Десять лет назад наш журнал опубликовал свое первое интервью с Хиблой Герзмава. И вот, спустя годы, мы вновь беседуем с певицей. Многое изменилось с тех пор в оперном мире, другой стала и Хибла. Теперь она — звезда мирового уровня. Изменился репертуар певицы и некоторые характеристики ее голоса. Артистка постоянно работает над собой, совершенствуя свое вокальное и актерское мастерство. Ничто не стоит на месте. Полагаем, что читателям интересно будет поближе познакомиться с нынешней примадонной и сравнить эти два интервью.

— Хибла, за прошедшие десять лет произошло много изменений и с Вами лично, и вокруг. На Конкурсе им.Чайковского в 1994-м году ( где Хибла получила Гран-При) Вы звучали как чистая колоратура. Теперь кажется, что Ваш голос стал круглее, «взрослее». Как сами оцениваете это и не собираетесь ли переходить на более плотный сопрановый репертуар?

— Наиболее явные тембровые изменения в лучшую сторону я почувствовала ещё после рождения сына, то есть 12 лет назад. Была рада, что голос стал мягче, меньше уплощённого звучания, исчезла мельчайшая тремоляция, которая иногда мешала мне самой. Процесс «округления», возможно, продолжается, но сейчас я себя считаю лирико-колоратурным сопрано, с акцентом на «лирику». Какие-то коррективы в плане репертуара это несёт, уже не собираюсь  петь Шемаханскую или Царицу Ночи в «Волшебной флейте». Но переходить на совсем «крепкие» партии вроде «Мадам Баттерфлай» , «Тоски»,  «Нормы» или даже Елизаветы в «Дон Карло» пока не собираюсь. Я из тех певиц, которые осторожны к выбору репертуара, в мои годы  это особенно актуально, чтобы сохранить голос свежим. Джильда  или Джульетта уже ни к чему,  а вот Лючия, Виолетта или Мими –это сейчас моё.  

— Последняя премьера в родном Театре – сразу три роли в «Сказках Гофмана» Ж.Оффенбаха. Такая «дерзость» - Ваша инициатива или замысел режиссёра?  

— Мало певиц в мире отваживаются исполнять эти три роли в один вечер, вернее даже четыре, считая финальную сцену Стеллы, настолько они разные и по звучанию, и по актёрским задачам.  Из современных коллег  сразу приходит на память Диана Дамрау, замечательно спевшая всех этих героинь в спектакле Баварской оперы. Я тоже такой идеи не вынашивала, предложил, даже уговорил, Александр Борисович Титель, спасибо ему.

Олимпия - не  стопроцентно моя роль. Но  чем больше я её впеваю, тем лучше получается, потому что диапазон позволяет, и очень нравится делать такую ребячливую, трогательную куколку.

— Да, отметила это в рецензии на премьеру, явный комический дар Хиблы, мало реализованный, к сожалению. А не хотелось бы что-то ещё более озорное попробовать – «Дон Паскуале», или «Дочь полка»?

— Норину в «Дон Паскуале» я бы очень хотела спеть, а про «Дочь полка» не думаю, она для  несколько иного голоса. Но, это правда, мне не хватает комедийных ролей, пошутить и посмеяться на сцене очень хочется. Жалею, что снимают с репертуара в Музыкальном театре  «Летучую мышь», лукавая Адель  мне была очень близка.  

— Давайте поговорим о Вашей  самой  свежей большой работе – партии Вителлии в «Милосердии Тита» Моцарта, которую Вы исполнили в парижской Гранд-Опера в сентябре.  Французские и наши рецензенты единодушны в восторженной оценке лично Вас. Это первая встреча с музыкой Моцарта на оперной сцене?  

— Да, Вителлия – моя первая крупная моцартовская партия. Я прочла довольно много исторической литературы по истории Древнего Рима, о времени правления императора Тита Флавия. Но главное, конечно, гениальная музыка Моцарта, которая словно «над сюжетом». Я приехала в Париж  не просто с выученной партией, но с подготовленной ролью. И режиссёру, и дирижёру стало многое понятно сразу,  на первой же репетиции.

— С кем Вы готовите-разучиваете новые партии, кто Ваше «сторонее ухо», столь необходимое певцу?

— Крепкую вокальную основу, позволяющую активно выступать с разнообразным репертуаром, выдерживать жёсткий гастрольный график,  я получила в Московской консерватории у моего профессора Ирины Ивановны Масленниковой. С третьего курса я попала в класс камерного ансамбля к профессору Евгении Михайловне Арефьевой. Она меня подготовила к Конкурсу Чайковского, ставшего трамплином в моей творческой биографии, с ней, главным концертмейстером и педагогом-репетитором нашего Театра занимаюсь и по сей день, готовлю роли в спектаклях. Её мнение, и «ухо» очень ценны для меня, я ей полностью доверяю.

— Услышим ли Вас в ближайшее время в русском репертуаре?

— Мне вообще кажется, что русская оперная классика скуповата на партии для лирико-колоратурного сопрано.

— А как же Римский-Корсаков, если не Шемаханская, то его Марфа в «Царской невесте» или Волхова в «Садко» вполне подходят под эту категорию!

— Отдельные арии я пою в концертах с огромным удовольствием. К сожалению, многие из его опер давно покинули московскую афишу. А на Западе оперы Римского-Корсакова большая редкость. Так сложилось, что мои зарубежные контракты связаны исключительно с западной музыкой, слышат меня и приглашают сейчас на европейский репертуар.

— Непременный на нашем портале вопрос о современной оперной режиссуре, о Ваших с ней взаимоотношениях. Ваше формирование как оперной актрисы состоялось под рукой А.Тителя – режиссёра во многом спорного, неоднозначного. Но все его постановки, слава Богу, не допускают присущего западным новинкам натурализма и грубости, за которые было бы стыдно перед отцами-основателями Вашего Театра – Станиславским и Немировичем-Данченко. И даже приглашённый  из драмы Адольф Шапиро, поставивший «Лючию ди Ламмермур» в МАМТе, остался верным принципам условности оперного жанра. Вопреки опасениям критиков, Ваша Лючия вышла в финале  в чистом, не окровавленном платье. Само это изумительное белоснежное «платье-гроб» действует очень сильно и неожиданно.

— Моя Лючия вообще несколько иная, чем все привыкли. У неё и сумасшествие другое – спокойное, тихо-созерцательное. То, что спектакль ставил мастер драматического театра Адольф Шапиро, избавило постановку от вековых штампов. Я с большим уважением отношусь ко всем театрам, где идёт «Лючия ди Ламмермур», и ко всем исполнительницам, потому что роль, действительно, очень «кровавая» по своей тяжести для певицы. Но именно поэтому и не нужны настоящим любителям, которые идут в театр за катарсисом, а не за дешёвыми «трюками»,  красные кровяные подтёки на одежде героев.  А для меня ещё очень важно разным звуком, тембром подчеркнуть развитие образа. Ведь не секрет, есть виртуозные певицы, что поют белькантовый репертуар  технически безупречно, но однообразно с начала и до конца спектакля. Мне самой слушать такое исполнение скучно, поэтому стараюсь быть максимально выразительной именно средствами вокала. Всегда слышу, вкладывает ли певец частичку сердца и души в исполнение. Если это есть – могу простить даже технические огрехи, мы живые люди, но всячески избегаю холодного механистического вокала, устаю слушать такие голоса. От новых появляющихся имён  я жду прежде всего  красоты и  чистоты тембра, и тепла.

— Вернёмся к  оперной режиссуре как таковой. В Москве Вам везёт на умных,  понимающих специфику жанра постановщиков. А что в Европе-Америке? Приходилось ли переступать через какие-то моральные, этические принципы?  

— Пока, чтобы не сглазить, миновало! Я не знаю, как бы отреагировала на предложение к участию в чересчур откровенной постановке. Возможно, включила бы свой профессионализм и попыталась найти нечто новое, интересное. Но, честно говоря, побаиваюсь, не жажду. Я люблю современные спектакли, но только те, где есть вкус и на  сцене не переходят грань театральной условности.

— Отсюда вытекает мой самый личный вопрос к певице Хибле Герзмаве, как к маме сына-подростка. Ваш Сандро уже причастен к театру, поёт в детском хоре МАМТа, участвует в спектаклях. Как складываются его отношения с оперой?

— Я привела сына в театр «работать» прежде всего, чтобы больше проводить времени вместе во время моих теперь уже нечастых приездов в Москву. И потом, театральное расписание, репетиционный процесс ведь очень дисциплинируют, о чём многие и не догадываются! Сейчас у Сандро началась возрастная мутация голоса, его перевели в другую хоровую группу. Но он с большим удовольствием бегает по сцене, иногда участвует и в одних спектаклях со мной. Им приходится петь и на  разных  языках, что хорошо. Всё это раскрепощает ребёнка, но и воспитывает одновременно. Мне кажется, что ему театральная жизнь помогает и в учёбе. Он организован, знает, что нельзя опаздывать и подводить «команду» - в этом важная часть воспитания. Я очень благодарна нашим педагогам детского хора –Татьяне Леоновой и Алле Байковой за правильную работу с ребятами.

— Но ведь «пыль кулис» такая заразная сладкая отрава! Вдруг парень захочет пойти по стопам, если не запеть, то стать драматическим артистом?  

— Я почти уверена, что певцом сын не будет. Про драматическое поприще Сандро уже заговаривал, и я не против в принципе, но только после  полного взросления. Самое главное – направить ребёнка, а там сам будет думать и выбирать. У мальчика хорошо идёт математика и голова склонна к точным наукам – будем ориентировать его на это.

— Что, на Ваш взгляд, стоит показывать повзрослевшим, но ещё детям в современном музыкальном театре, а от чего воздержаться?

— Сандрик с ранних лет слышит дома хорошую музыку: классику, джаз, народные мелодии. Но я не сторонница того, чтобы показывать детям что-то тяжёлое для восприятия их психики. Он ещё маленьким стал ездить со мной на гастроли, сейчас стараюсь брать его, когда совпадают каникулы. И всегда мы идём живьём посмотреть оперы в лучших театрах мира, подходящие по возрасту. Но, допустим, на «Саломею» Р.Штрауса пока его не поведу, даже со звёздным составом.

Вырастет – сам определит, что ему интересней, к счастью, выбор оперных спектаклей на DVD в отличном качестве сейчас огромен. Его восприятие подростка сильно меняется, через два-три года на многое он уже будет смотреть иначе. Есть масса классики и вне оперного жанра,  с которой хотелось бы познакомить ребёнка именно сейчас – книги, фильмы, драматические спектакли.

Но, к слову, нашу нашумевшую своим «неприличием», то есть мужским стриптизом на балу «Травиату», Сандро  всё же посмотрел и не впечатлился, не акцентировал этот момент. Гораздо интересней обнажённых торсов ему были бильярдные кии в руках у танцоров. Мальчик как раз стал ходить заниматься на бильярде, ему это очень интересно, и первое, что он заметил, что юноши танцуют с киями в руках. 

Он честно заявил мне, что не любит те спектакли, где мои героини умирают в конце. Поэтому самая лучшая моя роль в восприятии сына – Адина в «Любовном напитке». Очень хочу, чтобы этот жизнерадостный остроумный спектакль возобновили у нас в Музыкальном театре, окончательно выучив по-итальянски и речитативы.

— А как сыну «Сказки Гофмана» - видела его умное личико в очках на премьере?  

— Очень понравилось! Особенно Кукла Олимпия: «Мама, ты такая смешная, милая, походка игрушечная. Очень хвостики хорошие!» Но признался, что испугался, когда Олимпия потеряла глаза, выскочила с чёрными провалами на лице в финале 1-го акта.

— В этом возрасте очень естественна мальчишеская  ревность к любым представителям мужского пола, в данном случае – Вашим партнёрам.

— Вот этого, к счастью, нет. Во-первых, Сандро  в театре с раннего детства, и все мои оперные возлюбленные - его знакомые, со многими ребятами общается в Фейсбуке. Потом, я ещё раньше объяснила, что это – Театр, такая работа. Но если я пришла домой, то не продолжаю играть, как персонаж Сомерсета Моэма великая актриса Джулия Ламберт, я просто любящая мама. Закрыв дверь, я становлюсь обычной женщиной: домашней, уютной, тёплой.

— Помню, что по первому, училищному диплому Вы – пианистка, и даже занимались факультативно на органе в Московской консерватории. Удаётся ли сейчас находить время для  фортепиано, поддерживать уровень?

— Я всегда благодарна своим педагогам по фортепиано за то, что и сегодня владею инструментом. Вообще считаю, что певцам, играющим на каком-либо инструменте, повезло, у них более осмысленное звуковедение, глубже понимание  музыки. Сейчас у меня мало времени заниматься на рояле, но дома или в узком кругу друзей могу поиграть немножко джаз.

— Про джаз очень интересно. Как  удаётся совмещать оперное и джазовое пение, эти манеры столь различны, и мало кто даже из великих певцов отваживается на такое?  

— Слушая и исполняя джазовую музыку, я отдыхаю. У меня отдыхают уши! Работа с микрофоном -это отдельная тема, нужно знать много нюансов, посыл голоса и ощущения другие.  Я безумно счастлива, что есть такие друзья как Даниил Крамер и Яков Окунь с которыми  мы вместе выступали в Пицунде в джазовой программе. С Даниилом Крамером есть сольная программа, такой экслюзив, «Опера, Джаз, Блюз», которую мы поём на сцене нашего театра. Это очень значимо для меня, и я ему очень благодарна.

С Яковом Окунем мы музицируем в несколько ином, фольклорном стиле. Впервые в его джазовой обработке прозвучала у меня абхазская народная «Песня о скале», за что сердечно признательна.

Особая страница – ансамбль с Денисом Мацуевым, он мой хороший, близкий друг. Один из лучших наших современных академических пианистов прекрасно играет и джазовые импровизации, различные шлягеры. С ним мы недавно записали несколько номеров для Новогодних программ на телевидении, полных озорства и юмора. Их можно будет увидеть вечером 31 декабря, там будет даже особый сюрприз, не скажу пока какой! Надеюсь, что в мае поедем с Денисом в Пицунду, в рамках моего ежегодного джазового фестиваля в команде с басистом Андреем Ивановым и ударником Дмитрием Севостьяновым. Хочу и дальше продолжать моё джазовое «хобби».

— Хибла, не хочется лишний раз употреблять до неприличия затёртое и опошленное всякими «фабрикантами» слово «Звезда». Но, просто как документальный факт. Вы сейчас в Москве, пожалуй, самая известная оперная певица.  У Вас  есть своя постоянная публика, собираете аншлаги на спектаклях, довольно часто можно увидеть Вас по телевидению, что для многих основной критерий популярности. Про родную Вам Абхазию просто молчу, наверное, даже в горных сёлах  о Вас знают, и заслуженно гордятся. А я, общаясь, вижу  нормальную, без фанаберии женщину, и труженицу-вокалистку, которая,  не стесняясь, говорит про неудачную каденцию в последнем спектакле. Когда вокруг сплошные народные восторги  и пышные эпитеты, как Вам удаётся сохранить «трезвую» голову, не впасть в эйфорию «дивизма»?

— Я всегда благодарна за волну позитива, исходящую от публики, от поклонников. Но сама то понимаю, что на «все сто» отлично не бывает никогда, как ни старайся. Я беру положительные эмоции себе «в копилочку», но всё равно знаю, что получилось, а что нет. Анализ у меня работает чётко, и больше, чем я сама себя  - меня никто не «ест».

— И если случайная фальшивая нотка слышите?  

— Конечно! Слышу и страдаю, коли вдруг проскакивает такой «грех». Остро реагирую на неточную, как правило, заниженную интонацию у партнёров. Пение – это одновременно умственный, психический и физический труд .

— Насколько могу судить, Вы  «дружите» с компьютером, интернетом, фейсбуком. Как относитесь к спонтанным выкладкам Ваших выступлений в YouTube?  

— Больше всего раздражает, когда некий пользователь так опьянён собственной значимостью, и тем, что он побывал на  элитарном мероприятии, что выкладывает в Сеть абсолютно любительские некачественные кадры! Ну как можно это слушать и смотреть, если  дешёвенькая камера мобильника в руках трясётся, изображение прыгает, звук –  хуже чем с граммофонной пластинки! Нет, если записано-снято качественно – да ради Бога, пусть люди услышат и посмотрят. Но чтобы загружать свои съёмки для всеобщего обозрения нужно обладать хоть элементарными навыками, а не делать это  халтурно, лишь бы отметиться.

— Ваши впечатления от студийной работы над аудиодисками?  

— Запись – это всегда ужасно, адски трудно. Для меня легче спеть вживую несколько спектаклей, чем провести смену в студии. Есть голоса, которые очень выгодно звучат в звукозаписи, но я себя к таковым не отношу. Не нравлюсь сама себе со стороны и всё тут! Ну, разве что в редких случаях.

Более 10 лет назад я записала несколько русских программ для японской звукозаписывающей компании. В частности, практически заново открыла циклы романсов Н.Мясковского, и М.Ипполитова-Иванова. Сейчас я пою по-другому, и думаю их записать заново. Другая программа намечена из наших классиков: Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков, Рахманинов. И ещё, хотелось бы выпустить диск – «бытовые» романсы 19-го века: Алябьев, Варламов, Гурилёв и др. Все мои записи камерной музыки мы делали вместе с потрясающей пианисткой и близкой подругой Екатериной Ганелиной, с ней же планирую и будущие проекты.

Главная мечта - сольный диск оперных арий с НФОР и любимым маэстро Владимиром Спиваковым.

И, конечно же, – джаз, моя  постоянная нежная «слабость», накопилось довольно много материалов с живых концертов, с моего фестиваля в Пицунде, но всё время мучают некоторые «блохи» - недоделки, хотелось бы переписать всё это качественно.

— Чисто женское. Нравятся Ваши концертные туалеты – они всегда подчёркивают только лучшее в фигуре, интересны по цвету, разные, но объединены определённым стилем.

— У меня есть стилисты, которые занимаются костюмом, причёской, макияжем. Но если предложенный вариант не нравится лично мне, то не выйду так в концерте, даже если это супермодно. Считаю, что женщина на сцене просто обязана быть  красивой, стильной и ухоженной. Артистка  должна быть Мечтой – безупречная, в самом дорогом изысканном наряде. Мне удачное платье даёт ощущение прямой спины, когда я себя чувствую красивой – я по-другому пою! 

— Напоследок, не будем оригинальны, про творческие планы на ближайший сезон.  

— Буквально на днях улетаю на месяц в Нью-Йорк, чтобы спеть «Богему» в Метрополитен-Опера в возобновлении классической постановки Ф.Дзефирелли. В родном МАМТе буду периодически появляться в «Травиате», «Лючии ди Ламмермур», «Сказках Гофмана». В декабре, 21-го, там же, в Театре будет вечер под названием: «Опера, Джаз, Блюз».  13 февраля  должен состояться мой сольный концерт в Большом зале Московской консерватории.

И, пожалуй, главное ожидание на сегодняшний момент – предстоящее участие в «Дон Жуане» Моцарта в лондонском «Ковент-Гарден» в январе 2012 года. Это будет моя первая  Донна Анна,  но вторая, после «Милосердия Тита» счастливая встреча с Гением за один сезон. Кому интересны мои планы и передвижения по свету — всегда найдёт расписание на официальном сайте. Добавлю только, что там указаны даты на ближайшие полгода, а гастроли  у меня расписаны до 2014 –го. В основном это МЕТ, Ковент-Гарден, Венская Опера и другие ведущие сцены мира. Однако и в Москве, и по другим городам России, и в родной Абхазии я тоже буду петь, обещаю.

P.S.

В процессе редактирования текста интервью стало известно, что Хибла Герзмава номинирована на  высшую российскую театральную премию «Золотая Маска» 2011 года как лучшая оперная певица за  исполнение одновременно  всех главных женских партий в спектакле МАМТа «Сказки Гофмана». Решение жюри мы узнаем, как всегда, весной. Но сам факт выдвижения артистки  внушает оптимизм – редко когда вокальный «почти подвиг» вызывает столь горячий  отклик у зрителей. 

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru