21 января в Лионской опере прошла премьера обновлённой версии «Лисички-плутовки» Леоша Яначека. Блистательный спектакль Андре Анжеля вернулся домой спустя 13 лет, после двух возобновлений в Париже.

Самая ностальгическая опера на свете

Очаровательная Быстроушка (так зовут главную героиню в оригинале) в Россию к братьям-славянам практически не забегает. А жаль, ведь у Яначека получился настоящий шедевр. Опера 70-летнего композитора о примирении со старостью и смертью, о неизменно возобновляющейся юности природы и о той силе, которая движет этим вечным круговоротом и называется любовью. Опера, где люди ведут себя, как животные, а животные, как люди, - так что надуманная и искусственная граница между двумя этими мирами стирается напрочь.

А ещё «самая ностальгическая опера на свете», - так назвал «Лисичку-плутовку» Милан Кундера, другой знаменитый соотечественник Быстроушки.

Одна из причин, по которым «Лисичку-плутовку» у нас предпочитали не ставить, лежит на поверхности: неблагонадёжные политические намёки.* Особенно, конечно, та сцена, где Быстроушка призывает кур к свержению петуха, используя самую что ни на есть большевистскую риторику. В 1924 г. в Чехословакии ещё было можно так шутить. Ну и, помимо прочего, эту оперу очень сложно ставить. Большинство персонажей – животные, многих из них изображают и поют дети. Постановщику приходится идти по канату: шаг вправо – получится фальшь и детский утренник, шаг влево – глубокомысленная и выспренняя чушь.

Самые отпетые любители оперы, возможно, знакомы с очень достойной экранизацией «Лисички-плутовки», сделанной Вальтером Фельзенштейном ещё в 1950-е. Так вот, по моему мнению, Андре Анжель своим лионским спектаклем сумел даже превзойти своего легендарного австрийского коллегу.

Кажется, ему удалось услышать в этой музыке все смыслы и подтексты, какие только в ней можно было услышать. И безудержный пантеизм Яначека, и удивительную симметричность сюжета, где мир людей является отражением мира природы, а начало истории – отражением её конца, и горько-сладкую тоску автора по молодости и любви, и его мудрое принятие жизни такой, какая она есть.

Постановочная команда…

Андре Анжель (André Engel) – эльзасский француз. Однако спектакль у него получился просто на удивление чешский. На сцене глазам публики предстаёт Чехословакия Гашека и Чапека, именно такая, какой мы её себе представляем, а герои как будто бы сошли со знаменитых иллюстраций Йозефа Лады к «Похождениям бравого солдата Швейка» (Сценография – Ники Рити, художник по костюмам – Элизабет Нёмюллер).

Видеоряд идеально соответствует музыке. Действие начинается на краю бесконечного поля цветущих подсолнухов. Улитка, гусеница, лягушка, мыши, мошки и прочая живность – все копошатся в зарослях, занимаясь своими делами. Однако и люди где-то неподалёку – виден кусок железнодорожной насыпи и два телеграфных столба. Эти столбы почему-то особенно способствуют появлению в душе щемящего чувства, которое по ходу действия будет только нарастать.

О живности отдельный разговор. Заставить артистов, а в особенности детей, так проникнуться повадками изображаемых существ – снимаю шляпу. Любопытно, что до того как заняться режиссурой Анжель был преподавателем философии. Однако никакого мудрствования в спектакле не наблюдалось, вся его философия выражалась самыми что ни на есть махровыми режиссёрскими методами, на которые студентов годами натаскивают в театральных вузах – через простые и оттого правдивые физические действия. Всё это в очередной раз заставило меня усомниться в необходимости специализированного режиссёрского образования. Может быть, талантливому человеку оно и не нужно вовсе? А уж бездарному – и подавно.

Занятно, что Яначек закончил «Лисичку-плутовку» в том же году, в котором Равель – свою оперу «Дитя и волшебство», где тоже какие только твари не получили право оперного голоса. Воистину, некоторые идеи витают в воздухе!

Но вернёмся к лионскому спектаклю. Отдельного упоминания заслуживает художник по свету. Это был Андре Дио – знаменитейший французский мастер, за свою долгую жизнь осуществивший световое оформление более 500 спектаклей, четырёхкратный обладатель главной национальной театральной премии «Мольер». Среди самых известных работ Дио – легендарное байрёйтское «Кольцо века» в постановке Патриса Шеро и Пьера Булеза, а также церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр в Альбервилле. Сотрудничество художника с Андре Анжелем продолжается непрерывно вот уже 40 лет.

И, доложу я вам! Думаю, о таком и сам автор мечтать не мог. Все тончайшие переходы между временами суток и временами года, почерпнутые, конечно же, в партитуре Яначека, нашли отражение в ошеломляющей световой партитуре. Особенно восхитил второй акт, который в этой опере, как известно, почти весь проходит при лунном свете. Какая это была луна! Опьняющая и переменчивая, как... как луна, она разливала вокруг себя могучее эротическое томление. Казалось, музыка шла от неё, а не из оркестровой ямы. Неудивительно, что при такой луне все, кто только был на сцене, даже старый сухарь директор школы и зануда-священник, слегка потеряли голову от любовных переживаний или воспоминаний.

Постановка вышла, что называется, реалистическая (насколько это понятие вообще применимо к опере) или, как ещё говорят, «классическая». На первый взгляд, даже консервативная. Однако Анжель старался соответствовать скорее духу, нежели букве оперы Яначека и в ряде случаев пошёл на серьёзные режиссёрские дерзости. Так, например, пронзительная сцена в трактире была перенесена им на опушку зимнего леса. Впрочем, кажется, это пошло ей только на пользу. Представьте себе: бескрайняя снежная пустыня, полузаброшенная железная дорога и одинокие фигуры двух приятелей. Они недавно лишились третьего компаньона, а заодно многих иллюзий и надежд, и ведут, по выражению того же Кундеры, «самый банальный диалог из всех, какие только можно встретить в операх». Охватывает тоска буквально чеховской силы.

Музыкальный руководитель обновлённой версии постановки Томаш Ганус – единственный чех во всей команде. И спектакль он провёл очень убедительно. Его трактовка получилась искренней, проникновенной, но при этом прозрачной, целомудренной, без романтического надрыва. Ни разу он не позволил себе «поддать жару»: даже в самых звучных местах слышен был каждый голос, каждый инструмент оркестра. И это очень соответствует эстетическим устремлениям самого Яначека, который старался в своём творчестве отойти от торжественной патетики романтической оперы.

Только одно несоответствие слегка резануло глаз. На протяжении оперы Лесничий дважды шутливо попрекает Директора школы его чрезвычайной худобой. Однако британец Уинн Ивенс, исполнявший партию Директора, - мужчина весьма корпулентный. Нет, в опере и не такое бывает, но в данном логически выверенном спектакле подобное противоречие смотрелось странно. Разумеется, это мелочь, и я обратил на неё внимание лишь потому, что больше вообще не к чему было придраться.

… и другие звери

Впрочем, все ухищрения постановщика и вся фантазия художников оказались бы бесполезными, не будь в этом спектакле таких замечательных артистов. Исполнительница главной роли Илзе Эренс потрясала своей невероятной женственностью, да и просто красотой. Имморальная, но не аморальная, презирающая правила и притворство независимая бунтарка, она предстала в неожиданном для такой роли образе загадочной и хрупкой «фам фаталь», почти что Кармен, в полной мере оставаясь при этом лисичкой Быстроушкой.

И было нетрудно понять, почему Лесничий относится к Быстроушке с таким трепетом, почему, после того как она убегает, он так неотступно пытается поймать её снова, – он почти что влюблён в неё. Она его радость, напоминание ему о молодости, его отдушина, позволяющая забыть об осточертевшей сварливой жене. А наивная и честная вера артистов в предлагаемые обстоятельства позволила им воссоздать эту коллизию без намёка на двусмысленность и вульгарность. Образ Лесничего великолепно воплотил баритон из Мариинки Владимир Самсонов. А ведь это очень сложная роль! Скажем, во время заключительного монолога Лесничего внешне ничего не происходит. Но при этом в душе у него проносится целый вихрь воспоминаний, приводящий его к радостному единению с природой. Российский певец сумел по-настоящему прожить эту сцену и спеть её с большим чувством.

Женщина в мужской, «брючной», роли – не редкость на оперной сцене. Но как редко певицам удаётся создать образ Настоящего Мужчины. Именно это смогла сделать Анжелика Нольдюс в роли Лиса. У нашей лисички не было ни единого шанса устоять перед таким удалым хлопцем. А как он нервно закурил перед тем, как признаться ей в любви, - это надо было видеть!

Но несмотря на всю бьющую через край вирильность, певице удавалось соблюдать меру и следить за своей пластикой, всегда оставаясь изящным и грациозным лисом, а не, скажем, волком или медведем.

Большое впечатление произвёл и Кароль Семередь в роли браконьера Гарашты. Среди людей он был тем же, чем Быстроушка среди животных – наглым, независимым бунтарём, презирающим правила и запреты. Неудивительно, что именно ему удалось подстрелить Быстроушку и преподнести муфту из лисьего меха своей невесте – красавице Теринке, по которой сохла вся деревня.

И о каждом из исполнителей «маленьких» партий тоже можно сказать много хорошего. Все роли в спектакле проработаны досконально. Возможно, чуть больше других запомнился Комар (Реми Матье), который серьёзно и ответственно обучал своего комарёнка тому, как надо брать кровь у Лесничего. И у каждой роли была какая-нибудь своя «изюминка». Жизнь на сцене не прекращалась ни на секунду.

Всё это, впрочем, тоже не имело бы большой ценности, не будь в опере красивых голосов. Однако и тут можно было только развести руками от восхищения. Не могу припомнить другого спектакля, в котором бы ансамбль вокалистов был настолько же слажен и не имел даже относительно слабых звеньев. Любовный дуэт Быстроушки и Лиса оказался, помимо всего прочего, ещё и подлинным апофеозом именно певческого искусства. Два красивых, чувственных, обволакивающих слушателя голоса сумели создать такую накалённую атмосферу, какая и в операх Чайковского или Пуччини достигается далеко не в каждой постановке. Весь зал, затаив дыхание, сопереживал двум лисам перед случкой. И только когда ополоумевший от страсти Лис воскликнул: «Я люблю не твоё тело, а твою прекрасную душу!» - публика не выдержала и разразилась хохотом. Яначек обвёл всех вокруг пальца! Животные, как люди, люди, как животные... Всё смешалось и перепуталось...

В общем, лионская «Лисичка-плутовка» является прекрасной иллюстрацией того, как надо делать успешные, долгоживущие оперные спектакли. Рецепт до крайности прост: опера должна быть хорошо написана, хорошо поставлена и хорошо спета. Всего делов-то.

В конце оперы всё возвращается на круги своя. Постаревший Лесничий снова приходит на то же место, где он когда-то встретил Быстроушку. Звери, мошки и прочие лесные обитатели выходят из зимней спячки и принимаются за свои обычные дела. Выбегает и лисичка – дочка Быстроушки. Но её старику уж не поймать...

А вот «Лисичка-плутовка» Андре Анжеля вернулась в Лион, где она родилась в 2000 г. За это время её возобновляли дважды: в Театре Елисейских полей и в Опере Бастилии. Будем надеяться, что нынешнее, четвёртое, её рождение окажется не последним, и что этот шедевр сценического искусства ещё долго будет радовать любителей оперы, причём не только лионских и парижских.

Примечание редактора:

* Первая российская постановка «Лисички-плутовки» была осуществлена в 1990 году в Свердловском театре оперы и балета чешской творческой группой — дирижер Иван Паржик, режиссер Ольдржих Кржиш, художник Властимил Коутецки.

Фото: Jaime Roque de la Cruz

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru