плохо, а другие продолжили акцию протеста на площади у неподалеку расположенной церкви Сан-Николо…

Фото Ennevi любезно предоставлены Арена ди Верона

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru