Есть спектакли-долгожители, по просмотру которых думаешь: когда же уже это безобразие снимут с репертуара или хотя бы существенно обновят? Настолько всё обветшало, пришло в негодность. Причём это совершенно не зависит от эстетики – и традиционно поставленный и «нарисованный» спектакль может смотреться свежо и ярко, если за ним есть должный уход и присмотр, а какой-нибудь ещё недавнишний «светоч театрального авангарда» без необходимого «окормления» весьма быстро зарастает мхами. И очень радостно бывает, когда встречаешься с картиной прямо противоположной: произведение театрального искусства играется без малого два десятилетия, а ощущение от него такое, что поставлено только вчера.

Именно к таковым счастливым случаям принадлежит «Богема» в Театре Станиславского и Немировича-Данченко: поставленная в 1996 году и собравшая все мыслимые награды и премии, причём, совершенно заслуженно, этот превосходный театральный продукт Александра Тителя до сих пор смотрится с неослабевающим интересом.

Отлично срежиссированный и оформленный (художники – Юрий Устинов и Ирина Акимова) спектакль продолжает жить полноценной жизнью: присмотр за ним в театре хороший, более того, он постоянно испытывает приток новых сил, ведь где как ни в «Богеме» пробовать молодёжь? История-то о молодых, об их радостях и ошибках, любви и недопонимании. История о взрослении…

«Богема» Тителя перенесена во времени из эпохи Луи-Филиппа в Париж 1910-20-х годов, но никакой «режоперой» здесь и не пахнет, поскольку сохранены дух и смыслы произведения Пуччини. К тому же рассказ о юности менее других сюжетов сопротивляется временным трансформациям – вечные темы, вечные проблемы… Гениальная музыкальная драматургия Пуччини счастливо находит воплощение в замечательном спектакле: тонком, эфемерном, как полотна импрессионистов, в спектакле-настроении, спектакле-воспоминании… Время идёт, и становится всё ясней, что это не только одна из самых удачных работ режиссёра Тителя, но и, пожалуй, один из самых лучших московских спектаклей последних десятилетий… И это причина, по которой на него всё ходит и ходит публика – выбор зрителя, против которого нечего возразить.

Поводом лично для меня сходить в очередной раз на «Богему» стал дебют в партии Рудольфа Нажмиддина Мавлянова: не скрою, что внимательно слежу за развитием певца, начиная с его блистательного дебюта на московской сцене осенью 2010 года в партии Альваро в вердиевской «Силе судьбы». С тех пор певец показался и в итальянском, и во французском, и даже в русском репертуаре – что-то было лучше, что-то не столь удачно, но в любом случае первоначально заданная высокая планка культуры вокализации и стилистической гибкости, музыкальности и выразительности нигде снижена не была, что очень радует: певец не просто одарённый, но думающий и растущий.

Рудольф понравился, быть может, даже больше всего остального: для тёмного, плотного, хотя и гибкого, пластичного голоса Мавлянова, мне кажется, наилучшим образом подходит именно стиль мастера из Лукки – и дон Альваро, и дон Хозе, и даже Владимир Ленский были, несомненно, удачами певца, но в гораздо большей степени его голос удовлетворяет стандартам Voce Pucciniano. На протяжении всего спектакля Мавлянову удавалось сочетать то, что на самом деле сочетается очень плохо, и большинство исполнителей прибиваются либо к одному, либо к другому берегу – нежный лиризм, сокровенность пения, с одной стороны, и порывистость, страстность, даже эмоциональный надрыв, с другой.

Лакмусовая бумажка партии, по которой тенор проверяется и с которой он либо завоёвывает публику «Богемы», либо нет, это, конечно, «Che gelida manina». Отличная кантилена, постепенное нарастание звучности – от очень нежных, проникновенных пиано до ярких, оглушительных форте, свободно взятые верхи, отличная фразировка, общая музыкальность – всё это сполна присутствовало в исполнении певца. Также как и в этой презентационной арии Мавлянов был равно убедителен вокально на протяжении всей оперы.

Не вполне пока свободен показался певец актёрски, хотя было видно, что играет он с энтузиазмом и всячески поддерживаем своими коллегами. Откровенно слабых мест, пожалуй, не было, но были не вполне удавшиеся мизансцены, хотелось бы, чтобы артист всегда помнил о зале, о проекции звука в зал, о пагубности пения спиной к зрителям, как бы этого ни требовала естественность рисунка роли. Можно подумать над костюмом, которому не доставало тонкости, лёгкости, изящества, так уместного в образе романтического поэта.

Окружение дебютанта было более чем достойным. Вообще сегодняшний день Театра Станиславского отличается высоким уровнем ансамблевой культуры спектаклей, их ровности, сопоставимости талантов задействованных артистов. В этом театр счастливо отличается от Большого, да и многих других театров мира, где в погоне за именитыми звёздами-гастролёрами совершенно забыли о том, что оперный театр – искусство ансамбля, гармонии всех компонентов, стилистического единства. Такие понятия как сочетание голосов, фактур артистов, похоже, вообще мало кого волнуют.

В Театре Станиславского на очень многих спектаклях к счастью это как раз присутствует. Очаровательной Мими явилась Наталья Петрожицкая – молодая, тонкая, слегка угловатая, хрупкая и великолепная по звуку – сочному, яркому, трепетному. Ослепительна Мария Пахарь в роли звонкоголосой «стервочки»-Мюзетты. Очень качественен мужской ансамбль: Алексей Шишляев, Дмитрий Ульянов и Андрей Батуркин выше всяких похвал – партии впеты, роли прочувствованы, актёрский и музыкальный ансамбль достигнут. В целом добротно звучал оркестр под водительством многоопытного Вольфа Горелика: маленькие накладки-шероховатости, связанные с дебютом, имелись, но они были не существенны и погоды не делали – маэстро удалось преподнести пуччиниевское полотно именно таким, каким задумывал автор, то есть эмоционально насыщенным, в меру игривым и бьющим по нервам в трагическом финале.

Фотография с официального сайта театра

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru