Сегодня мы предлагаем вниманию наших читателей подборку переводных рецензий о спектаклях знаменитого фестиваля «Флорентийский музыкальный май» этого года, проходившего традиционно в мае — июне в столице Тосканы.

«Кавалер розы»

Зубин Мета ещё ни разу не дирижировал “Кавалером розы” до этой постановки, которой ознаменовалось торжественное открытие 75-го по счёту фестиваля «Флорентийский музыкальный май». Вообще-то говоря, этой оперой он должен был открывать фестиваль в 1989 году, но тогда заболел, и его заменили Иржи Коутом. Так или иначе, но поразительно, по меньшей мере, что семидесятишестилетний маэстро, ученик Ганса Сваровски в Вене, начинавший свою длительную профессиональную карьеру с Венским филармоническим оркестром в 50-х годах, никогда не брался за эту весьма популярную венскую оперу.

Но долгое ожидание стоило того. Мета дирижировал превосходно: с насыщенной мелодичностью, которая ни разу не перешла в избитый сентиментализм, с энергичностью, с великолепным темпоритмом, благодаря чему опера не рисковала показаться звучащей сухо, с точностью исполнения, которая не имела ничего общего с дотошностью и которая создавала напряжённую атмосферу вокальных линий. Исполнители пели с удивительной аккуратностью, их артикуляция была свободной, являясь своеобразным зеркалом точности оркестра. В этом контексте высокие музыкальные достоинства шли рука об руку с театральными, оставляя на заднем плане более гедонистический аспект “красивого звучания”, которого по замыслу Штрауса должна требовать его музыка. Оркестр под управлением Меты не блистал вычурной манерностью Караяна, но и не дышал умиротворённостью Шолти или Бернстайна, он скорее сочетал всё это в своей калейдоскопичной музыкальности, служа современному театральному духу. Если охарактеризовать манеру дирижирования Меты в двух словах, кажется, что дирижёр принял к сведению предписания самого Штрауса: “Легкий, струящийся темп, но не слишком быстрый, чтобы певцы внятно произносили свои реплики”.

В результате, певцам очень помог такой способ музицирования. Они могли уделять особое внимание тексту. Ангела Деноке со своей склонностью к прямому звуку является певицей строго немецкой традиции пения. Я не представляю её в итальянском репертуаре, но в немецком, а точнее в музыкальных драмах, её голос может быть сбалансирован некоторыми факторами: фразировка, которую она доводит до необыкновенной утончённости, насыщает нюансами; поведение на сцене, выдающее в ней современную актрису со спонтанной коммуникативностью, призванной скрыть тщательный поиск деталей, скрытых в мнимой экономии движений. Всё вышеперечисленное делает её Маршальшу привлекательной женщиной, в характере которой нежность сосуществует со зрелостью. От того, как она произносит фразу “Leicht muss man sein, mit leichtem Herz und leichten Händen”, показательную для раскрытия характера Маршальши, без цинизма и сахарного сентиментализма, у меня по спине бегут мурашки. В отличие от многих других исполнительниц этой партии, которым не достаёт властности, она была невероятно правдива в эпизоде в конце оперы, когда её героиня показывает коготки барону Оксу, используя сухой тон голоса, доказывая, что недаром является одной из самых властных женщин Вены.

Но я бы не стал утверждать, что Деноке была более чем прекрасна в этой партии. У неё устойчивые нижний и средний регистры и уверенные верхние ноты. Тем не менее, я предпочитаю Маршальш с более бархатистым голосом. Кроме того, в некоторых местах были заметно неустойчивое интонирование. И её не следует ставить в пример в трио, когда ей не удалось естественно вставить ноту ля второй октавы. Но при этом, всё же, Деноке продемонстрировала способность петь пиано даже в вернем регистре.

Кристин Зигмундсон был почти идеальным бароном Оксом с пластичной, округлой и “мясистой” манерой пения, что помогло воплотить основные черты характера персонажа. Кроме того, этому способствовала непринуждённая, спонтанная фразировка в рамках аристократического высокомерия барона – незабываемая черта его характера, указывающая на уровень его ума и степень человечности. Именно эти важнейшие характеристики барона часто упускают из вида большинство исполнителей партии. Однако были и некоторые проблемы: к примеру, верха часто были плавающими, нижнее ми было едва слышно.

Я бы ничего не стал менять в господине Фанинале в исполнении Айке Вильм Шульте. Эта роль была исполнена настоящим баритоном, а не «лающим» или «кудахтающим» голосом в стиле оперы-буффа.

Австралийское меццо-сопрано Кейтлин Халкап (Октавиан) и испанское сопрано Сильвия Шварц (Софи) уже исполняли эти партии в Венской государственной опере. Халкап была близка к идеалу благодаря тембру своего голоса и внешности. Октавиан в её воплощении получился уравновешенным, но ранимым аристократом, вызывающим симпатию. Случающиеся время от времени резкие высокие звуки, тем не менее, не портили её выступление. О Сильвии Шварц стоит сказать, что она изумительная красавица, обладающая очень сжатым, плотным вибрато. Я обычно предпочитаю голоса с быстрым вибрато, что в некотором репертуаре (например, в веризме) может быть использовано как достоинство. Но главной задачей Софии было воспроизвести пассажи из плавающих, сверкающих звуков, и её попытки были несколько навязчивы, что было заметно. Финальное трио было немного испорчено отсутствием гармонии между тремя певицами.

В этой опере 31 персонаж, поэтому невозможно дать рецензию на каждого исполнителя, но мне бы хотелось выделить Аннину Анны Марии Кьюри, которая выделялась вокальным и театральным дарованием. Испанский тенор Сельсо Альбело напротив разочаровал: он боролся с ля и высоким до в “Di rigori il seno armato”, которые прозвучали неуверенно…

Оперу “Кавалер розы” до этого ставили во Флоренции только три раза, и то были заимствованные постановки. Именно поэтому этот спектакль можно назвать первой оригинальной постановкой фестиваля.

«Метаморфозы»

Одна из самых достойных инициатив фестиваля Флорентийский музыкальный май – ежегодная традиция ставить новую оперу итальянского композитора с итальянским либретто. В этот раз честь эта выпала 36-летней Сильвии Колазанти.

Так как акцент фестиваля этого года сделан на культуре центральной Европы, Франц Кафка был идеальным вариантом, хотя его “Превращение” с весьма специфической темой превращения человека в насекомое, сохранявшее человеческие мысли и чувства, кажется не совсем подходящим произведением в качестве основы для оперы.

Постановка – результат тесного и продуктивного сотрудничества между Колазанти и режиссёром-постановщиком Пьер Луиджи Пьералли, который кроме освещения, декораций и костюмов занимался и написанием либретто.

Опера сохраняет три основных части произведения Кафки: Грегор Замза (в опере Грегорио) просыпается и обнаруживает, что превратился в насекомое, затем следует рассказ о его конфликте с семьёй и начальником, далее следует описание его жизни в новом облике, его прогрессирующее отчуждение и, наконец, смерть, которая освобождает его семью и возвращает их к обычной жизни.

Первые ноты прелюдии создают мрачную атмосферу, вызванную напряжённой, галлюциногенной музыкой, отрывки изображений на экране указывают на гибридную (животное, овощ, минерал) вселенную, в которой появляются волосатые тельца насекомых, переплетённые в нечто серое. Движущаяся стена разделяет открытую сцену как пульсирующая диафрагма: тёмная комната, где заключён Грегор, противопоставлена чуть освещённой гостиной, являющейся приютом его семьи.

Атмосфера начала века передаётся чёрно-белыми видеокадрами аллей, видимых из окна, картин, портретов, предметов (например, большие старомодные часы или печатная машинка). Затем на экране появляются волосатые фигуры, которые заполняют его, олицетворяя навязчивые идеи.

Кафка был против реалистичного изображения своего героя. Пьералли придерживается того же мнения. Его изменившаяся натура изображена следующими способами: жестикуляция передаёт скользящие движения таракана, в то время как голос за сценой озвучивает слова актёра, а полифонический хор передаёт его чувства. Другие персонажи имеют более традиционные вокальные партии и говорят только в конце, чтобы показать своё возвращение к нормальной жизни. На них яркие одежды, контрастирующие с мрачными костюмами, которые они носили на протяжении всего действия.

Опера удерживает внимание зрителей на протяжении всех 90 минут, благодаря столь необычной теме, тревожной, напряжённой музыке и необычному стилистическому симбиозу визуальной и музыкальной частей, неустойчивым, изменчивым, передающим атмосферу книг Кафки.

Певцы были подобраны очень хорошо. Музыка, будучи в целом гармоничной, всё же предполагала довольно сложные моменты. Сопрано Лаура Катрани в партии Сестры довольно длительное время пела высокие ноты. Роберто Аббонданца (Отец) показывал своим тёмным и временами угловатым баритоном авторитарность своего героя и его безжалостность. Меццо-сопрано Габриеллы Сборги отлично передавало грусть Матери и её смирение. Бас Михель Лайбундгут был вынужден гудеть наподобие молота в кузнечном цеху, чтобы изобразить безжалостность Прокурора.

Сам Грегор Замза, главный герой, озвучен голосом Эдуардо Ломацци, лёгким, экспрессивным телом танцора Фабрицио Пеццони, а его душой был хор под управлением Пьеро Монти. Аудитория была эмоционально вовлечена в действо, в финале раздались бурные аплодисменты.

Никола Лиски, «Опера Британия»
Перевод с английского Юлии Пневой

Окончание следует

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru