Илка Попова. «Встречи на оперной сцене»

03 марта 2013

4221

Сегодня мы начинаем публикацию воспоминаний выдающейся болгарской певицы Илки Поповой. Эта интереснейшая книга в переводе и с комментариями Максима Малькова была издана у нас в России при поддержке Алексея Булыгина 13 лет назад очень небольшим тиражом и вряд ли нынче доступна для широкого круга любителей оперы.

Воспоминания выдающейся болгарской оперной певицы, меццо-сопрано Илки Поповой (1905–1979), выступавшей на крупнейших сценах света («Ла Скала» в Милане, «Гранд-Опера» в Париже, «Колон» в Буэнос-Айресе, Опера в Монте-Карло и др.), рассказывают о ее блестящей творческой карьере, наиболее значительных и интересных партнерах, наставниках и преемниках в искусстве из числа соотечественников (К.Попова, Д.Узунов, Н.Гяуров, Б.Христов) и зарубежных мастеров оперного искусства — дирижерах (А.Вольф, Т.Серафин) и певцах (Ф.Шаляпин, Б.Джильи, Т.Скипа, Э.Пинца, Ж.Тиль, Л.Понс и др.). Мемуары характеризуют их неповторимое исполнительское творчество и примечательные черты ярких человеческих индивидуальностей, сценическую и закулисную жизнь видных деятелей музыкального театра.

Илка Попова

Книга адресована всем, кто любит оперное искусство и интересуется его прошлым.

Вместо предисловия

Эта книга не претендует на то, чтобы исчерпывающим образом воссоздать биографию нашей большой певицы, народной артистки Болгарии Илки Поповой. Ее задача скромнее — с одной стороны, представить артистку как человека и оперную исполнительницу тем читателям, которым известно лишь ее имя, а, с другой, воскресить творческие встречи и профессиональные контакты И. Поповой с виднейшими певцами и дирижерами ХХ века.

Осуществивший литературную запись воспоминаний певицы Марин Бончев, в свое время ученик Илки Поповой, на протяжении ряда лет имел возможность слушать ее рассказы о памятных встречах с всемирно известными деятелями искусства, дополненные свидетельствами ее матери — Йорданки Мавродиевой, которая обычно сопутствовала дочери во время ее гастролей в разных странах Европы и Америки. Заметки, сделанные М. Бончевым в ходе этих бесед, послужили основой настоящей книги, а иллюстрирующие ее снимки взяты из личных альбомов певицы.

Мы надеемся, что читатели с интересом ознакомятся с этими страницами, посвященными недавнему прошлому мирового музыкального театра.

Редакция софийского издания

Марин Бончев. Жизнь и артистические успехи Илки Поповой

Когда ребенок появился на свет, мать не чаяла увидеть его живым и здоровым. Троих детей родила она до этого, но по прошествии дня или недели они умирали. Ничто не в состоянии было истребить ее страх перед казалось бы неминуемой очередной катастрофой. Но девочка оказалась здоровой, сильной, нормальной. День был солнечный, жаркий. Второе августа — Ильин день. Так выглядел первый из дней выдающейся болгарской певицы Илки Поповой.

Это событие внесло решающие перемены в жизнь семьи. Матери, стройной и статной женщине, пришлось оставить свою учительскую профессию, чтобы вести домашнее хозяйство и присматривать за долгожданным сокровищем. Девочка рано обнаружила приятный голос, но не любила петь перед людьми. В раннем возрасте у нее было иное амплуа — танцовщицы. Изящная фигурка, грациозная и плавная походка дочери подсказали родителям мысль, что обучение танцам не будет пустой тратой времени, и маленькую Илку направили в балетную студию Дочева. Фотография запечатлела облик маленькой балерины — огромные темные глаза с длинными ресницами, белоснежные и ровные зубы с чуть раздвинутыми двумя передними резцами, что всегда считалось у некоторых болгар счастливой приметой. Родители, а в особенности отец, журналист, воспитывали в девочке любовь к Болгарии — самому дорогому и милому краю на свете. Мир бесконечно широк и прекрасен, но нет ничего лучше отчизны. Да разве найдется где место красивее и дороже сердцу, чем село Сестримо, откуда родом отец и она сама?

В начальных классах гимназии у Илки рождаются новые увлечения. Покоренная театром, она оставляет балет ради драмы. Один из шекспировских спектаклей в Народном театре так поразил ее воображение, что она принимается напропалую учить и декламировать стихи и монологи из пьес Шекспира, Шиллера, Лопе де Веги. Радио познакомило ее с оперными ариями, которые она тоже частенько распевает — первоначально в ее репертуаре прочно закрепились «Застольная» из «Травиаты» и песенка герцога из «Риголетто», легко узнает она и мелодию хабанеры из «Кармен», но в опере побывать ей еще не привелось.

Однажды родители отправили дочь в сопровождении близких в оперу. Первая встреча Илки с ее призванием состоялась на представлении «Фауста» Ш. Гуно. Это было незабываемое для нее впечатление. Образы Фауста и Маргариты преследовали ее повсюду, а поразившая девочку игра исполнителей воссоздавалась ею при каждом удобном случае. Сильные чувства, красивые костюмы и волнующая душу музыка навсегда врезались в ее память. Мефистофель денно и нощно смущал ее воображение, словно она стала очередной жертвой дьявола. Вместе с соседскими детьми Илка организует самодеятельный оперный «театр», в котором подвизается одновременно в ролях Маргариты и Мефистофеля. Следующим опьянением магией оперы стала «Кармен». За ней вновь последовали беспокойные ночи, мечты и бесконечное благоговение перед композитором и артистами, а потом и «самодеятельная» «Кармен» во дворе. В «Трубадуре» Илка облюбовала для себя Леонору, хотя, разумеется, и Азучена привлекает ее своим драматизмом. В то время для нее существуют на свете всего два голоса — высокий и низкий, и оба не представляют, по ее мнению, особых трудностей. Ночи девочки полны беспокойных видений и грез, она воплощалась то в Кармен, то в Леонору, то в страшного Мефистофеля, каждый раз слыша звуки сотрясающих театр оваций. Утром же Илка с испугом заглядывает в учебник, предполагая неминуемую для себя расплату за театральные наслаждения на уроке алгебры. А затем новые планы и трепетные мечты увлекают ее. Мир теперь начинается и заканчивается в опере. А самые почитаемые имена — это Христина Морфова, Анна Тодорова, Богдана Вульпе, Петр Золотович, Иван Вульпе… Одноклассницы любят свою музыкальную подружку и, чтобы образовать ее, приносят в школу тексты различных романсов и арий из опер, которые не идут на сцене софийского театра. Учитель пения не может нарадоваться прилежанию и одаренности своей любимицы. Эта влюбленность в оперу, естественно, не может остаться незамеченной родителями и школьными педагогами Илки. Правда, они спрашивают себя, не окажется ли новая страсть похожа на прежнее влечение к балету и драме и не пройдет ли она так же быстро. «Конечно, время покажет», — решают они. У девочки приятный голос, но сохранится он после мутации или будет утрачен, как часто случается с ее сверстницами, пока неизвестно. Илка, которая отличается от своих подруг большей самостоятельностью и рано определившимся вкусом, однажды вечером решает отправиться в оперу самостоятельно.

Испуганные родители в панике — они расспрашивают одноклассниц и соседских девочек, но никто из них не может сказать, куда скрылась дочь. Внимательно осмотрев комнату Илки, отец с матерью заметили, что она вышла из дома в новом платье, а на столе оставила вырванный из тетрадки листок со словами: «Дорогие родители, простите, пожалуйста, мою дерзость, но сегодня вечером я без вашего разрешения иду в оперу».

Отец в тревоге хватается за телефонную трубку, чтобы узнать, когда заканчивается вечернее представление. Зал Народного театра уже пустеет, а его дочь все еще не появилась. Не выдержав, отец бросился в театр, интуитивно направившись к актерскому подъезду. «Какая-то девочка, действительно, прошла в гримерную к артистам», — услышал он здесь от портье.

В самом деле, Илку он застал беседующей с одной из исполнительниц. Это была оперная певица Богдана Вульпе. Извинившись за внезапное вторжение, отец включился в разговор. Дочь говорила сосредоточенно, увлеченно, серьезно. Певица восхищена искренним воодушевлением Илки, а отец не может поверить, что эта собеседница с манерами и достоинством, не соответствующими ее возрасту, его дочь. По возвращении домой из театра она не услышала от папы ни упреков, ни замечаний. Мама же, напротив, была возмущена своенравием дочери. В тот вечер родители внимательнее взглянули на непокорное чадо и с удивлением отметили, какой высокой и стройной, женственной и красивой стала их дочь. Детство осталось позади. На следующее утро Илка Мавродиева решительно заявила родителям: «Я хочу быть певицей и выступать в опере!». На домашнем совете после долгих размышлений постановили обратиться к авторитетному специалисту и проверить, действительно ли девушка достойна музыкального поприща. Отец, в принципе, не имел ничего против желания дочери, но внутренне не был убежден, достаточны ли для оперной карьеры ее голосовые возможности. Мать старалась любыми средствами отвратить Илку от искуса театральной жизни. Но ни запугивания нищенской участью комедиантов, разочарованиями, которые постигают на этом пути многих, низкой моралью артистов не смогли поколебать решимости Илки. В один жаркий летний день все семейство Мавродиевых появилось в доме самого известного болгарского оперного певца того времени Ивана Вульпе. Первый бас Софийской оперы и признанный вокальный педагог внимательно выслушал молодую певицу. Он с удовольствием отметил широкий диапазон и красивый тембр голоса Илки.

«Девушке следует поступать в Музыкальную академию. Непременно! Такой голос в ее годы обещает нам в будущем исключительную оперную певицу. В течение некоторого времени ее не следует перегружать пением, но учиться в академии она обязана!» — рассудил Вульпе.

Слова видного певца и педагога вселили в отца уверенность, что дочь находится на верном пути. Матери, которая отличалась от него большей консервативностью взглядов, не оставалось ничего другого, как смириться с вердиктом выдающегося вокалиста. Илка не пропускает ни одного интересного концерта или спектакля, но мать теперь не только не возражает против этого, а, обретя вкус к опере, обычно за компанию с ней отправляется в театр. Между ними восстанавливается былое прочное доверие. Интересы девушки всецело связаны с искусством. В гимназии ее в первую очередь увлекают предметы, дающие пищу пылкому молодому воображению (о, романтика!) — история занимает Илку красочными перипетиями восстаний, деяниями царей и военачальников, мифология — трогательной поэзией судеб Орфея, Эвридики и Ифигении, родное прошлое волнует легендами о Марии и Ивайло, о храбром Момчиле. Литература вводит ее в чудесный мир Гете и его героев — Фауста, Вертера и Шарлотты, зажигает страстной патетикой персонажей драм Виктора Гюго, зачаровывает творениями Гомера, Бомарше, Ивана Вазова, Христо Ботева, Гоголя, Достоевского… По всем этим предметам у Илки лишь отличные оценки. Математика же кажется ей однообразной и скучной, лишенной фантазии и полета мысли, цифры — сухими и назойливыми, и в этой тетради нередко появляются тройки, не слишком омрачающие настроение юной поклонницы оперы. Ведь она решила для себя главный вопрос и станет не математиком, а певицей… Тем временем критический период мутации миновал, и профессор может быть спокоен за голос Илки. «Природа тебе дала редкий голос, который способен развиться как в меццо-сопрано, так и — благодаря превосходным верхам — в драматическое сопрано. Береги его!» — наставляет девушку профессор Вульпе.

Родители в затруднении — как сочетать обучение Илки в гимназии с занятиями пением. «Пусть сначала закончит гимназию, а потом поступает в консерваторию», — решают они, но педагог категорически настаивает на своем. В 16 лет девушка становится студенткой вокального класса Ивана Вульпе в Болгарской государственной консерватории. Начинаются дни напряженнейшей работы — постановка голоса, овладение концертным репертуаром. Илка проявляет в это ответственное время замечательное упорство и трудолюбие. Педагог использовал в занятиях с нею особый метод. Одновременно с постановкой голоса они работают над отдельными оперными ариями, романсами и многочисленными народными песнями. Последние особенно удаются начинающей певице. Илка выступает с первыми концертами, которые проводятся по просьбе различных благотворительных организаций. Самая молодая студентка консерватории принимает деятельное участие в концертной жизни столицы. Прошли всего шесть месяцев, а певица разучила уже несколько оперных партий. Ее прилежание и любовь к искусству ставят в пример другим. Илка Мавродиева не пропускает ни одного спектакля, ни одного гастрольного выступления в Народном театре. Директор оперы Петко Наумов — близкий друг семьи Мавродиевых, и, сидя в его ложе, Илка выучила на слух много партий из репертуара столичной музыкальной сцены. Однажды она поделилась с профессором сообщением, что по секрету ото всех разучила партию Амнерис в «Аиде», и попросила Вульпе прослушать ее. Профессор недоверчиво усмехнулся, хотя в глубине души радовался рвению своей подопечной.

«Послушаем, что у тебя вышло!» — обратился он к Илке и заиграл вступление к соло Амнерис из 2-го акта. Вульпе внимательно слушал ее, ни говоря ни плохого, ни хорошего слова. Затем он перевернул несколько страниц в клавире и открыл седьмую картину оперы — сцену суда. Дуэт, сольная сцена и ансамбль со жрецами были спеты Поповой хорошо. Понятно, кое-что следовало еще доработать, подучить, отшлифовать — для молоденькой девушки, только начавшей профессионально заниматься вокалом, это было совершенно естественно, но педагог видел, что поставленная цель вполне достижима.

«Ну что же — я подумаю! — сказал Вульпе, — Необходимо, правда, еще многое — вокальная шлифовка, сценическая уверенность, решение дирекции оперы и ряд других обстоятельств, при наличии которых можно ставить вопрос о допуске певицы к репетициям на сцене. А опера — это тебе не концертная эстрада, а сущая мельница нервов. Выдержишь такое испытание — хорошо, не выдержишь — тогда провал, психическая травма чуть ли не на всю жизнь. Дебют — самое решительное и важное событие в карьере любого певца, наиболее трудный экзамен, который ты запомнишь навсегда. Подумай! На размышление даю тебе три дня». Педагог захлопнул клавир и вышел, оставив Илку стоять с потупленной головой. Что делать? Можно ли решиться на то, о чем говорил профессор? А вдруг случится самое худшее? Голова девушки раскалывается от дум и сомнений. Дома она вновь повествует о своем намерении и о беседе с Вульпе. Но тут Илка слышит вселяющие бодрость слова отца: «Попробуй! Но сначала испытай себя, хватит ли веры в собственные силы. Если убеждена в этом — работай!».

Спустя три дня она смело и даже несколько самонадеянно предстает перед учителем и сообщает, что готова выступать на сцене. Вульпе заранее знал, что ему предстоит услышать, но дает ей высказаться до конца. Он уже побеседовал с родителями Илки и вместе с ними нанес визит директору оперы. Остается лишь приняться за работу, хотя вся работа выглядит довольно забавно, если посмотреть на нее со стороны. Ведь дебютировать на столичной оперной сцене в восемнадцать лет — не только неожиданно, но и безумно страшно. Но зато голос певицы звучит поистине сенсационно!

Вульпе проходит с ней партию Амнерис, вникая в малейшие подробности исполнения, он обогащает выразительность ее голоса разнообразными нюансами звучания, насыщает его психологическими деталями интерпретации. Над этой партией с Илкой работает также тогда уже известный и авторитетный музыкант — дирижер Асен Димитров. С этим маэстро ее знакомит другой популярный в музыкальном мире человек — Саша Попов, вскоре ставший мужем певицы. Идет первая репетиция в опере — пробная, ей предстоит решить судьбу девушки — будет ли она допущена к спектаклю. Илка предварительно продумала сценическое исполнение роли. Голос звучит хорошо и радует слух, но игра дебютантки от волнения выглядит преувеличенно самоуверенной. Режиссер Хитю Попов останавливает ее: «Это Аида — и Амнерис не может быть снисходительна и добра к ней!». Девушка внимательно слушает, во второй и третий раз повторяет мизансцены и жесты героини, пока режиссер не удовлетворяется достигнутым. Репетиции несколько затянулись, но Вульпе, режиссер и директор театра, наконец, довольны игрой дебютантки.

Дебют Илки Мавродиевой на сцене Софийской народной оперы вызывает живой интерес как в консерватории, так и в среде поклонников театра. Студентки из выпускного класса решили любой ценой провалить выступление «нахального подростка»: «Как такое могло случиться — вчера пришла в консерваторию, а сегодня ее посылают прямо на оперную сцену, мы же уже пять лет учимся здесь и до сего времени видели сцену лишь из зрительного зала!» — судачат они и предрекают юной артистке провал.

В день спектакля, как и любой исполнитель, молодая дебютантка чувствует не только волнение, но и тревогу. А в руках она держит первое анонимное письмо, запугивающее ее скандалом и полным провалом. Девушка впервые встречается с грубыми проявлениями человеческой зависти (а сколько таких писем предстояло ей получать в будущем!). Письмо огорчило и оскорбило ее, она едва не утратила веру в свои возможности. Вовремя вызванный профессор с громкой русской бранью рвет письмо в клочья и убеждает ученицу, что оно свидетельствует о страхе ее консерваторских и оперных соперниц перед предстоящим ей успехом. Девушка постепенно приходит в себя: молодость, самолюбие и энергия побеждают минутные страхи. Но это столкновение с происками и интригами завистников навсегда запечатлелось в сердце артистки.

Спектакль идет хорошо. Певица, уверенная в звучании своего яркого и молодого голоса, часто позволяет себе вставлять вместо ля — до, а вместо соль — си и си-бемоль. В роли Радамеса ее партнером был известный тенор Стефан Македонский. В седьмой картине — сцене суда — оба артиста заслужили бурные аплодисменты зала, а, когда певица, оставшись на авансцене одна, начала монолог Амнерис и ансамбль со жрецами и избрала самый высокий вариант звучания, предусмотренный партитурой Верди, публика, очарованная красотой ее голоса, не обратила особого внимания на преувеличенную патетику в игре молодой артистки. Последнюю ноту проклятия жрецам Илка увенчала звучной и долгой ферматой и лишь после этого, обессилев, рухнула на подмостки. Успех юной дебютантки не оставлял никаких сомнений. Стефан Македонский перед занавесом целует в лоб свою очаровательную Амнерис, то же делает и ее счастливая соперница — Аида. Илку поздравляют Петко Наумов, Хитю Попов, Асен Димитров и многие другие. Мама Йорданка в течение всей этой церемонии плачет от счастья. Отец так взволнован, что не в состоянии произнести ни единого слова, поскольку сердце его замирает от нервного напряжения и радости. Успех совершенно очевиден, но предстоит еще услышать мнение критики. Она должна дать ответ, обратила ли на себя дебютантка внимание музыкальной общественности и профессионалов, оставило ли ее выступление заметный след в жизни столичной оперной сцены.

На следующий день после спектакля появляется и первая рецензия, подписанная известным в Софии критиком Александром Балабановым: «Некоторые из наших оперных солистов вскоре будут превзойдены новыми, совсем еще молодыми артистами. Я знаю, что многие начнут протестовать, услышав эти слова, но именно эти протесты дают мне полное право утверждать подобное. Не напрасно множество людей пыталось убедить меня не писать тех слов, что прочитаны вами в моей статье. Но я видел все собственными глазами, слышал своими ушами, а потому буду говорить, что думаю. В субботу, 12 декабря, в опере Д. Верди «Аида» перед софийскими слушателями выступило молодое дарование — Илка Мавродиева. Это ее первое появление на сцене и к тому же в одной из сложнейших ролей мирового оперного репертуара, какой является Амнерис. С большим самообладанием боролась она с волнением, сопутствующим всякому (а тем более такому) дебюту. Голос певицы отличается замечательной глубиной звучания, кантиленой и мягкостью и свидетельствует о редкостных богатствах ее вокальных возможностей, а также о превосходной и серьезной школе, которую Илка Мавродиева прошла не где-либо в Европе, а у нашего чудесного Вульпе. Своим пением дебютантка, образно говоря, увенчала педагога лаврами новой славы. Ее игра (особенно в сцене судилища) была свободна и естественна, как сама природа» (18 декабря 1923 года, газета «Развигор»).

Вскоре Илка Мавродиева напевает свою первую грампластинку с записями болгарских народных песен. Постепенно молодая студентка выдвигается и начинает занимать заметное место в музыкально-общественной жизни Софии. Еще до окончания консерватории она выходит замуж за профессора класса скрипки и известного болгарского виртуоза Сашу Попова, который искренне верит в блестящее певческое будущее своей супруги. Получив диплом о завершении музыкального образования, Илка выезжает в Италию, чтобы совершенствоваться в вокальном искусстве и сценическом мастерстве под руководством известной певицы-контральто из миланской «Ла Скала» синьоры Виллани.

Вновь начались напряженные занятия. Виллани — человек очень требовательный и суровый — раздраженно реагирует даже на секундные опоздания учениц и не одобряет того, что Илка постоянно пропадает в театре, оккупируя дешевые стоячие места на галерке, а также регулярно выезжает в Рим и Флоренцию, дабы побывать на спектаклях тамошних опер. Она не понимает, что болгарка жаждет познакомиться с каждым новым оперным воплощением, желая распознать и изучить стилистические особенности разных композиторов, различных музыкальных школ, стремится максимально обогатить свою исполнительскую культуру. Вместе с Виллани певица подготовила и разучила по-итальянски партии Амнерис, Лауры («Джоконда» А. Понкьелли), Ульрики («Бал-маскарад» Д. Верди). Традиционный итальянский певческий стиль она усваивает легко и с удовольствием. Илка чудесно чувствует себя в Милане, денежные переводы от родителей и мужа приходят вовремя, но мечта поскорее выйти на оперную сцену неотступно преследует ее. На одном из спектаклей в «Ла Скала» Илка встретилась с Лиляной Добри Христовой, которая находилась в Италии на стажировке. Это свидание помогло Мавродиевой сделать решающий шаг в ее карьере. Дочь известного болгарского композитора Лиляна Добри Христова возвращалась тогда из поездки во Францию. Когда она свиделась в домашней обстановке со своей соотечественницей и услышала в ее исполнении труднейшие оперные арии, то посоветовала Илке попытать певческого счастья во Франции. «Там, — говорила ей пианистка, ты найдешь почву для дальнейшего художественного развития и культурного роста. Итальянцы не любят выпускать на свои сцены певцов зарубежного происхождения. Если же такое случается, то артист должен располагать для этого громким именем или сенсационным голосом. Во Франции ты найдешь более благоприятную атмосферу и легче поступишь на оперную сцену. Что же касается Болгарии, то если ты выступала за рубежом — где и что ты пела, это безразлично, там место в театре тебе обеспечено!». Слова Лиляны Добри Христовой возымели свое действие. Правда, письма мужа и родителей, к которым она обратилась за советом, содержат категорический отказ: никаких поездок во Францию, в противном случае супруг угрожает прибыть за ней и увезти на родину, а финансовая помощь со стороны отца и мужа будет прекращена. Но ничто не способно разубедить Илку в принятом решении. С небольшой суммой денег и скромным багажом, состоящим из зимнего пальто и двух-трех платьев (все остальное пришлось продать, чтобы оплатить проезд), прибыла она в Париж. Велика ожидающая ее неизвестность, но сильна и вера в конечную победу. Париж холодно встретил молодую болгарку. Все партии нужно срочно переучить по-французски, а здешняя вокальная школа, придающая столь большое значение исполнению носовых гласных, прононсу, обязательна для каждого, кто помышляет об оперной сцене. Вновь закипает работа, ее теперь еще больше, чем в Болгарии и Италии.

Илка становится ученицей Фелии Литвин, знаменитой вагнеровской певицы, выдающегося русского вокального педагога, а одновременно посещает школу актерского мастерства Вага. Ничто не дается ей само собой. В течение первых месяцев пребывания во Франции родители и муж еще присылали какие-то деньги, но, получив ответ, что она не появится на сцене Софийской оперы, пока не приобретет исполнительское имя на Западе, стали ограничиваться направлением минимального содержания. Родители не имели средств, чтобы поддерживать ее, и для Илки начались голодные и трудные времена. У певицы не было денег ни на оплату уроков, ни на приобретение теплой одежды. А зима в Париже стояла студеная. Литвин подарила ученице одно из своих манто, а плату за уроки отказалась получать почти с самого начала занятий с Илкой. «И все же очень тяжело пришлось мне тогда в Париже, иногда хотелось взвыть собакой от мороза, недоедания, усталости! — рассказывает теперь Попова.— Но потом пришла победа, завоеванная трудом и упорством, победа, которой я обязана доброте и человечности окружавших меня людей».

Обыкновенно летом педагог и ее воспитанницы переезжали в Фонтенбло.

Чтобы не прерывать занятий и закрепить пройденное, профессор сняла квартиру и для Илки, договорившись, что плату за аренду и содержание та возместит из гонорара за выступление в концерте, который намеревалась организовать Литвин. Все остальные ученицы происходили из зажиточных семей и могли безболезненно справиться с дополнительными расходами. Недоедая и недосыпая, певица училась здесь упорству и преданности делу. Литвин устроила, наконец, обещанный концерт, и наибольший успех в нем выпал на долю Илки и известного впоследствии румынского баритона Петре Штефанеску-Гоанги, который вместе с матерью столь же неотлучно следовал за своим педагогом. По возвращении в Париж Литвин представила Илку Мавродиеву директору оперы в Бордо — своему давнему знакомому. Прослушав лишь хабанеру из «Кармен» и арию Леоноры из «Фаворитки» Г. Доницетти, он предложил ей контракт на три года в качестве ведущего меццо-сопрано театра. Названное им содержание составляет приличную сумму и предвещает конец многолетним лишениям и нужде. Телеграмма, отправленная в Болгарию, впервые звучит уверенно и радостно. Бордо открывает собой чудесную карьеру болгарской артистки на сценах мира.

Когда сегодня певицу спрашивают, почему после стажировки в Милане она не вернулась в Софийскую оперу, двери которой были распахнуты перед ней, Попова отвечает лаконично: «Судьба!..». Но едва ли этим можно объяснить все. Причина скорее в том, что ее влечет международная слава — ей нравится блистать в окружении певцов такого класса, как Б. Джильи, Т. Скипа, Ф. Шаляпин. Продолжительное пребывание в одной труппе, по мнению Илки Поповой, нередко приводит к стагнации, остановке в творческом развитии певца, ограничивает и обедняет индивидуальность артиста. А ее неудержимо привлекают к себе, манят оперные сцены Европы — Париж, Милан, Вена, Брюссель, Барселона… Ей хочется выступить в Соединенных Штатах Америки и Северной Африке… Это диктат ее художественной личности — пытливой, беспокойной, импульсивной. Каждая сцена дарит ей обновление, всякая встреча с большим артистом обогащает ее, любое появление нового партнера возрождает поиски иных выразительных средств, индивидуальных решений. «Режиссер выдвигает передо мной, а я вынуждена непрестанно играть одно толкование роли, если мои исполнительские планы связаны только с одним театром. На меня лично это действует тягостно, обременительно, сковывающе. На разных сценах, чередуя их, я варьирую и обновляю рисунок роли, изменяю трактовку в зависимости от множества важных внешних факторов исполнения. Лишь в этом случае я способна играть самоотверженно и увлеченно», — так рассуждала Попова прежде, так думает она и ныне.

Театр города Бордо открывает новый сезон 1930/31 гг. «Риголетто» Верди. В роли Маддалены дебютирует молодая болгарка Илка Попова. Пресса очень похвально отзывается о первом выступлении новой солистки. Дирекция театра, убеждаясь в справедливости сделанного выбора, включает ее в число исполнителей очередной премьеры — оперы Ж. Массне «Иродиада». Здесь Попова получает уже заглавную роль. Новый успех болгарского меццо-сопрано не вызывает сомнений. Сцена Фанюэля и Иродиады в третьем действии и финал оперы вызывают бурные овации зала. «Мадам Илка Попова покоряет не только красотой своего глубокого грудного голоса, но и убедительной игрой, отмеченной печатью высокого артистизма» (газета «Новости Бордо», 1930 г.). Вслед за этим ей предлагают новую роль в опере современного французского автора. В ней есть специально написанная для Поповой хабанера, недвусмысленно копирующая мотивы из «Кармен». Это произведение не претендует на особые художественные достоинства, но привлекает публику.

Либретто оперы создано главным редактором парижской газеты «Фигаро» Гези. Довольный успехом своего детища и питая тайное намерение показать его столичной публике, месье Гези приезжает на пятое представление в Бордо в обществе директора «Гранд-Опера» месье Руше. Никого из артистов не предупредили о присутствии в зале именитого гостя, и, очевидно, по этой причине, исполнители не чувствуют ни скованности, ни волнения. Молодая болгарка поет хабанеру так, как на всех прочих спектаклях. Неожиданно по завершении представления она, не успев еще разгримироваться, облаченная в богатый, тяжелый и пышный испанский костюм, встречает в своей артистической либреттиста и директора «Гранд-Опера». Певица смущена вниманием известного журналиста и руководителя прославленной парижской сцены.

Так Илка Попова была приглашена с исполнением арий из «Самсона и Далилы» К. Сен-Санса на прослушивание в знаменитую «Гранд-Опера». Здесь кроме двух арий Далилы она спела еще арию Орфея из одноименной оперы К. В. Глюка. После пробы ей не сказали ни слова, и молодая певица, опечаленная исходом испытания, вернулась в Бордо. Вероятность нового контракта, по ее мнению, равна нулю — у нее трехлетний договор с оперой в Бордо, а завершается лишь первый сезон ее работы в этом театре. Спустя два дня пришло неожиданное сообщение из Парижа: молодая болгарская певица получила ангажемент на выступления в «Гранд-Опера» сроком на пять лет. Первая партия, в которой ей предстоит показаться парижанам, уже определена — это Далила. Дирекция столичной оперы берет на себя уплату неустойки за расторжение контракта с театром в Бордо.

Таким образом в 1931 году Илка Попова стала солисткой всемирно известной оперной сцены. Это вторая болгарка (после Анны Тодоровой), которая поднимается на подмостки «Гранд-Опера». Велика радость певицы, но еще больше ответственность, которую она тем самым берет на себя. Достойно защитить престиж ведущей солистки прославленной труппы, престиж Болгарии (ибо Попова всегда и везде подчеркивает, что является болгарской певицей), подготовить и упрочить свое артистическое будущее, должным образом начать мировую исполнительскую карьеру, — это трудное и ответственное дело.

Начинается новый этап напряженной, почти непосильной работы. В течение шести месяцев певица репетирует ежедневно, непрестанно. Французский язык должен звучать в ее устах как родной, произношение обязано быть словно у чистокровной парижанки, а сценическая игра — уверенной, убедительной, передающей большое творческое вдохновение. Партией надлежит овладеть до мелочей, до тонкостей музыкального педантизма, насытив ее звуки красотой вокальных нюансов, задушевностью, характерными чертами исполняемого образа. Приближается день премьеры. Певица все чаще испытывает парализующий душу страх, которого не знала прежде. Вечером пульс учащается до ста ударов в минуту. Волнение не дает покоя и ночью, лишая сна: нередко вызываемый среди ночи врач дает ей успокоительные и снотворные средства, но они оказывают лишь кратковременное воздействие. Внушения режиссера, директора, уговоры ближайшей подруги Нади не способны принести нужного успокоения. Артистические тревоги не подвластны ни медикаментам, ни увещеваниям.

Наступает день премьеры. Журналисты заранее распалили любопытство парижских меломанов к новой Далиле, но ни единого слова, которое могло бы ободрить, вселить уверенность, она в их статьях не находит. Уже загримировавшись, облачившись в феерически богатое (традиционное для «Гранд-Опера») убранство легендарной соблазнительницы и украсив запястья подлинными драгоценными браслетами, певица чувствует, что не в силах выйти на сцену. Дирижер, вероятно, предупрежденный о нервозном состоянии дебютантки, вновь повторяет оркестровое вступление. Наконец, поощряемая режиссером и подталкиваемая коллегами Илка оказывается на огромной сцене «Гранд-Опера». Внезапно страх исчезает, хотя поначалу чувство ориентации на какой-то момент покинуло ее. Певица успокаивается и начинает последовательно и уверенно воплощать намеченный ранее сценический рисунок роли. После каждой арии и дуэта с ее участием в зале вспыхивают продолжительные аплодисменты. «Это случилось во вторник, 13 июня 1931 года, — безошибочно и не справляясь в документах вспоминает теперь Попова. — Оперой дирижировал Зайфер, а моим партнером в роли Самсона был Фернан Фаньяр».

Успех выступления бесспорен. На следующий день парижская «Фигаро» помещает большую рецензию на спектакль, в которой критик пишет, в частности: «Признание, которое Илка Попова заслужила своим исполнением в «Гранд-Опера» роли Далилы, окончательно* утвердило престиж этой редкостно богатой в голосовом отношении певицы, располагающей исключительными музыкальными данными. С одной стороны, это необыкновенно широкое по диапазону и замечательно цельное меццо-сопрано, с другой — сочетание экспрессии и волнующего тембра. Свободно и творчески интерпретирующая свою роль артистка придала героине Сен-Санса благородный и привлекательный облик. Нет сомнений, что эта красивая и обаятельная певица станет одной из ведущих фигур современной оперной сцены». Не прошло и четырех представлений «Самсона», как вся парижская пресса единодушно признала талант Илки Поповой. «Журналь» в номере от 30 октября 1931 г. отмечает: «Ее голос — чудо! Подобных Поповой контральто, возможно, нам не придется уже услышать в жизни. Такие голоса рождаются раз в столетие». Шум, поднятый в печати вокруг постановки «Самсона и Далилы» и дебюта Поповой на сцене «Гранд-Опера», по-своему резюмирует высказывание газеты «Фигаро» в октябре 1931 года: «Бесспорный успех певицы не вызывает никаких сомнений. Мадам Илка Попова располагает всеми необходимыми качествами, чтобы стать любимицей парижского музыкального мира».

Постепенно певица вводится в основной репертуар театра, выступает в новых ответственных ролях — Амнерис в «Аиде» Д. Верди, Ортруды в «Лоэнгрине» Р. Вагнера, Фрики в «Валькирии» Р. Вагнера, Девушки-цветка в «Парсифале» Р. Вагнера, Кармен в одноименной опере Ж. Бизе, Орфея в «Орфее и Эвридике» К. В. Глюка и ряде других. Партия Далилы на протяжении целых девяти лет была закреплена за болгарской артисткой, остававшейся единственной и незаменимой исполнительницей этой роли на сцене «Гранд-Опера». Представления оперы К. Сен-Санса с участием Илки Поповой неизменно превращались в волнующие всю парижскую музыкальную общественность события.

Начались и первые гастроли болгарской певицы. Крупные оперные театры Франции — в Марселе, Ницце, Лионе, Бордо, Тулузе, Тулоне, Нанси и т. д. — были свидетелями большого успеха нашей соотечественницы. Ежегодно в качестве примадонны «Гранд-Опера» ее приглашают на выступления в Ниццу во время проходящих здесь музыкально-оперных фестивалей.

Газета «Эклерер» (Ницца) в мае 1932 г. писала: «Мадам Попова исполняла роль куртизанки Далилы. Ее появление стало открытием и откровением для всех. Певица обладает, пожалуй, уникальным по широте диапазона и мощи голосом, грудной регистр которого звучит, как орган в церкви, и отличается необыкновенным блеском, эластичностью и бархатистостью тона. Красивая, словно древнее изваяние, наделенная замечательным творческим интеллектом, роскошно и с художественным вкусом облаченная, она показала нам необычайно интересную Далилу и тем самым обеспечила спектаклю полный успех».

Газета «Ле пти Нисуа» (апрель 1932 г.) дополняет это высказывание словами: «Контральто, составляющее главное богатство ее удивительно щедрой музыкальной натуры, теплое по тембру и исключительное по диапазону, и восхитительная красота артистки обещают, что перед ней открывается блестящая карьера. Доказательством этого может быть ее Далила, переданная со всей мощью, страстью и горением, которых требует эта роль».

За пределами Франции местом первых гастролей болгарки стал город Льеж в Бельгии. Илка Попова пела здесь партии Иродиады, Амнерис и Далилы. И вновь пресса очарована певицей, а французы и бельгийцы сердечно аплодируют ее таланту. Постепенно границы демонстрации творческих достижений артистки все более раздвигаются. Оперные сцены Люксембурга (1932 г.), Брюсселя (1932 г.), Женевы (1933 г.), Барселоны и Мадрида (1933 г.) широко открывают двери перед ведущим контральто парижской «Гранд-Опера».

Газета «Ла Валлон» (осень 1932 г.), выходящая в Брюсселе, на первой странице пишет об исполнении Поповой роли Орфея: «Мадам Илка Попова имеет единственный в своем роде голос — контральто, замечательное красотой тембра, пронизывающее сердце экспрессией исполнения, патетическое в звучании глубоких низов и в совершенстве укрощенное великолепной вокальной техникой, а все эти качества делают ее превосходной исполнительницей роли Орфея…».

Барселонская музыкальная критика, остановившись на характеристике выступления Жоржа Тиля в роли Самсона, отмечает затем: «Исполнителем, превзошедшим всех в своем искусстве, была Илка Попова — певица, обладающая голосом исключительной звучности и красоты» (газета «Диарио де Барселона», июнь 1933 г.).

Успехи артистки следуют один за другим. Каждая новая роль, всякое выступление на концертной эстраде знаменуют новое достижение Поповой. Наряду с работой в «Гранд-Опера» наша землячка сотрудничает с другими оперными театрами Парижа. В театре де ля Порт Сен-Мартен певица исполняет партию Леоноры в опере Гаэтано Доницетти «Фаворитка». Выступление в заглавной роли этой классической оперы становится триумфом болгарской артистки. После арии «О, мой Фернандо!..» зал долго сотрясают бурные овации парижан. Особенно восторженно принято последнее действие, происходящее в монастыре, куда проникает Леонора, чтобы вымолить прощение у Фернандо (его роль исполнял известный тогда тенор Джон О’Cалливен).

Теплый прием «Фаворитки» надолго и прочно утвердил имя болгарской певицы на парижской оперной сцене. Оперы в Лилле, Марселе, Ницце, Нанси и других городах Франции оспаривают право приглашения нашей артистки к себе на гастроли. Случалось, на протяжении недели Илка Попова пела в девяти спектаклях, а за месяц выступала в тридцати восьми представлениях. Лишь безотказным здоровьем, отличной вокальной школой и уверенностью в своих силах можно объяснить, что певица в этих условиях всякий раз оказывалась на высоте требований, предъявляемых к примадонне «Гранд-Опера».

Во время сезона 1934/35 гг. в Париж прибыл выдающийся итальянский оперный педагог Фернандо Танара. Имя этого «мастера бельканто» повсеместно произносилось с большим уважением не только потому, что он был одним из вокальных наставников Энрико Карузо, но и поскольку его педагогический подход к начинающим певцам, действительно, обеспечивал усвоение ими стиля горячего и выразительного пения. Подобно своим коллегам (тенор Жорж Тиль, сопрано Хернер и др.), Илка Попова начала заниматься у него с намерением предотвратить «изнашивание» голоса от колоссальных перегрузок повседневной оперной практики.

Июнь 1934 г. принес болгарке огромную радость. Вместе с гениальным Федором Шаляпиным она поет в театре «Шатле» в операх «Князь Игорь» А. П. Бородина и «Борис Годунов» М. П. Мусоргского. «Торжественный русский сезон», как окрестил его Шаляпин, прошел с исключительным успехом. В опере Бородина Илка Попова выступала в роли Кончаковны, а Ф. И. Шаляпин исполнял одновременно роли Кончака и Владимира Галицкого. В «Борисе Годунове» болгарка пела Марину Мнишек. Триумф русской оперы принес новое признание творческой одаренности болгарской артистки. В театре «Шатле» она впервые познакомилась тогда с оперой П. И. Чайковского «Пиковая дама». Образ старой графини привлек к себе внимание певицы, но трепетное желание выступить в этой интереснейшей игровой роли Попова смогла осуществить лишь много лет спустя у себя на родине.

Дальнейший расцвет карьеры «глубокого контральто из Болгарии» не остался вне поля зрения опытных европейских импресарио. В марте 1935 г. она поет в Монте-Карло Далилу, имея своим партнером в роли Самсона знаменитого тенора из миланской «Ла Скала» Хосе Луччони. Это не последняя встреча вокалистов — их совместные выступления в «Аиде», «Самсоне и Далиле», «Трубадуре» и «Кармен» проходили позднее на сцене парижской «Гранд-Опера». В течение 1935–1939 гг. Илка Попова регулярно гастролирует на подмостках театра в Монте-Карло в вердиевских операх «Трубадур» и «Аида». Состав исполнителей этих спектаклей великолепен: Радамеса и Манрико поет всемирно известный тенор Джакомо Лаури-Вольпи, Леонору и Аиду — солистка «Ла Скала», высокопрофессиональная Мария Педрини, Амонасро и графа ди Луну — выдающийся румынский баритон Петре Штефанеску-Гоанга, Азучену и Амнерис исполняет Илка Попова. В первый раз на афишах оперы в Монте-Карло в течение ряда сезонов стоит имя примадонны-болгарки. Итогом этих выступлений становится все возрастающий интерес критики и публики к искусству нашей соотечественницы. Двери крупнейших оперных театров широко открываются перед ней.

Гастроли на сценах Германии приносят артистке известность в кругах новой для нее немецкой публики, но ее мечтой по-прежнему остается петь в театрах Италии. Здесь, в стране самых знаменитых оперных певцов, на родине оперы, стремится обрести признание наша землячка. Вскоре сбывается и это ее желание. Попову приглашают петь в спектаклях вердиевского «Бал-маскарада», в опере Отторино Респиги «Лукреция» и в «Тристане и Изольде» Р. Вагнера. В этих произведениях певица исполняет главные партии контральто — колдуньи Ульрики, Лукреции и Брангены. В опере Д. Верди Илка Попова поет вместе с Беньямино Джильи. В ряду таких замечательных имен итальянской сцены, как Личия Альбанезе, Мария Канилья, Джина Чинья, Лина Пальюги, Джанна Педерцини, Мафальда Фаверо, Эбе Стиньяни, Пия Тассинари и др., стоит на афишах фамилия болгарского меццо-сопрано Илки Поповой. Славянское имя — тогда еще столь редкое в обиходе западных оперных театров (в «Ла Скала» И. Попова была первым болгарским меццо-сопрано) — постепенно прочно закрепляется в памяти итальянских меломанов. Успешный дебют на знаменитой оперной сцене Италии открывает перед нашей соотечественницей перспективы дальнейших творческих достижений и славы. Критика весьма благосклонно характеризует певицу, ее голос и музыкальность. Газета «Коррьере делла сера» (май 1936 г.) отмечает, например: «Большая музыкальная культура синьоры Илки Поповой, ее красивое контральто являются существенным компонентом успеха любого представления».

Музыкальная общественность Милана с интересом встретила сообщение о концерте, который устраивается на одной из центральных площадей города. В нем участвуют Беньямино Джильи, Лина Пальюги, Энрико де Франчески и наша болгарская певица. По завершении предусмотренных контрактом выступлений в «Ла Скала» артистка возвращается в «Гранд-Опера», но вскоре приглашается в Милан на новые гастроли и впервые поет здесь Амнерис. «Коррьере делла сера» (осень 1937 г.) пишет: «Синьора Попова сообщает своей Амнерис горячую страстность, которая великолепно передается звуками ее яркого и волнующего контральто — одного из самых ценных голосов, какие блистают на оперной сцене в наше время».

Илка Попова участвует во всех гастролях парижской «Гранд-Опера» в городах Франции и за рубежом — неоднократно выступает в Марокко и Алжире (1933–1935 гг.), где исполняет партию Кармен. В 1938 г. певицу приглашают на спектакли в Чикаго, но ввиду более предпочтительных условий контракта с оперными театрами Южной Америки, принимающими на себя уплату неустойки Чикагской опере, она избирает южноамериканский маршрут гастролей.

Тем временем после двадцатилетнего отсутствия «Пророка» на французской сцене парижская «Гранд-Опера» ставит эту оперу Джакомо Мейербера. Главной причиной редкого исполнения этого произведения является исключительная сложность ведущих партий меццо-сопрано и тенора. Классический образец стиля «большой оперы» — «Пророк» требует голосов необычайно широкого диапазона, звучности и выносливости. Партия матери Иоанна — Фидес поручена нашей землячке. Премьера спектакля состоялась в январе 1935 г. Газета «Нисуа» от 30 января 1935 г. восторженно восклицает: «Илка Попова — единственная, недостижимая и уникальная! Такой голос рождается раз не в сто, а в тысячу лет!».

В 1936 г. за два часа до выхода певицы в той же роли Фидес на сцену Марсельской оперы ей вручают телеграмму из Болгарии. Скорбная весть! Скоропостижно скончался отец артистки — Стефан Мавродиев. Перенести или отменить спектакль не представляется возможным. Публику предупредили о постигшем певицу несчастье. Перед началом представления все в зале встают, чтобы почтить память болгарина, выразить сочувствие и уважение артистке. Аплодисменты по ходу спектакля и по его окончании отменены. Певица покорена отзывчивостью и тактом слушателей. «Пожалуй, лишь французы, их великая, культивируемая веками этика могут породить такую чуткость в отношении к артисту», — взволнованно вспоминает теперь Попова. На следующий день газеты на первых страницах подробно рецензируют этот выдающийся спектакль. «Лишь гениально одаренный человек может столь совершенно справиться с труднейшей партией и исполнить знаменитую каденцию с венчающим ее верхним до так, словно поет простенькую мелодию в пределах нотного стана. Браво, брависсимо, великое контральто!», — так завершается одна из этих статей.

Участие в двух оперных сезонах, проходивших в Буэнос-Айресе, в театре «Колон», открывает собой новую страницу творческой биографии певицы. Илка Попова в качестве примадонны французской оперной труппы выступает в Буэнос-Айресе и Рио-де-Жанейро. Под управлением известного дирижера Альберта Вольфа она исполняет партии Далилы в «Самсоне и Далиле» К. Сен-Санса, Шарлотты в «Вертере» Ж. Массне, матери Луизы в «Луизе» Г. Шарпантье, пажа в «Роланде» А. Рабо.

Самое популярное периодическое издание, выходящее в Буэнос-Айресе, — «Икаратас» — помещает ее портрет и дает восторженный отзыв об искусстве болгарской певицы. Расточая многочисленные похвалы исполнительскому мастерству артистки, журнал называет ее «Розой Болгарии» и заключает свой отклик словами: «Темпераментной игрой, чарами восхитительного пения она везде и всегда вызывает энтузиазм публики. Гастроли Илки Поповой — праздник для ценителей оперного искусства». Газета «Эль Диарио» пишет, что Попова — «замечательная находка для оперной труппы театра «Колон». Автор статьи прибегает к следующему поэтическому сравнению: «Голос Илки Поповой сочетает благородство звучания виолончели с поэтичностью и изяществом флейты».

Музыкальный обозреватель газеты в Рио-де-Жанейро отмечает: «Илка Попова с красивым голосом и приятным славянским обликом, показавшая нам прекрасную Шарлотту, очень интересна как певица и актриса». Итальянская газета, издаваемая в Бразилии, — «Италия дель Пополо» — посвящает ей следующие строки: «Удивительная Илка Попова предстала теперь перед нами чудесной Шарлоттой. Ее голос и вокальная школа позволяют констатировать, что исполнительские средства артистки гораздо разнообразнее и богаче тех, которые обычно демонстрируют, воплощая болезненную фигуру героини Гете-Массне».

Сразу после гастролей французской оперы в Буэнос-Айресе начинаются выступления итальянской труппы. Незаменимая Илка приглашена участвовать и в спектаклях итальянского оперного сезона (в «Коронации Поппеи» Клаудио Монтеверди). Предложение сделано ей лично художественным руководителем и дирижером труппы, всемирно известным музыкантом Туллио Серафином, который долго искал исполнительницу партии Оттона, написанной для глубокого контральто. Лишь голос Илки оказался в состоянии справиться с низкой тесситурой партии. Новый успех и восторженные отзывы прессы. Дирижер Туллио Серафин приглашает болгарку для участия в постановке классических опер в Милан.

По возвращении из Южной Америки наша соотечественница гастролирует в Италии. Ее приглашают петь на открытии летнего оперного сезона театра «Карло Феличе» в Генуе. Ставится «Бал-маскарад» бессмертного Верди, идущий с участием лучших певцов итальянских оперных сцен. Исполнители этого выдающегося спектакля удостоились продолжительных и восторженных оваций многочисленных слушателей. Илка Попова была занята в партии Ульрики. Итальянские газеты дают самую лестную оценку игре и пению болгарской солистки. «Иль Нуово Читтадино» от 8 июля 1939 г. пишет: « Ульрикой была синьора Илка Попова — певица с превосходными вокальными данными и артистка высокого класса». «Иль Лаворо» за тот же день сообщает: «Колдунью Ульрику играла превосходная Илка Попова-Мавродиева, и это было совершенно бесподобное в музыкальном и драматическом плане исполнение». Положительный отзыв газеты « Джорнале ди Дженова» от 8 июля заключается словами: « Синьора Попова обладает бельканто такой чистоты и столь совершенной техникой, что им может позавидовать любой вокалист». Следуют новые и новые предложения и ангажементы. Специально для нее театр в Генуе решает поставить оперу К. В. Глюка «Орфей».

В парижской «Гранд-Опера» певица участвует в торжественном представлении оперы «Самсон и Далила», посвященном столетию со дня рождения Камилла Сен-Санса. В том же сезоне 1939 г. крупнейший оперный театр Франции устраивает еще один гала-спектакль. На этот раз он дается в честь Илки Поповой, так как почти год парижане были лишены удовольствия слушать знаменитую болгарку в ее коронной роли Далилы на своей сцене.

Быстрое развитие военных событий помешало артистке прибыть в Нью-Йорк, куда ее ангажировали для выступлений в «Метрополитен-Опера». В этих условиях перелет или переезд в Америку стал очень опасным предприятием. Артистка осталась во Франции, где сходились маршруты всех ее концертных турне по Европе.

Десять лет, проведенные во Франции, — это годы напряженного творчества и новых художественных завоеваний. Она пела в «Гранд-Опера», в театрах «Шатле», «Сен-Мартен», на оперных сценах Ниццы, Монте-Карло, Бордо, Марселя, Лилля, Фонтенбло и других городов целый ряд новых оперных партий (преимущественно французских авторов).

В сезоне 1946/47 гг. болгарка вновь появляется на сцене миланской «Ла Скала» в качестве равноценного партнера виднейших современных итальянских певцов. Она участвует в новой постановке оперы Амилькаре Понкьелли «Джоконда» в роли Лауры. В спектакле заняты Лючия Туркано, Джачинто Пранделли, Уго Саварезе, Аугусто Беуф, а музыкальным руководителем спектакля является известный дирижер Умберто Береттони. Роль Лауры практически не уступает по значению роли заглавной героини и предъявляет высокие требования к голосовым и актерским качествам исполнительницы. Премьера ознаменована большим успехом всех участников спектакля. Острые драматические ситуации либретто, принадлежащего талантливому перу Арриго Бойто, волнующая мелодичность музыки, носящей следы влияний Верди и Мейербера, отличное пение и увлеченная игра артистов обеспечили представлению горячий прием аудитории «Ла Скала». Илка Попова вновь произвела на публику сильное впечатление красотой и выразительностью своего голоса. Оперный театр в Генуе приглашает певицу участвовать еще в одной постановке «Джоконды» и в новой для нее меццо-сопрановой партии Слепой (матери Джоконды). Артистка, верная своей привязанности к разнообразным и контрастным творческим задачам, поет в одно время в Милане и Генуе две партии в «Джоконде», непрестанно курсируя между этими городами.

В миланской «Ла Скала» Илка Попова теперь уже не единственный представитель Болгарии. В спектаклях прославленного театра выступает и солист труппы, бас Борис Христов, ее давнишний софийский знакомый и приятель. Снискавший уже европейскую известность болгарин поет Пимена в «Борисе Годунове». Встреча двух земляков на лучшей итальянской оперной сцене — волнующее и радостное событие для них, для нашей музыкальной общественности.

Тревожные дни пережила Попова во время войны. В 1940 г. она получила повторное настоятельное приглашение прибыть на гастроли в «Метрополитен-Опера» в Нью-Йорке, но угрожающее развитие событий на фронтах второй мировой войны вынудило ее вернуться на родину. На протяжении всей своей мировой карьеры она регулярно посещала Болгарию, концертировала в провинциальных городах страны, участвовала в отдельных спектаклях Софийской оперы. Жители болгарской столицы горячо встречали выступления прославленной певицы, но дирекция оперы под воздействием интриг весьма влиятельных лиц соглашалась лишь на единичные гастроли Поповой на родной сцене. Во время войны, в 1940 г., когда артистка на известное время обосновалась в Болгарии, руководство Софийской оперы не допустило ни одного представления с ее участием. Фашистское правительство не позволило даже певице, прославившей отчизну своим искусством, присутствовать на торжествах по случаю 50-летия образования университета и на традиционных Варненских праздниках. Она решает обличить коррупцию и самоуправство ряда руководителей оперного театра и принимается за дело. Прогрессивная печать энергично выступает в защиту выдающейся певицы. В прессе появляются многочисленные статьи под красноречивыми заголовками: «Почему не поет в опере Илка Попова?», «Что творится в Софийской опере?» и т. д. Общественное мнение одержало победу, и в сезоне 1940/41 гг. Илка Попова включается в состав труппы Софийской оперы. На отечественной сцене она выступает в партиях Кармен, Шарлотты, Амнерис, Орфея и др. В том же сезоне она дает в зале «Болгария» совместный гала-концерт с всемирно известным тенором (тогда солистом Неаполитанской оперы) и киноартистом Тито Скипой.

Наш видный музыкальный критик Иван Камбуров писал тогда в софийском еженедельнике: «Кармен Илки Поповой — это наивысшее исполнительское достижение Софийской оперы. Ее игра, голос, темперамент, танец в совокупности производят колоссальное впечатление». А Иван Н. Иванов в рецензии, посвященной представлению «Орфея» К. В. Глюка, отмечал: « Спектакль «Орфей» — настоящий праздник для публики, которым она обязана нашей талантливой соотечественнице Илке Поповой».

После того, как истек срок договора с Софийской оперой, певица, не встретив понимания и поддержки со стороны руководителей театра, в 1942 г. выезжает на гастроли в Вену, где участвует в спектаклях «Кармен», «Лоэнгрин» и «Трубадур», а также впервые поет Кармен на сцене Бухарестской государственной оперы.

О впечатлении, которое произвело искусство нашей певицы на искушенную венскую публику, говорят восторженные отзывы крупнейших периодических изданий австрийской столицы. Они выражают мнение славящихся своей компетентностью в области певческого исполнения венских музыковедов. Так, газета «Винер Тагеблатт» в октябре 1942 года писала: «Фрау Илка Попова продемонстрировала голосовые и сценические возможности самого большого масштаба. Это, в самом деле, редкостно одаренная певица и артистка, талант которой по справедливости выдвигает ее в число крупнейших оперных мастеров Европы и мира».

Газета «Донау Цайтунг» (июнь 1942 г.) высказывалась: «Искусство Илки Поповой характеризует в ней глубоко творческую натуру, наделенную исключительным по своей звучности и теплоте тона голосом, напоминающим мелодическую красоту старинной виолончели. Ее исполнение партий Кармен, Азучены и Ортруды несет на себе печать неповторимых шедевров прошлого».

В подобном духе звучат выступления и остальных крупных венских газет и журналов, которые одновременно на видных местах публикуют сообщения о ее предстоящих гастролях в Берлине и других городах Германии. По пути в Берлин певица принимает ангажемент на несколько спектаклей в Братиславе и также пожинает здесь большой артистический триумф. Ввиду бурного развития военных действий Попова выступает лишь в нескольких городах Германии, после чего возвращается в Болгарию и подписывает договор с Софийской оперой на несколько гастролей в сезоне 1943/1944 гг. После участившихся бомбардировок Софии спектакли в опере были временно прекращены. Вместе с матерью артистка покидает столицу и эвакуируется в Своге. Илка Попова находится в расцвете своего замечательного мастерства. За годы напряженной творческой деятельности на виднейших оперных сценах (1930–1944) певица накопила огромный исполнительский репертуар. Ее имя озарено ореолом европейской и мировой славы. Илка Попова была партнершей таких замечательных артистов, как Федор Иванович Шаляпин, Беньямино Джильи, Джакомо Лаури-Вольпи, Тито Скипа, Хосе Луччони, Аурелиано Пертиле, Джина Чинья, Джанна Педерцини, Лина Пальюги, Жорж Тиль, Анри Сен-Кри, известнейшие солисты миланской «Ла Скала», парижской «Гранд-Опера», нью-йоркской «Метрополитен-Опера», выступала под управлением величайших дирижеров нашего времени — Артуро Тосканини, Туллио Серафина, Альберта Вольфа и др.

Имя певицы украшало афиши самых знаменитых оперных театров мира —«Ла Скала» в Милане, «Гранд-Опера» в Париже, «Колон» в Буэнос-Айресе и т. д.

Болгарский народ высоко ценил артистические заслуги Илки Поповой, но руководство первой национальной оперной сцены под влиянием коррупции и фашистского управления ведомства культуры до 1944 г. превращало каждое ее выступление в Софии в цепь неприятностей, конфликтов и интриг. Лишь в послевоенные годы искусство певицы получило всеобщее признание.

В 1944 г. Илка Попова несколько раз выступила на сцене Софийской оперы в ролях Кармен, Амнерис, Азучены, Далилы, Шарлотты и Иродиады. Но по-настоящему деятельное участие в жизни этого театра началось для нее после 1944 г. Девятое сентября — народное восстание, закончившееся победой сил демократического фронта, — застало Софийскую оперу бездействующей в результате частых бомбардировок болгарской столицы. К этому времени Илка Попова и ее мать переселились в Софию. В 1945 г. ее на дому посещает делегация Министерства народного просвещения во главе с тогдашним министром Димо Казасовым и предлагает войти в состав труппы ведущего оперного театра Болгарии. Теперь каждый последующий год знаменуется увеличением числа ролей певицы, большинство из которых она уже демонстрировала на европейских оперных сценах, но являющихся для нее новыми, поскольку теперь певица разучивает и исполняет их на родном языке и воплощает в толковании болгарских постановщиков, дирижеров и режиссеров. Илка Попова не ограничивается выступлениями на оперной сцене. Она активно включается в поездки концертных бригад по городам и селам страны, где знаменитую певицу повсюду встречают с уважением и почетом.

Одновременно в сезоне 1946/47 гг. певица вновь гастролирует в миланской «Ла Скала» и в оперном театре Генуи. В Софии она выступает в двух новых для себя партиях — Ефросиньи в «Момчиле» Любомира Пипкова и Солохи в «Черевичках» П. И. Чайковского. Над ролью Солохи Попова работает под руководством советских режиссеров-постановщиков. Образ привлекает актрису свежестью характерных красок и получает высокую оценку болгарской музыкальной общественности и широкой публики. В 1948 г. на оперном фестивале в г. Темишоара в честь знаменитой исполнительницы роли Кармен — Илки Поповой дается торжественное представление оперы Ж. Бизе. Певица поет здесь также Марину Мнишек в «Борисе Годунове» М. П. Мусоргского.

В эти годы Илка Попова еженедельно выступает в софийских концертных программах «Вечера оперных артистов». В репертуар ее концертов включаются арии из опер, редко исполнявшихся в Болгарии, как, например, «Пророк» Д. Мейербера** или «Король города Ис» Э. Лало, фрагменты оперных сочинений К. В. Глюка, К. Монтеверди, Ж. Рамо и Д. Пуччини. Песенно-романсовая программа певицы включает произведения А. Скарлатти, Ж. Рамо, К. В. Глюка, Л. Бетховена, Р. Шумана, Ф. Шуберта, Ф. Мендельсона, М. И. Глинки, П. И. Чайковского, С. В. Рахманинова, А. Г. Рубинштейна, А. С. Даргомыжского, Д. Обера, М. Равеля, К. Дебюсси, значительное место в ней отведено болгарским композиторам — Добри Христову, Петко Стайнову, Веселину Стоянову, Панчо Владигерову, Любомиру Пипкову, Димитру Петкову, Тодору Хаджиеву (который писал песни специально для нее) и др. Обработки болгарских народных песен, романсы А. Алябьева, А. Гречанинова, П. Чайковского, как и некоторые старинные русские и цыганские романсы пользуются особым вниманием и успехом у массовой аудитории слушателей. Многолетним другом и сподвижником Илки Поповой в области камерного музицирования является ее постоянный аккомпаниатор Милка Куцарова. Среди новых сценических образов певицы, созданных в это время, следует назвать Хозяйку корчмы в «Борисе Годунове», Ольгу в «Евгении Онегине», Керу в опере В. Стоянова «Хитрый Петр». Наряду с Далилой и Кармен в число высших исполнительских достижений Илки Поповой нужно включить Графиню в «Пиковой даме» П. Чайковского, которая удостоилась высочайших похвал музыкальной критики в нашей стране и в Бельгии, где артистка гастролировала в этой роли в 1963 и 1968 гг.

Своими выдающимися творческими успехами певица в первую очередь обязана природной голосовой одаренности. Она обладает редким по объему и мощи звука голосом — контральто, диапазоном в две с половиной октавы, с яркими и округлыми верхами и выразительными, благородно звучащими низами. Именно низкие ноты певицы — полнозвучные и сочные — составляют одно из наиболее ценных достояний ее голоса. К непринужденному, легкому звукообразованию и умению нанизывать ноты на нить вокальной кантилены, что является результатом отлично поставленной техники дыхания, следует прибавить вкус к осмысленной музыкальной фразе и ее тонкой эмоциональной расцветке. Виллани (ее итальянский педагог) приняла Илку из рук Ивана Вульпе и стремилась передать ей классическую звучность итальянской школы с яркими металлически-грудными низами и прозрачным мецца воче. Франция — в лице Фелии Литвин — не апробировала этих грудных нот, а настаивала на ровных, красивых, широких, «стелющихся» низах и неизменно присутствующем в пении носовом оттенке звучания. Две — в значительной степени противоположные — школы снабдили певицу обширным арсеналом технических приемов пения, хотя Илка Попова одновременно в своей исполнительской практике упорно (может быть, интуитивно) стремилась сохранить их относительную самостоятельность применительно к соответствующему каждой из них репертуару. Итальянские оперы Попова поет в манере Виллани, а французские — в стиле Литвин. В интерпретации остального репертуара — русского, болгарского, немецкого (а ей много приходилось петь Вагнера) — черты двух основных школ сочетаются в том или ином соотношении их элементов или уравновешиваются между собой. К ним добавляются болгарская национальная традиция исполнения, а также воздействия многих сильных и интересных творческих личностей, с которыми певица встречалась в своей богатой событиями карьере оперной артистки. Все это в совокупности с благодарной сценической внешностью и выразительной мимикой, большим природным темпераментом в немалой мере объясняет престиж имени и место Илки Поповой в театральном мире.

С редким размахом и мастерством воплощает певица фигуры героинь из народа. В Кармен — роли, которая более всего соответствует ее артистическому облику, Попова создала свой самый завершенный, убедительный и сильный сценический образ. Для ее Кармен любовь — не только чувственность, страсть, но и судьба, влекущая стихия, где проявляется властная непосредственность характера. Героиня Илки Поповой отмечена индивидуальной интерпретацией роли, значительно отличающейся от той, какую мы привыкли видеть в традиционных постановках оперы. Яркие и звучные низы, широкие и мощные верхние ноты, выразительные драматические акценты исполнения, свободная, разнообразная и естественная игра актрисы запомнились всем, кому довелось побывать на «Кармен» с ее участием.

Другой образ женщины из народа — Азучены — Илка Попова лепит столь же убедительно и своеобразно. Третья картина оперы «Трубадур» становилась кульминацией этой волнующей роли. Здесь контральто (партия написана именно для такого голоса, хотя может исполняться и меццо-сопрано, но в последнем случае много теряет от недостаточной плотности нижнего регистра) обретало могучую стихийную силу звучания. Материнская любовь и кровная жажда мщения насыщали звуковой поток, изливавшийся из груди певицы. В трио, а затем в квартете последнего действия голос Илки Поповой был подобен ровному, спокойному и красивому тону виолончели, пока, наконец, не взрывался с демонической страстью в последней фразе финала: «Sei vendicata, o madre!» («Ты отмщена, родная!»).

Трагической и своенравной Кармен, увлеченной вихрем последней роковой любви, Попова умело противопоставляла образ неудовлетворенной в своем чувстве дочери фараона Амнерис. Все сильные героини певицы движимы порывами страстной любви, но у Кармен она чувственна, фатальна, а у Амнерис — это уязвленное, тщеславное и горькое чувство. Голос, фигура, пластика роли прежде всего подчеркивали надменность и высокомерие властной Амнерис.

В роли Далилы певица демонстрировала вершины певческой культуры и художественного вкуса. В течение десяти лет занавес «Гранд-Опера» раздвигался для одной-единственной исполнительницы партии Далилы-Илки Поповой. В течение десяти лет ее фигура, голос, красота вокальных линий для парижской публики отождествлялись с музыкально-сценическим образом, созданным национальным оперным классиком. Как и в каждой роли, певица использует здесь свои вокальные средства и артистические возможности с чувством художественной меры и развитого творческого сознания. Портаменто, открытые ноты, вибрато, фиксируемое слушателем большое или непрерывное дыхание она применяет умело, когда нужно передать повышенную нервную экспрессию или сильное волнение героини, либо обволакивающие Самсона любовные чары. Драматические вспышки и кульминации в игре актрисы служат художественной правде, а не достижению самоцельного эффекта.

С глубоким ощущением стиля, используя все краски своего горячего и привольно льющегося голоса, Илка Попова воплощала образ Орфея. В этой классической партии она демонстрировала замечательную вокальную кантилену, при которой звуки незаметно и плавно сменяют друг друга, образуя непрерывную и прозрачную мелодическую линию пения. Ария «Потерял я Эвридику» исполнялась ею с подчеркнуто скорбной меланхолией и удивительным благородством.

Среди сценических созданий Поповой особое место занимает старая Графиня из «Пиковой дамы». Все, чего она добилась в итоге блестящей карьеры в отношении голоса и актерского мастерства, весь ее богатейший певческий и сценический опыт нашли здесь свое полное раскрытие. Роль проводится ею внешне сдержанно, драма характеризует ее внутреннее, психологическое содержание. Культура и эрудиция большой вокалистки проявляются в аристократизме манеры и красоте пианиссимо, которыми отмечено ее исполнение монолога «Ах, постыл мне этот свет!». Совершенством воплощения этого образа Илка Попова стремилась доказать, что и оставив активную театральную деятельность, она способна радовать своим искусством почитателей оперы и камерного пения. С болью расставшись с яркими драматическими партиями таких дорогих ей героинь, как Фидес, Азучена, Амнерис, она пришла к глубокому психологизму таких образов, как зловещая «Пиковая дама». И певица блестяще подтвердила, что ее вера в собственные творческие возможности не иллюзорна: успех «Пиковой дамы» с ее участием в период бельгийских гастролей Софийской оперы (Анверс, 1968 г.) убедительно доказал это. Илка Попова отлично воплотила на сцене и ряд комических образов (Солоха в «Черевичках», Кера в «Хитром Петре», Корчмарка в «Борисе Годунове»). Юмор очень близок природному характеру певицы, хотя, к сожалению, комические персонажи занимают в ее репертуаре довольно скромное место.

Самыми ценными человеческими качествами Илки Поповой являются непосредственность и искренность. Может быть, именно эти свойства объясняют тесный контакт, который всегда возникает у нее с многочисленными слушателями, с самой различной по составу аудиторией. Певица глубоко чувствует и ценит свое родство с Болгарией — самым дорогим для нее краем на свете. Множество раз зарубежные импресарио предлагали и упрашивали ее переменить подданство, имя и фамилию. Но быть болгарской певицей для Илки Поповой — высокая честь, это сознание побуждало ее совершенствовать свое мастерство, работать над новыми и новыми ролями, увеличивать число концертов и гастрольных выступлений, поскольку они популяризировали не только ее имя, но и престиж родной страны. Свыше ста благотворительных концертов — в пользу жертв войны, неимущих, детских домов и приютов — дала она не только у нас, но и в Италии, Австрии, Франции, Южной Америке.

Искусство Илки Поповой высоко оценено болгарским народом и правительством нашей страны. Она — кавалер высших национальных наград и отличий — орденов «Народной Республики Болгарии», «Кирилла и Мефодия» 1-й степени, Димитровской премии 1-й степени. В 1963 году певица удостоена звания заслуженной артистки, а в 1965 году — народной артистки Болгарии. Обладая большими творческими силами и энергией, огромным вокальным и сценическим опытом работы с виднейшими дирижерами, певцами и режиссерами нашего времени, она продолжает вносить свой ценный вклад в развитие и расцвет болгарского оперно-исполнительского искусства.***

продолжение →