2012 год – юбилейный для Екатеринбургского театра оперы и балета: ровно сто лет назад впервые распахнуло двери его изящное в стиле модерн здание пятигорского архитектора Владимира Семёнова, и в столице Урала появилась стационарная опера. На октябрь этого года в театре намечены большие торжества по случаю знаменательной даты – состоится двухнедельный марафон, в течение которого театр представит всё лучшее, что имеется в его арсенале, а ключевым событием станет премьера «Бориса Годунова».

В текущем, 100-м сезоне, предваряющем большой юбилей, Екатеринбургская Опера удивила всю музыкальную Россию, предложив абсолютно незаурядную премьеру: к 220-летию великого итальянца Джоаккино Россини здесь поставили не что-нибудь, а пленительную «безделушку», архисложную по музыкальному материалу, – знаменитого «Графа Ори»!

То, что с Россини в нашем отечестве плохо, знает каждый меломан: «Севильский цирюльник» - вот название, которое господствовало на сценах русских театров долгие десятилетия. В последние годы некоторый интерес проснулся к «Золушке» того же автора (премьеры в Екатеринбургском экспериментальном театре, петербургском «Зазеркалье» и московской «Новой опере»), в Мариинке ставилось «Путешествие в Реймс», в концертном варианте звучали «Итальянка в Алжире» и «Дева озера». Но до прихода во всём блеске и полноте россиниевского репертуара на русскую сцену говорить пока преждевременно.

Возможно, именно уральский «Граф Ори» станет тем поворотным пунктом, после которого наши театры всё чаще и чаще станут обращаться к наследию пезарского гения. Для качественного воплощения музыки композитора имеются объективные сложности – стиль и трудность вокальных партий, но преодолеть это со временем можно будет только единственным способом – больше и чаще ставить оперы Россини, нарабатывать опыт россиниевского музицирования, в том числе и привлекая для этого музыкантов (певцов, дирижёров), кто стилем этой музыки уже владеет, кто серьёзно специализируется именно на россиниевских опусах. В Екатеринбурге пока пошли по этому пути лишь частично, в основном обходясь собственными силами – что ж, путь трудный, но вызывающий уважение: взрастить собственных россиниевских исполнителей – задача куда более сложная, но и благородная одновременно, нежели просто пригласить уже состоявшихся россинистов из-за кордона.

В России «Граф Ори» практически не имеет сценической истории: единственная постановка случилась в Петербурге аж в 1838 году – что равносильно понятию «до нашей эры». Впрочем, и в мире «Граф Ори» также заметно уступал своим сёстрам и братьям: его всегда рассматривали как некую реплику на «Путешествие в Реймс» (справедливость такого отношения кроется в заимствовании немалой доли музыкального материала из более ранней оперы), и после очевидной популярности в 19 веке позже «Ори» ушёл в тень – единичные постановки (Турин, 1929 г., Болонья, 1942 г.) погоды не делали и сколько-нибудь заметный интерес к этой опере театры стали проявлять только во второй половине 20 века. Но и сегодня он несравним с той популярностью, что пользуются прочие опусы Россини: в наши дни «Ори» можно услышать в Нью-Йорке, Женеве, Марселе, Цюрихе и Сан-Франциско – не так уж и много для нескольких сотен оперных театров по всей планете.

К этому «сонму избранных» теперь присоединилась и Екатеринбургская Опера. Несмотря на кавычки, пишу это без тени иронии: музыка «Ори», несмотря на известную «вторичность» по отношению к «Путешествию в Реймс», заслуживает того, чтобы звучать часто. Мелодической роскошью и богатством оркестровых эффектов именно этой оперы Россини в своё время восхищался ещё Гектор Берлиоз – и восхищался совершенно справедливо. К тому же в отличие от «Путешествия», чей сюжет во многом надуман и не блещет по-настоящему остроумием, в «Ори» либреттисту Эжену Скрибу удалось создать фабулу действительно занимательную, полную неожиданных поворотов и нетривиальных ходов.

Спектакль екатеринбуржцев – пример актуализации без эпатажа. Сценография Андрея Кондратьева – рифлёное железо, грубые деревянные балки, красные и песочные панели, ломанными углами как бы по-авангардистски обозначающие контуры средневекового замка крестоносцев – смотрятся современно, но в то же время в них ясно угадывается мысль о мужественных и сумрачных силуэтах средневековой архитектуры бургов и донжонов. Костюмы Ирэны Белоусовой не исторические в прямом смысле слова, но мотивы средневековой моды в них явно угадываются – что в белоснежных одеяниях добровольных затворниц (Адели и компании), что в кричаще красных нарядах псевдомонахинь (Ори и его подельники), и уж конечно в серебристо-золочёных, каких-то совершенно комически-праздничных латах, в которые закованы возвращающиеся в финале с войны долгожданные рыцари – мужья, отцы и братья наперсниц графини де Формутье.

Режиссёр Игорь Ушаков, кстати, инициатор постановки на екатеринбургской сцене этого раритета, которого, очевидно, привлекли широкие возможности опуса по обыгрыванию весьма фривольного сюжета, далёк от того, чтобы трактовать эту комедию положений прямолинейно – то есть как скучное моралите о торжестве добродетели и посрамлении порока. История французского Дон-Жуана, даже несмотря на дважды неудачу, постигшую главного героя в его амурных притязаниях, далека от дидактики. Отнюдь: спектакль Ушакова полон деликатного эротизма, а главную героиню – пуританку графиню Адель – мучают нешуточные страсти. Некоторые сцены, как, например, мастерски поставленный терцет неудавшегося обольщения–неузнавания в финале, весьма перчёные, на грани фола, но никогда не выходят за рамки высокой театральности, не опускаются до вульгарности. В целом спектакль Ушакова – лёгкий, игривый, занимательный, но не назойливо мельтешащий, очень музыкален – и это его главное достоинство: режиссёр позволяет себе многое, но все его находки точно укладываются в характер и стиль партитуры. Образы не только трёх центральных героев, но и второстепенных персонажей, ярки и выпуклы, характеры уверенно прочерчены, кроме того, Ушаков хорошо понимает специфику жанра, где сложнейший вокал – не менее значимый компонент театральности, поэтому действие разворачивается преимущественно на авансцене: вокалистам удобно, комфортно петь, не напрягаясь, стремясь придать своему вокалу необходимую россиниевскую грациозность.

Вот мы и подошли к самому главному: театральность, зрелищность, находки режиссуры и сценографии – да, это, безусловно, важно в любой опере, поставленной на сцене, но притча во языцех именно опер Россини – вокал и общий музыкальный уровень. Каковы же они в уральской продукции?

Скептикам скажу сразу и прямо: пели хорошо, на уровне, неожиданно качественно для пусть и культурной и значимой, но всё же провинции. И даже дело не в том, насколько провинциален или столичен Екатеринбург – с точки зрения россиниевского музицирования вся Россия – мировая окраина по большому счёту. Тем неожиданней было в этом уральском мегаполисе встретиться с качеством исполнения, за которое, как минимум, не стыдно.

На титульную партию был приглашён молодой вокалист из Москвы Дмитрий Трунов, являющийся аспирантом Московской консерватории, но уже выступавший на профессиональной сцене в Европе и Америке. Партия Графа – тяжёлый хлеб, мало у кого она получается хорошо. Не будем лукавить и утверждать того, во что всё равно мало кто поверит: Трунов пока ещё не перепел Флореса и Браунли, его россиниевскому стилю требуется шлифовка и огранка. Но самое главное, что в его вокале этот стиль уже присутствует как таковой – Трунов отлично понимает и стремится реализовать именно россиниевское звучание – лёгкое, журчащее, переливчатое, пение нежное и грациозное. Не всё еще пока выходит, но то, что выходит – дорогого стоит. У певца приятный тембр, хорошее дыхание, владение кантиленой и колоратурой, запредельные верхи наличествуют и в целом они стабильны, некоторые из них выходят ещё чересчур резкими, но некоторые, когда певец умело пользуется нежнейшим, но насыщенным микстом, получаются просто превосходно. Сценически Трунов весьма удачен – его несколько эксцентричный Граф действительно производит впечатление ловеласа и мота, человека без принципов – если только принципом можно счесть безудержное стремление к удовольствиям и наслаждениям.

Вторая центральная и архисложная партия пажа Изолье доверена Надежде Бабинцевой – певице опытной, бывшей многолетней примой Пермской Оперы: в этом качестве Москва видела её Кармен и Принца в «Золушке» Массне. В Екатеринбурге у неё тоже большой репертуар, и, как не трудно догадаться, совсем не россиниевский. И это чувствовалось: слишком богатый звук, слишком роскошный и мясистый, его откровенно многовато для игривого, лёгкого Россини – там, где надо лишь изящно коснуться каких-то фраз, Бабинцева прочерчивает их полноценно, основательно. Но над стилем надо работать – и Изолье, уверен, станет более аутентичным, а дарований певице не занимать – её красивое меццо доставляет удовольствие всегда, кроме того, Бабинцева – талантливая актриса, её перевоплощение в очередную брючную роль было очень убедительным.

Наталья Мокеева (Адель) убедила менее, чем Трунов и Бабинцева: в её несколько прямолинейном и простоватом по тембру сопрано есть не слишком ласкающее слух тремоло, особенно на верху, не все колоратурные пассажи пропеваются точно, хотя, безусловно, у певицы есть и достоинства, в частности, владение оттенками пиано, филировками, стабильность в верхнем регистре. Артистически образ капризной аристократки, точно не знающей, чего же она хочет на самом деле, у Мокеевой получается, кроме того, певица достойно ансамблирует.

Из второстепенных исполнителей запомнился красивый, звучный голос Татьяны Никаноровой (Рагонда) и культурный баритон Георгия Цветкова (Рембо). Впрочем, весь вокальный ансамбль был достойного уровня, неудач в подборе солистов заметить не пришлось. Артисты вполне овладели французским, на котором идёт опера, – продукция в целом смотрелась вполне по-европейски.

Отважиться на редкого Россини решился Павел Клиничев – штатный дирижёр Большого театра и вот уже второй сезон главный дирижёр Екатеринбургской Оперы. Безусловно, эта попытка удачна и в целом совсем не претенциозна. Оркестр театра звучит добротно, временами не без блеска, нет огрехов у инструментальных групп, которыми, увы, нередко потчуют публику и столичные коллективы. Что же касается стиля Россини, то на него пока есть заявка – правда, очень серьёзная: Клиничеву удались знаменитые крещендо, динамическое разнообразие, лишь форте, порой, бывало несколько грубоватым. За что отдельное спасибо – за собранные сложнейшие ансамбли: их маэстро проводит уверенно, точно, и во многом именно благодаря этому остаётся от спектакля ощущение качественного музицирования.

Фотографии Сергея Гутника с сайта театра

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru