«Свадьба Фигаро», «Набукко» и Си-минорная месса Баха на Тирольском фестивале в Эрле

Автор рискует надоесть читателю своими рассказами о Тирольском фестивале под руководством Густава Куна. В первый раз мне привелось побывать в крошечном (две тысячи жителей) местечке Эрль в далеком 2004 году. Эрль находится на границе между Австрией и Германией: пара шагов, и из австрийского Тироля вы попадаете в Баварию. Пейзажи самые привычные путешественнику и, тем не менее, всегда заманчивые: снежные вершины гор, что, кажется, с оправданным высокомерием взирают на ничтожные человеческие проделки, трава дивного изумрудного цвета, про которую так и тянет сказать, что она имеет горделивую осанку и всегда причесана, бархатные альпийские буренки с прозрачными светлыми глазами и, конечно, притулившаяся у подножия горы белая раковина, Festspielhaus. До совсем недавнего времени в крошечном Эрле не было театра, белая раковина – эта весьма аскетическая постройка внутри без кулис и оркестровой ямы – предназначена для представления Страстей Христовых. Именно в этом здании автору в течение ряда лет довелось присутствовать на превосходном исполнении тетралогии и других вагнеровских опер.

Ныне в Эрле есть театр... да еще какой! К стыду своему, собираясь на Тирольский фестиваль (который в только что закончившемся году проходил как летом, так и зимой), автор ничего не знала о новом театре. Это суперсовременное здание выросло у подножия той же горы, по правую руку от старого Фестшпильхауса. Если читателю интересна история проекта и его воплощения в жизнь – милости просим на сайт tiroler-festspiele.at. Автор же этих строк ограничится только словами восхищения по поводу акустики. Она просто превосходна!

Говоря «Тирольский фестиваль», подразумеваешь «Густав Кун». Кун – вдохновитель, Кун – создатель, Кун каждый вечер за пультом, Кун дирижирует самым разнообразным репертуаром (Бах, Моцарт, Бетховен, Вагнер, Верди...), Кун каждый вечер творит настоящую большую музыку, Кун никогда не обманывает ожидания слушателей. Так произошло и на этот раз. В дни, непосредственно предшествовавшие наступлению Нового года, в Эрле можно было послушать, а, скорее, насладиться моцартовской «Свадьбой Фигаро» и вердиевским «Набукко», не говоря уже о разнообразной концертной программе.

«СВАДЬБА ФИГАРО», ИЛИ ЭРОТИЧЕСКИЕ ИГРЫ В ПАСТЕЛЬНЫХ ТОНАХ

Постановка моцартовского шедевра на сцене нового театра в Эрле из серии спектаклей, сделанных «из ничего» и, как правило, очень милых автору этих строк. Почти пустая сцена залита нежным светом, задник-драпировка чем-то сродни тем, что использовались в правительственных концертах в Большом театре времен советской империи. Минимум аксессуаров: кровать, ширма, стулья (сценография - Ян Хакс Халама). Все светлое, в изысканных пастельных тонах, глаз задерживается на светло-сиреневом и светло-розовом. О восемнадцатом веке почти ничего не напоминает, Сюзанна одета в облегающие брюки и блузку, Графиня носит соблазнительные развевающиеся наряды (художница по костюмам Ленка Радецки). Густав Кун – не только дирижер, но и режиссер этой «Свадьбы Фигаро».

Тирольская «Свадьба» имеет свой маленький «секрет». Ее создателям нет никакого дела до комедии Бомарше, до времени, которое породило эту комедию и вслед за ней оперу Моцарта. Зритель-слушатель приглашается посетить абстрактное пространство, некий «счастливый остров» в пастельных тонах, где все влюблены, дышат любовью, сгорают от любви. Уточним: любви эротической. В Сюзанне, Фигаро, Графине, но, особенно в Керубино и Графе рдеет пламя эротической любви. Неудержимое влечение, жажда прикосновений и поцелуев, любовная тоска, бесконечное ожидание, любовная игра, стремление познать неизведанное или недостаточно изведанное, то, чем еще не пришлось насладиться сполна: нежность кожи, сладость губ, красота линий тела любимой и так далее, и тому подобное... Все это, конечно, не имеет никакого отношения к буржуазной морали, браку или зачатию детей (время самого Моцарта, слава Богу, не грешило морализмом!). Речь идет об эротической любви, без которой нет жизни, нет счастья. И, в конце концов, об обмене партнерами. Разве не об этом заключительный акт первой части моцартовской трилогии? А «Così fan tutte» спустя четыре года после появления «Свадьбы Фигаро» будет целиком об эротической любви и обмене партнерами...

Спектакль представляет совершенно поразительный по однородности состав солистов. Ни один из них не может похвалиться потрясающим или незабываемым голосом. Все эти певцы имеют недурную сценическую внешность, неплохо выучены, некоторые из них превосходно смотрятся на сцене и все, все без исключения владеют секретами стиля. Поэтому ухо слушателя отдыхает, а глазам зрителя порой хочется закрыться – с целью отдаться божественному отдохновению в компании безупречно исполненной музыки. Кому посвятить самые похвальные слова? Очень трудная задача в случае с тирольской «Свальбой Фигаро»! Потому что ВСЕ, ВСЕ хороши безмерно, Фигаро – Джулио Боскетти, Сюзанна – Софи Горделадзе, Дон Бартоло – Йоханнес Шмидт, Дон Базилио – Фердинанд фон Ботмер, Дон Курцио – Сильвано Паолилло, Барбарина – Мария Ладурнер. Все же трое из певцов выделяются на общем превосходном фоне: Керубино - Эмили Ригтер, Графиня – Сабина фон Вальтер и Граф – Михаэль Купфер. Эмили Ригтер не грешит излишней сладостностью и изнеженностью, она настоящий влюбленный мальчишка, в ее пении ощущается дыхание весны и биение обезумевшего от любви сердца. Ее голос небольшой и крайне естественный, ее пение сродни живой речи. Голос Сабины фон Вальтер слишком хрупок, отличается «белесым» тембром и порой как бы «исчезает», но эта певица воистину тончайший вокальный художник. Михаэль Купфер владеет рафинированными секретами речитатива-secco и особой выразительности моцартовской кантилены. А еще, кто помнит, что в «Свальбе Фигаро» существует роль Марцелины? А вот Рита Лючия Шнайдер сделала из нее шедевр...

Оркестр под руководством маэстро Куна удостаивается заслуженной овации по окончании исполнения увертюры: она проникнута столь нетерпеливой радостью, столь капризным и чуть затаенным лиризмом, провоцирует публику на такие сумасшедшие аплодисменты, что создается впечатление, что оперу закончили, а не начали. И, однако, впереди еще три с лишним часа чистого наслаждения: верно найденные темпы, идеальное равновесие в звучании солистов и оркестра, радужная гамма тончайших оттенков.

На следующий день слушателей ждет возвышенное интермеццо…

СИ-МИНОРНАЯ МЕССА БАХА, ИЛИ ПОЧТИ ВСЕ, ЧТО МОЖЕТ ПОЖЕЛАТЬ УХО

Си-минорная месса Баха предстает как момент остановки и размышления в трехдневном музыкальном празднике, на котором довелось побывать автору (за мессой следовал «Набукко»). Полностью «раздетая» сцена с таинственным и трогательным мерцанием свечей, небольшой состав хора (около тридцати человек), сидящий на высоком стуле грузный Густав Кун, - все создает атмосферу сосредоточенности и духовного волнения.

Подлинным протагонистом этого вечера является хор из Белоруссии, заслуженный коллектив Государственная академическая хоровая капелла им Г. Р. Ширмы. На финальные аплодисменты на сцену вышла маленькая элегантная женщина, хормейстер Людмила Ефимова. Это под ее руководством столь блестяще была разучена баховская месса, это она внесла столь большой вклад в то, чтобы вечер стал незабываемым...

Мастерство Минского хора находится на поразительной высоте: безупречность интонации, прозрачность звучания, гибкость оттенков, глубокое проникновение в стиль исполняемой музыки, теплота и трепетность, с которой артисты пропевают каждую ноту. Слушая артистов капеллы, можно предположить, что речь идет не сколь о ремесле высокого класса, сколь о подлинном искусстве, если не о священнодействии.

На такой же высоте находится в тот вечер оркестр Тирольского фестиваля под бессменным руководством маэстро Куна. Радостное и торжественное звучание струнных, ослепительный блеск духовых заставляет на два часа переселиться в волшебный мир Владычицы Музыки, и на недосягаемой высоте мастерство солистов-инструменталистов, флейтиста, гобоиста и валторниста, не говоря уже о трубачах. Все они по праву удостаиваются восторженных оваций публики. Радость и страдание, взлеты и падения, величие и страх: Густав Кун и руководимые им музыканты погружают слушателя в мир Баха, по глубине не имеющий себе равных. Грандиозный Sanctus, спетый и сыгранный с волнующим энтузиазмом и потрясающим блеском, венчает исполнение си-минорной мессы, и никто не смог бы отрицать произведенный им эффект катарсиса...

На фоне хора и оркестра солисты выглядят скромнее, хотя честно выполняют свой музыкантский долг. Женщины, как часто случается, поют лучше своих коллег-мужчин. Сопрано Сандра Пастрана запоминается менее других, ее выступление, пожалуй, не выходит за рамки корректности. Меццо-сопрано Аврора Фаджоли, в отсутствии яркой индивидуальности и неоспоримого шарма, являет голос хорошо воспитанный и гибкий, ровный на всем диапазоне. Голос тенора Петера Дибшлага доставляет моменты удовольствия благодаря светлому тембру и проникновенной интерпретации, хотя порой у певца проскальзывают «блеющие» ноты. Бас Александр Траут демонстрирует высокую музыкальную культуру и легкость в виртуозных пассажах при наличии не слишком интересного и глуховатого голоса.

Кое-кто ворчит, что Мессу надо было исполнять с перерывом. Но это, видимо, те, кому не удалось достаточно сосредоточиться и извлечь максимальное наслаждение из исполнения баховской партитуры. Два часа пролетают мгновенно. На следующий день нас ожидает…

«НАБУККО», ИЛИ ЛЮБОВЬ К ГЕОМЕТРИИ

Каким предстал «Набукко» в Эрле? Нашли ли должное равновесие новый театр, акустика которого создает праздник для ушей, серьезный австрийско-немецкий дух и пылкий и лапидарный шедевр раннего Верди? Ответ: да, да и да!

Ораториальная природа «Набукко» очевидна, и сценограф Ян Хакс Халама, не мудрствуя лукаво, ограничивается в буквальном смысле парой элементов: плавно восходящим слева, вдоль задника и наверх пандусом и десятком ступеней, напоминающих о лестнице, где привычно располагается хор, с той только разницей, что между ними существует достаточно широкое пространство. О привычных мизансценах речь не идет: режиссер Андреас Лайснер озабочен расположением групп, редко живописных, а часто ничем не отличающихся от того, как традиционно расположены артисты хора в концертах. Это «геометрический» Набукко: слушатель наслаждается музыкой, а зритель следит за трансформацией фигур. Выбранное решение поддержано художницей по костюмам Ленкой Радецки, которая одела всех без исключения персонажей и артистов хора без различия пола и возраста в одинаковые костюмы, нечто вроде свободной, спадающей до пола рубахи. Разница лишь в цвете. В этом случае легко следовать модному ныне мнению, что режиссура «не мешает» слушанию музыки. В тирольском «Набукко» режиссура и вправду малозаметна, но в скромном зрелище есть свой стиль, и оно не лишено элегантности. Две вещи вызывают улыбку: спускающие сверху металлические палки (что бы это значило?) и темные парики мужчин-артистов хора: они не всем идут, и некоторые выглядят в них откровенно комично.

Итальянский гигант Андреа Сильвестрелли (гигант со всех точек зрения, огромный рост, мощная физическая структура и выдающийся голос) весьма подходит к роли пророка Захарии. Сильвестрелли демонстрирует большой энтузиазм и искреннюю горячность, и героический дух музыки раннего Верди не чужд ему. Однако большой и хорошо летящий в зал голос изрядно подпорчен и производит странное впечатление: он «шершавый», лишен «мяса» и бархатности, что порой доставляет уху нечто сродни страданию. Трудности в верхнем регистре очевидны, а отдельные ноты, как высокие, так и низкие, подпадают под категорию ужасных.

Анна Принцева в трудной партии Абигайль – подлинная звезда тирольского «Набукко». Мы привыкли слушать в этой партии «стенобитных» сопрано, наделенных к тому же внушительной фигурой, часто превосходящей нормальные размеры, типа Гены Димитровой или Андреа Грубер. Анна Принцева – полная противоположность драмсопрано-«бомбам»: ее нежный и проникновенный голос - не драмсопрано, ее стройная фигура не имеет никакого отношения к женщинам-слонихам... да простится автору ирония, граничащая с отсутствием politically correctness! Принцева являет Абигайль молодую, красивую, изящную, женственную и страстную... Почему нет, вопрошает автор? Ведь это просто мы привыкли слушать в роли рабыни-узурпаторши зрелых певиц с преувеличенно громоздкими формами. Абигайль Анны Принцевой получается живым персонажем, вызывающим сочувствие, и исполнение финального сольного фрагмента проникает в самое сердце. Этот голос лишен привычной (снова привычной!) для этой роли плотности, его лирическая природа очевидна. Но именно эти качества и позволяют Анне создать ЕЕ Абигайль, оттого так горячо аплодирует певице зал.

Самое отрадное впечатление производит в небольшой и неблагодарной роли Измаила Алессандро Либераторе: голос красивый, хорошо воспитанный, звукоизвлечение мягкое, владение кантиленой, пение аккуратное и музыкальное. Микела Брегантин предстает сценически красивой и вокально корректной Фененой.

Разговор об исполнителе главной роли, а именно вавилонского царя Навуходоносора, по-итальянски фамильярно прозванного «Набукко», оставлен напоследок по причине отчаяния, которое вызвало исполнение ее баритоном Томасом Гажели. Начиная с блондинисто-рыжеватой шевелюры и прически, которую, видимо, артист носит в жизни: они создали слишком кричащий и смешной контраст с темными париками артистов хора. Но, в конце концов, что нам за дело до карикатурного облика, если спето хорошо?? Но спето так, что слушатель порой не знает, плакать, или смеяться, - то ли сочувствовать певцу, который, очевидно, в тот вечер, был не форме, то ли смеяться над карикатурой, коей выходит у него вавилонский царь. У Томаса Гажели нет и намека на ту стать, которая составляет первое условие для баритона, если он претендует выступать в вердиевском репертуаре: крепкого и округлого голоса, мягкого звукоизвлечения, благородства акцентов, способности передать героический дух музыки Верди, не впадая в ложный пафос. Если всего этого нет, перед вами несчастное существо, почему-то приговоренное изображать величественного, надменного, жестокого и возомнившего себя Богом вавилонского царя. Ясно, что эти потуги могут вызывать чувство жалости. Как чувство смущения и жалости вызывает вокал Гажели: рваная кантилена, неточное интонирование, очевидные трудности в верхнем регистре. Некоторые слушатели в театре при очередной неудачной ноте переглядывались...

Густав Кун, как всегда, безупречный капитан корабля, зовется ли он «Свадьба Фигаро», си-минорная месса Баха или «Набукко». Превосходно сыграна увертюра, с безупречной динамикой и радующим ухо балансом оркестровых групп, и пленяет чуть более спокойный, чем привычный, темп в медленной части, дающий возможность прочувствовать каждую ноту. Вся опера проведена с тонким проникновением в стиль раннего Верди, в котором отчетливо слышатся отзвуки музыки Доницетти, партитура тщательно разучена, оркестр, музыканты которого играют попросту совершенно, находится в почетном услужении у певцов. Праздник музыки! Минский хор и в «Набукко» главный герой, и аплодируют артистам особенно горячо.

Перечисленная далее программа зимнего Тирольского фестиваля вызывает отделение слюны у любителя музыки: «Petit Messe Solennelle» Россини, предновогодний концерт из произведений Россини, Доницетти, Верди, новогодний, по славной традиции, из произведений семьи Штраусов, Ланнера и Зуппе, а завершает фестиваль бетховенская «Missa solemnis», в исполнении которой, вне всякого сомнения, Государственной академической хоровой капелле им Г. Р. Ширмы принадлежит первое место.

От названия статьи к заключительной фразе: VIVAT TIROLER FESTSPIELE ERL! Ждем возобновления праздника музыки летом.

Авторы фото — Tom Benz, Peter Kitzbichler

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru