Опера Моцарта «Свадьба Фигаро» в концертном исполнении прозвучала в Московском международном доме музыки 18 апреля 2013 года. В исполнении принимали участие оркестр, хор и солисты театра «Геликон-опера», дирижер Владимир Понькин.

«Свадьбу Фигаро», написанную Моцартом в 1786 году на либретто Лоренцо да Понте по одноименной комедии Бомарше, в России долгое время было принято представлять как образец социальной сатиры. Определенная почва для такой интерпретации, безусловно, в произведении присутствует – победа слуги над господином, высмеивание архаических обычаев. Сама непростая история создания либретто из пьесы запрещенного автора и неоднозначной реакции на премьеру оперы в императорской столице уже предрасполагала искать в ситуации «классовый», едва ли не предреволюционный подтекст.

Однако при концертном исполнении, оставляющим слушателя по факту один на один с музыкой, все эти смысловые нюансы отступают на второй план. С вокальной точки зрения, центральная линия оперы Моцарта – это битва двух баритонов. В исполнении молодых артистов Александра Миминошвили (Фигаро) и Алексея Исаева (граф Альмавива) никакого превосходства слуги над господином не получилось, победа осталась за графом. В пении, как в легкой атлетике, есть свои спринтеры и стайеры. Миминошвили – однозначно, спринтер. Когда он стартовал с очень выразительной «Se vuol ballare», все настроились, что дальше все будет на том же высоком уровне, а дальше, увы, не случилось ничего выдающегося. «Non più andrai» прозвучала бледно, монотонно и по-студенчески скучно, а к концу трехчасовой дистанции пошли уже и несмыкания на вступлениях, и интонационный брак. Тем не менее, достоинства у певца, безусловно, есть – приятный тембр, умение выдержать характер и стилистику моцартовской оперы, умение передавать смысл иностранных слов мимикой и пластикой тела, актерское обаяние.

Исаев же, напротив, раскачивавшийся очень постепенно, в итоге показал себя мастером на длинные дистанции. Если в начале можно было придраться к глуховатому звуку или излишней сосредоточенности на нотах в ущерб игре, то по мере движения к финалу артист вышел на максимальные обороты и в итоге просто шикарно справился с партией как с целым развивающимся образом. Обманутый граф, поначалу впутавшийся в интрижку от скуки, впоследствии оказывается у Исаева носителем куда более сложных переживаний, почти что Онегиным, лишним человеком своего времени и места, что, в общем-то, закономерно – ну кто виноват, что в Европе закат дворянства наступил на столетие раньше, чем в России?

В отличие от коллег-мужчин Анна Гречишкина (Сюзанна) сохранила свои лучшие качества от начала и до конца марафона. Воздушное легкое сопрано – все-таки наиболее выигрышный вариант для этой партии, хотя мировая практика знала примеры и с голосами погуще, вплоть до меццо Чечилии Бартоли. Голос Гречишкиной как серебряная дымка парил над другими голосами в ансамблях, нежно и звонко звучал на соло. При этом артистка была очень подвижна и выразительна не только в звукоизвлечении, но и в сценическом поведении, создавая вполне традиционный образ задорной подруги Фигаро, умеющей за себя постоять.

Марина Карпеченко (Графиня Альмавива) достаточно спокойно смогла вписать свое объемное драматическое сопрано в узкие стилистические рамки классицизма и прозвучать по-моцартовски собранно. Обе печальные арии графини прозвучали очень искренне, с вневременной и внеклассовой грустью о горькой женской доле. Было заметно, что певица намеренно старается предельно облегчить звук (в большинстве случаев успешно), но на самом деле тембральное богатство голоса и там, где его не удалось припрятать, совершенно впечатление не портило. А вот что портило – это вульгарное черное платье с дешевым люрексом и тряпочными цветами, ну никак не годящееся для вечера в обществе Моцарта.

Ксения Вязникова (Керубино) и Татьяна Куинджи (Марцелина) выдали добротное исполнение своих партий, несколько увязшее в стандартах, ничем принципиально не выдающееся, но чистое, приятное и органичное. Немного повеселила зрителей Куинджи, под конец выдав порцию фирменного «геликоновского» хулиганства – перемешав в своей арии из последнего акта русский и итальянский текст.

Очень хороши в партиях второго плана были Александр Киселев (Доктор Бартоло) и Дмитрий Хромов (Дон Базилио), порадовавшие и чистотой голосов, и технической легкостью исполнения, и выверенным ощущением звукового баланса в ансамблях, и хорошим чувством меры в актерской игре (это же все-таки концертное исполнение, а не спектакль!). А вот исполнение Елизаветы Чудовской (Барбарина) стало примером того, как из маленькой роли можно сделать не только маленький шедевр, но и немаленькую катастрофу. Артистка, судя по фамилии имеющая какое-то отношение к одному из весьма перспективных дирижеров, умудрилась за считанные минуты нахождения на сцене испортить очень многое. Мало того, что почему-то оказалось допустимым петь Моцарта грубым, широким, плоскостным звуком, громко и напряженно, так еще и в попытке из арии сделать актерский этюд с участием дирижера артистка просто забыла текст!!! Конечно, далеко не все исполнители пели всю 4-актную оперу наизусть, в подглядывании в ноты при концертном исполнении нет, на мой взгляд, ничего критичного, а вот таких катастроф пение по бумажке избежать позволяет.

И конечно, не можем не отметить уверенное ведение оперы дирижером Владимиром Понькиным, артистом опытным и при этом бесконечно позитивным. Звучание оркестра, насколько возможно, было вычищено, от прежних проблем коллектива с не лучшей репутацией не осталось и следа, ну а моцартовский дух и настроение дирижер буквально вдыхал в музыкантов за счет собственной энергетики. Качественно прошли и все сложные ансамбли, притом, что солисты с дирижером в условиях концертной сцены видели друг друга боком, чувствуя коллег в буквальном смысле спинным мозгом. Понравился и хор, особенно женская группа, прозвучавшая из-за спин оркестрантов неожиданно слышимым, собранным и благородным звуком.

Общее же ощущение было парадоксальное: на концертной эстраде артистам театра было явно тесно. Всем, включая дирижера, хотелось играть, шутить, двигаться, создавать в полном смысле комедийное музыкальное действо. Однако, помня про бесконечно затянутый вопрос с помещением театра «Геликон-опера», причины, почему всецело театральному коллективу приходится вкладывать силы в подготовку концертных исполнений, к сожалению, столь же очевидны, сколь и непреодолимы. Публика же, лишний раз получившая возможность услышать шедевр Моцарта в большом концертном зале, осталась в выигрыше.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru