В прошлое воскресенье 16 декабря в столице Белоруссии Минске стартовал Третий международный Рождественский оперный форум, являющийся одним из главных мероприятий в культурной политике возрождённого после трёхлетней реконструкции Большого театра оперы и балета республики. Форум уже стал традиционным, и в этом году его формат заметно обогатился: помимо лучших спектаклей белорусской сцены с участием звёзд оперного искусства и обязательной гастрольной программой в рамках форума впервые в Минске проходит конкурс исполнителей итальянской оперы «Competizione dell’ Opera». Конкурс существует с 1996 года и является весьма авторитетным соревнованием, в прошлый раз он проходил в Москве, на сцене Большого театра России. К настоящему моменту уже известны итоги минского марафона: призовые места взяли певцы из Узбекистана, Украины и России.

Белорусская часть программы представлена как национальной оперой, так и признанными шедеврами русской музыки, такими как «Евгений Онегин» и «Князь Игорь» с участием минских, петербургских и московских солистов. Гастрольную составляющую форума представлял «Зигфрид» Рихарда Вагнера в исполнении Софийской народной оперы. На открытии же фестиваля прозвучала опера белорусского композитора Дмитрия Смольского «Седая легенда», литературной основой для которой послужила одноимённая повесть Владимира Короткевича. Она-то и стала большим сюрпризом: многого не ожидали от неизвестного произведения, а получили впечатлений – с лихвой.

Мировая премьера «Седой легенды» прошла в Минске в 1978 году. В создании первой редакции оперы активное участие принимал сам Короткевич, написавший либретто произведения: сохранив основные сюжетные линии и дух повести, писатель, тем не менее, многое переакцентировал, учитывая не только законы оперного жанра, но и, по-видимому, своё отношение к собственному детищу, которое за почти двадцать лет, прошедшие с момента написания повести и до возникновения оперного либретто, могло претерпеть изменения. Опера Смольского имела немалый успех, снискав славу одной из наиболее удачных белорусских опер, и продержавшись в репертуаре Минского театра несколько сезонов.

Для возобновления в текущем сезоне композитор предпринимает вторую редакцию оперы, которая сильно отличается от первоначальной версии. По его собственным словам, это, по сути, новая опера, а состоявшуюся в сентябре сего года премьеру в Минске вполне можно считать мировой. Если сравнивать её с литературной первоосновой, то очевиден приоритет романтической, любовной линии в либретто: тема народного восстания, крестьянской войны, что бушует на просторах средневековой Белоруссии, столь важная у Короткевича, становится лишь фоном, уступая пальму первенства взаимоотношениям героев.

Сюжет оперы закручен лихо – по-оперному: в его основе любовный даже не треугольник, а четырёхугольник – противостояние двух кавалеров, наличие чистой, невинной жертвы женского пола и, конечно же, присутствует женщина-вамп, «вечная меццо-сопрано» романтической оперы, страсть и интриги которой, в конечном счёте, оборачиваются трагедией для всех участников. В этом раскладе определённо есть что-то от вердиевских «Аиды» или «Дона Карлоса», в то же время широкий народный фон, который приуменьшен, но всё же сохранён, роднит «Седую легенду» с русской классической оперой. Кто-то может счесть эти очевидные аллюзии за пресловутые оперные штампы, но, на мой взгляд, таким подходом авторам удалось поймать саму суть оперного жанра, поскольку лучшие образцы мировой оперной литературы всё-таки замешаны не на великой философии или великих интригах, но на великих чувствах, на романтической основе.

Под стать сюжетной основе традиционен и музыкальный язык оперы: Смольский пишет опус, полный мелодики, драматически эффектных сцен, в котором соблюдена гармония между лирикой и трагедией, между яркими красками и полутонами. Самое главное, в опере есть что петь, есть, где развернуться голосам, есть, где певцам продемонстрировать своё мастерство и красоту тембров. Определённо так пишут сегодня только очень талантливые, мелодически одарённые и одновременно смелые композиторы: это абсолютно расходится с тем, что принято сегодня называть современной оперой. Это, в общем-то, вызов тем, кто нынче считает себя лицом академической музыки, современной композиции, с её неудобоваримыми созвучиями, шумовыми эффектами и полубезумными фрейдистскими сюжетами. Не сомневаюсь, что подобными «оракулами» опера Смольского будет приговорена сразу и безоговорочно, признанна устаревшей, «нафалинной». На самом деле, именно такой путь и является единственно возможным, если мы хотим, чтобы оперный жанр не вымер окончательно: оперное искусство замешано на пении, и если в опере нет полноценного вокала и впечатляющей мелодики, то её безжизненность, мертворождённость очевидна.

Стиль Смольского я бы охарактеризовал как высокую эклектику – это именно тот метод, который, например, великий оперный композитор Римский-Корсаков считал не только возможным, но и желательным в развитии классической музыки. Вобрать всё лучшее, что имеется в слуховом опыте человечества, не цитируя, заставлять слушателя что-то узнавать и припоминать, вызывать какие-то ассоциации, переплавить всё это звуковое богатство, пропустить через себя и выдать при всей как бы «узнаваемости» абсолютно оригинальный продукт – это по-настоящему высший пилотаж, это, действительно, большой талант. У Смольского нашлось место всему – и «пуччинизмам», и киномузыке, помимо великих теней прошлого в музыкальной ткани его оперы присутствует и наш сегодняшний слушательский опыт с большой долей в нём (хотим мы того или нет) лёгкой музыки, простой и чувственной. Плохого здесь не вижу ничего: композитор, умеющий работать с современным звуковым континуумом, не утрачивая при этом живой связи с традицией, находя возможным и уместным сочетать одно и другое, такой композитор не может не быть интересен, его музыка откликается вибрациями у тебя внутри, тебе это интересно слушать, по-настоящему интересно и захватывающе.

Результат такого подхода сказывается на качестве вокала: такой оперой можно заинтересовать певца, и Белорусскому театру удаётся собрать в современной (!) опере прекрасный состав солистов, которые способны подать романтические характеры героев крупно, выпукло, вкусно и по драматической игре, и что более важно в опере, по звуку. Более того, в этом материале некоторые вокалисты расцветают даже больше, чем в традиционном классическом.

Приглашённый из московского Большого театра тенор Роман Муравицкий исполняет партию главного героя, своего тёзки, с полной самоотдачей, ярким, мощным, горячим звуком, это страстное, патетическое пение, которое захватывает абсолютно. Наблюдаю певца последние лет пятнадцать, сначала в Театре Станиславского, потом в Большом: были у него и очевидные достижения, и менее удачные роли, но, пожалуй, столь качественное пение, продуманный образ получаю от него впервые. Кроме того, стоит заметить, как естественно Муравицкий вокализирует на неродном ему белорусском языке!

Его оппонент Кизгайло в исполнении Станислава Трифонова – не меньшее попадание в десятку. Статный красавец, Трифонов уже одним своим присутствием на сцене, бесспорно, привлекает внимание зрителей, но, увы, не всегда его вокал адекватен задачам партитуры: мой опыт прежних встреч с искусством певца был не столь удачен – грубоватый, совсем неизящный Эскамильо в казанской «Кармен», слишком громкоголосый, нестильный Генри Эштон в привозившейся опять же из Казани на «Золотую маску» «Лючии ди Ламмермур»… Теперь стало всё понятно: это просто не его репертуар. Репертуар Трифонова – это большая романтическая опера, та, где нужен звуковой напор, открытая чувственность в голосе, плакатные страсти. Именно поэтому романтический пафос «Седой легенды» для Трифонова абсолютно органичен и его Кизгайло – яркий, запоминающийся персонаж, хотя и отрицательный, но вызывающий сочувствие.

Олег Мельников в партии-роли Наёмника (у Короткевича – швейцарец Конрад Цхакен, в опере герой безымянен) больше берёт актёрством, нежели собственно вокалом: хотя его большой, впечатляющий бас способен на многое, певец предпочитает прежде всего именно драматическое прочтение характера, поэтому более всего запоминается интонациями, чисто театральными эффектами, сценической игрой.

Образ страстной пани Любки у международной звезды Оксаны Волковой получился очень резким, демоническим, стервозным. Эта белорусская Эболи кладёт на алтарь своих желаний многое, именно из необдуманных поступков этой харизматичной натуры вспыхивает большая война. По сравнению с повестью в опере образ Любки крайне демонизирован, это абсолютно отрицательный персонаж, цветок зла – властный, решительный, не останавливающийся ни перед чем. У Короткевича Любка – капризная и хитрая панна, но образ сложный, многогранный, её и пожалеть не грех – мало кто способен вынести такой крест – столь сильную и безответную любовь. В опере Любка в основном нарисована одной краской, и Волкова передаёт это своим прекрасно выделанным, красивым, с европейским лоском голосом превосходно, а, учитывая её первостатейные внешние данные, остаётся только удивляться, почему же всё-таки её героине не удалось в конечном итоге добиться своего.

Ирина Екатерины Головлёвой спета тёплым, мягким звуком, что абсолютно соответствует образу чистой девы. Есть в пении Головлёвой и решительные, твёрдые интонации, но не они – опорные точки роли, а светлая лирика, задушевность, проникновенность. Красивый голос певицы звучит светло, переливчато, что играет на образ невинно загубленной души, тем не менее, упорно противостоящей титаническому натиску её буйной соперницы.

В целом обо всех солистах справедливо будет сказать, что это очень высокий, качественный уровень вокала и проникновения в образы: именно вследствие этого незнакомая опера зажила, получилась убедительной. Иногда «Аиду» можно спеть как попало, в полноги – известность музыки, её популярность сами доскажут того, чего недодали зрителю артисты. В случае же с новым, ещё не ставшим популярным произведением подход Белорусской Оперы единственно верный – только лучшие артисты-вокалисты могут заразить публику, вызвать прилив настоящего энтузиазма.

Замечательны работы хора (хормейстер Нина Ломанович) и оркестра театра, ведомых Виктором Плоскиной. Инструментальный коллектив играет не только без огрехов, но с необходимым градусом экзальтации, заинтересованно, живо, свежо, в этом музицировании чувствуется жизнь, энергетические токи, оно способно донести красоты партитуры до слушателя. У хора – сложнейшая задача: помимо пения они – и активные артисты, у них много движения, участия в батальных сценах, с чем певческий коллектив справляется безупречно, при этом ничуть не повредив вокализации как таковой – унисоны стройны, эмоциональная отдача ощутима.

Поставил «Седую легенду» главный режиссёр театра Михаил Панджавидзе. Это по-настоящему впечатляющая работа: все образы сделаны превосходно, убедительно, мизансцены при всей сложности и изобретательности смотрятся естественно и логично. Поразила технологичность минской сцены, моментальная смена декораций, что придало действу кинематографическую стремительность, динамичность. Исторические костюмы Элеоноры Григорук, красивые и современно смотрящиеся декорации Александра Костюченко запомнятся надолго своей достоверностью и своим изяществом. Исключительно качественна работа художника по свету Сергея Шевченко и специалистов по компьютерной графике Елены Ахременко и Павла Суворова: наложение различных видеопластов проведено искусно, в сочетании видеопроекций и сценографии достигнута редкая гармония, когда всё вместе смотрится как единое целое, а не как жалкие и бесплодные потуги достичь реалистичности изображаемого.

Итог искренне радует: это настоящий успех театра, это редкий по своей цельности и гармоничности образец оперного, музыкально-театрального искусства: по всему видно, что в работу вложено много – умения, мастерства, души… Путь единственно верный: только так и можно ставить национальную белорусскую оперу, с тем, чтобы лучшие её образцы, наконец, и, надеюсь, навсегда завоевали сердца белорусских любителей музыки, а, может быть, и вышли на широкую международную дорогу.

Фотографии с сайта belarusopera.by

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru