Пусть читатель не смущается несколько игривым названием статьи. Именно веселые картинки, контрастирующие идее «Паяцев» Леонкавалло, предстали взору публики театра «Филармонико» в Вероне, которая пришла на ныне уже «историческую» постановку «мэтра» и «зубра» Франко Дзеффирелли. Спектакль не является новым: впервые дзеффиреллиевские «Паяцы» появились на сцене лондонского «Ковент-Гардена» аж в пятидесятые годы прошлого века, потом в «Метрополитен-опере» в 1992 году, совсем недавно (в 2011) на сцене генуэзского театра «Карло Феличе», и вот «переехали» в Верону. Можно сказать, что речь идет о труде всей жизни.

Мэтр, много раз обрушивающийся в печати в весьма резких тонах на эксцессы современной «режоперы», в обычаях которой актуализация классических названий, в случае с «Паяцами» не следует авторскому точнейшему указанию времени и места (в Калабрии близ Монтальто, 15 августа (праздник Успения Богородицы) между 1865 и 1870 годами), а переносит историю безумной ревности и кровавого убийства на сто лет вперед. Но, естественно, ни о каких эксцессах речи не идет. «Паяцы» хорошо поддаются такой операции, их автор вдохновлялся реально происшедшим фактом, и в наши времена итальянские газеты полны известиями о преследованиях и убийствах женщин их же мужьями или возлюбленными.

Сценограф Дзеффирелли создает весьма аппетитную для публики «картинку», которая радует фантазией и разноцветьем красок и, подозревает автор, призвана и развлекать. На сцене тесноватая площадь где-то в глубокой провинции итальянского Юга, замыкаемая серым многоэтажным домом, в котором «припарковано» множество семей (бедность, хаос, детские крики, запахи пасты с тысячью приправ к ней... все это легко вообразить), на нижних этажах мастерская по починке авто и бар с неизбежным названием Centrale (в каждом итальянском местечке есть заведение с гордым названием Centrale). «Картинка», хотя и призвана передать дух социальной деградации, все же отдает олеографичностью — престарелый Мастер из Флоренции верен себе.

К сожалению, он верен себе и в том, что касается режиссуры. Одержимость идеей создать на сцене реальность, что реальнее самой жизни, приводит к чрезмерности, перенасыщенности, от которой неизбежно возникает усталость, а, главное, страдает музыка. Кого только нет на сцене: беременные женщины, дети, жених и невеста, карабинеры, проститутки и даже транссексуал... кого-то автор забыла или попросту не заметила в ослепляющем глаз мельтешении. О, не обходится и без ослика (на подмостках Арены у Дзеффирелли несравненно больше возможностей занять в спектаклях животных). Верная союзница режиссера в том, что касается мельтешения,- художница по костюмам Раймонда Гаэтани. Трудно представить себе что-либо более яркое, более сверкающее, поражающее невероятностью в сочетании цветов, и... с полным отсутствием хорошего вкуса! Не обошлось и без дешевых «приманок»: бедная Недда без конца подвергается сексуальным домогательствам со стороны коллег, Канио застает ее с Сильвио в постели, в комедию введен немой персонаж — огромных размеров толстуха с обесцвеченными волосами, которая натирает тарелки о cвои воистину необъятные груди, в той же комедии, курица, которую Коломбина хочет приготовить Арлекину, огромна, общипана наполовину и оттого весьма страшновата. Ею без конца кидаются... Как ни забавно все выше описанное, обилие народа, нагнанного на сцену (а она в веронском «Филармонико» не отличается большими размерами), бесконечное и чрезмерное движение, сверкание шокирующих красок провоцируют эффект пародии.

Рубенс Пеллиццари — Канио поет великолепно, хотя в его распоряжении «инструмент», далекий от того, что в коллективном воображении является драматическим тенором. Певец может похвалиться красивым тембром, владение кантиленой, элегантностью акцентов. Душераздирающая человечность образа Канио донесена до сердца слушателя без безвкусных воплей и рыданий, а до сердца зрителя — без раздирания рта и вращения глазами.

Амарилли Ницца являет Недду, о которой многие поколения зрителей, приходившие в театр на представление «Паяцев», могли только мечтать. Артистка Ницца хороша собой, стройна как лань, прекрасно двигается, обладает настоящим даром общения с партнером и публикой. Имея перед глазам такую Недду, легко понять, почему в опере в нее влюблены трое мужчин. Певица Ницца не обладает тем, что называется незабываемым голосом, и, хотя партия Недды полностью в ее возможностях, отсутствие ровности кантилены и проблемные верхние ноты вредят общему прекрасному впечатлению.

Альберто Мастромарино, несомненно, в своей тарелке в роли Тонио, коварный и униженный, жестокий и влюбленный урод отлично удается ему. Сама внешность ему в помощь, сам чуть «острый» и «кисловатый» тембр голоса — ему в помощь вновь. Его вокальная декламация отмечена яркой выразительностью, кантиленные куски доставляют наслаждение. В упрек можно поставить лишь одну «выстрелившую», как пистолет, верхнюю ноту.

Отлично спета Серенада Арлекина Паоло Антоньетти, в то время как Сильвио в исполнении Дэвида Чеккони неинтересен на сцене и ничем не выделяется как вокалист.

Юлиан Коватчев отлично проводит оперу, подчеркивая нежность и элегантность партитуры Леонкавалло и демонстрируя любовное отношение к певцам.

«Веселые картинки» Дзеффирелли доставляют самое живое удовольствие публике. По окончании спектакля решено и дальше развлекать ее: паяцы в своих невероятных нарядах появляются в зале и вступают в непосредственный контакт с преимущественно пожилыми зрителями, толстуха-блондинка вызывает особое одобрение... Драма бедного Канио, которого только что утащили со сцены карабинеры, быстренько выветривается из головы, а с ней и музыка Леонкавалло. Оказывается, «Паяцев» можно превратить в пародию. Нужно ли апеллировать к совести Мэтра, которому 12 февраля исполняется 89 лет?

Фото — Ennevi

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru