Интервью с итальянским маэстро

Дирижёры – элита музыкального мира. Лидеры, ведущие своей палочкой десятки оркестрантов, и певцов, тысячи слушателей. Небесполезная любому артисту харизматичность – неотъемлемая часть настоящего маэстро. А уж когда ко всему перечисленному добавляется апостольский возраст, жизненный опыт, то собеседнику просто нет цены.

Приглашение Альберто Дзедды в Москву, чтобы продирижировать «Севильским цирюльником» в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко, дало редкий шанс личной встречи с патриархом опер бельканто, неизменным музыкальным руководителем фестиваля Россини в Пезаро и руководителем Академии Россини.

Не буду повторять банальные вещи про «чем крупнее художник, тем проще он держится в жизни» - всё так. Поразило другое: изящный, сухонький синьор Дзедда всё время словно светится, тепло и ровно, как светлячок! И в его манерах, суждениях–оценках, подчас неожиданных для 85-летнего мэтра, вовсе не чувствуется старомодность, нет и ноток ворчания.

Благодарна судьбе и пресс-службе МАМТа за эту беседу – встречи с такими «последними из могикан» словно прививка оптимизма в наше время.

* * *

Уважаемый маэстро, существует ли пресловутый россиниевский стиль и если да, то в чем он?

Россиниевский стиль – наше изобретение, это те образы, которые мы создаём в своём воображении и пытаемся передать при помощи музыки. Россини – композитор для вокала. Основные проблемы его исполнения – это поиски правильного вокала, белькантизма. Вот это действительно стиль и норма исполнения. У певцов, прежде всего, должны быть техническая возможность точно воспроизвести очень богатый и сложный нотный текст, тысячи всевозможных нюансов при пении, и много фантазии в интерпретации. Для чего нужны эти оттенки? Потому что «секрет Россини» в том, чтобы передать его почти инструментальные ритмические фигуры, которые всегда как бы анонимны, как бы незначительны. Ведь часто у него в руладах идёт чередование гамм и арпеджио. Не так уж часто встречаются такие чистые мелодии, как у Моцарта, чаще короткие инструментальные фразы. Но при помощи этих рисунков Россини даёт возможность певцам выразить то, что им надо, если техника позволяет преобразовать эти фигуры в эмоции. Это достаточно сложная задача. Вот почему россиниевские певцы – вокалисты высшей категории. Им недостаточно петь только правильные ноты, тогда это будет похоже на упражнения. «Где же музыка?» – спросит слушатель. Образ, который дóлжно передать музыкой Россини, сродни тонкой эротической ласке – из пассажей, гамм певец должен создавать это. Или схожий пассаж может прозвучать как шпага, которая убивает. Всё зависит от виртуозности певца. Другая проблема Россини в том, что он пишет в жёсткой форме. Но при пении не следует строго следовать этому. Это не догма, но ритм придаёт жизнь и энергетику музыке. Голосовая оснащённость, и способность вокализировать в заданном ритме – вот основные трудности исполнения Россини. А ритм его всегда лёгок и певуч.

Если говорить о театре Россини, то он весьма далёк от реализма. Но при этом не должен становиться абстрактным, хотя, вообще-то бельканто – абстрактный стиль. Это всего лишь музыкальные знаки, но я должен суметь придать им жизненность, сделать человечными! Здесь мало только сердца, очень важен и мозг, я должен всё рассчитать. Потому что этот «антиреалист» рассказывает истории из жизни! И рассказывает совершенно в своём, особенном стиле. Обычно, когда в опере повествуют о страсти, вы так её и понимаете. А у Россини вы услышите совершенно иное: там не будет обычных человеческих чувств. Любовные истории Россини происходят, как правило, между людьми, которые не кажутся реально существующими, это не Виолетта с Альфредом и не Мими с Рудольфом. Любовь у персонажей Россини иная. Он не рассказывает историю любви между двумя маленькими людьми, он рассказывает вообще о добре и зле, содержащемся в чувстве любви скорее как философской категории. Это и делает Россини, на мой взгляд, таким современным.

И еще современность Россини в том, что он никогда не заставляет слушателей чувствовать то, что считает в данный момент нужным… А Пуччини, Верди не дают слушателям такой возможности, они заставляют их плакать именно тогда, когда сами пожелают. Россини иной, и его актуальность во многом зиждется на этом, потому что нынешняя молодёжь не любит, когда ее, например, заставляют растрогаться каждый раз в одном и том же месте и чувствовать всегда те же самые эмоции – как это происходит, когда мы слушаем произведения романтических композиторов 2-й половины 19 века...

На россиниевском фестивале в Пезаро постоянно ставятся всё новые и новые произведения, словно Ваш «сундук с забытыми сокровищами» неиссякаем! Некоторые названия встречаются хотя бы в учебниках по истории музыки, другие – полная неожиданность даже для меломанов. Есть ли разница, открываете публике раритет, или, вот как сейчас в Москве, в тысячный раз дирижируете всё тем же «Севильским цирюльником?»

«Севильский цирюльник», как мне кажется, не самое гениальное у Россини, просто он исторически популярен. Считаю, что отнюдь не комическая опера «конёк» Россини, важнее его драматические опусы: «Семирамида», «Танкред», «Дева озера», «Отелло», «Магомет II», «Моисей в Египте», «Зельмира» – вот истинные шедевры.

Для Вас имеет значение режиссура в операх Россини?

Конечно! Сюжеты Россини реальны, но рассказаны не языком реализма. Тут необходима очень свободная режиссура, потому что это не конкретная история. Он повествует о не вполне настоящих мужчинах и женщинах. В жизни трудно найти людей, которые действуют так, как персонажи Россини. Опять-таки у Верди или Пуччини персонажи, словно наши знакомые, которых мы видели сто раз. А герои Россини вроде бы существуют, но они не такие, как в жизни.

Но как это вяжется со стремлением осовременить оперу? Так, в недавнем «Моисее в Египте» в Пезаро весь антураж указывал на ближневосточный конфликт и по сцене ездит танк.

Должен сказать, что видел все многократно репетиции и воспринял постановку. Тот, кто отвлечётся от музыки и увидит только военную технику… такому зрителю, наверное, будет нанесён вред. Не надо, конечно, увлекаться танками, но этот концептуально был на своём месте. Как известно по библейской истории когда египтяне преследуют евреев всё заполнялось водой. Здесь вы можете только вообразить эту воду и если появляется танк, останавливающий войско – создаётся эффект чуда – сильный драматургический ход.

Как Вам работается с русскими певцами и есть ли особенности русского исполнения Россини?

В моей академии в Пезаро каждый год учатся два или три русских певца. Этим летом из 10 премьер Россини три главных партии будут исполнять русские певцы, двое из них –выпускницы академии двухлетней давности. Постоянные наши солисты – замечательные русские артисты Ольга Перетятько, тенора Максим Миронов и Дмитрий Корчак и многие другие. С русскими голосами можно прекрасно петь не только Россини, но и Беллини, и Доницетти. У вас в стране потрясающие голосовые ресурсы и хорошая школа.

Из теперешнего состава певцов в Театре Станиславского хотели бы кого-то взять к себе в Пезаро?

Прежде всего, обеих Розин, меццо: Елену Максимову и Веронику Вяткину. Они уже были у нас в Академии и пели, Вероника, например, – Изабеллу в «Итальянке в Алжире».

Россини во многом изменил роль певцов в опере, в частности меццо-сопрано и контральто – так ли это?

У Россини настолько велико значение колоратуры, что он на закате эпохи кастратов часто отдавал мужские роли женщинам контральто, потому что их техника была совершенней.

Нравится ли Вам эта постановка «Севильского цирюльника» в МАМТе?

Мне она нравится. В ней есть русские черты – в оформлении столько снега! Но, в сущности, Испания и Севилья у Россини очень условные, в музыке ничего сугубо испанского нет. Пусть в Москве будет такой «Цирюльник» со своим специфически русскими приметами, юмором.* Главное, это психология персонажей, богатство их внутреннего мира. И мне кажется, вашему Александру Борисовичу всё это очень хорошо удалось. Прежде чем согласиться, я ведь посмотрел видеозапись – если постановка мне не нравится, то не соглашаюсь работать. Нельзя сказать, что «Севильский цирюльник» чистая опера-буфф. Это скорее развлекательная комедия с интересными персонажами.

А.Б.Титель тот режиссёр, который и осовременивая действие, и внося в него живость, понимает специфику вокала и не заставляет актёров петь в совсем неудобных, нефизиологичных позах. Слышала от певцов, что частое пение, условно говоря, « вниз головой», разрушает раньше срока их вокальный аппарат, укорачивает карьеру. С Вашим, маэстро, огромным опытом и знанием бельканто, случается ли протестовать, делать замечания слишком рьяным в акробатике постановщикам?

Сегодня, в эпоху HD телевидения мы не можем оставить певцов неподвижно стоять и петь перед экраном с его крупными планами, как в театре 19-го века. Они неизбежно должны двигаться. Конечно, не вниз головой и вверх ногами. Но требования к актёрским данным стали несравнимо выше. Здесь всё зависит от ума режиссёра. И если я что-то замечаю в мизансценах, вредящее голосу, то запрещаю это. Особенно, если постановщик молодой, то всегда первый скажу – нет, так не надо, это неправильно. Певец, конечно, не в праве сказать такое, а я вполне могу и часто пользуюсь своим « вето».

Ещё частенько слышу жалобы от певцов, что строй оркестров стал выше за последние даже 30 лет, и технические трудности, высокие ноты даются труднее, чем тогда, когда это было написано. Что творится у вас в Пезаро, извините, сколько герц в ля первой октавы, которое даёт гобой для настройки?

Певцы правы, строй стал выше. Но мы установили классический лимит строя в 440 Гц, всего лишь на полтона выше, чем во времена Россини, это американские оркестры, чтобы звучать ярче, больше завышают строй.

К сожалению, вокалисты должны учитывать это, им стало труднее петь. Ещё момент: во времена Россини верхние ноты принято было брать фальцетом, сейчас – полным звуком. Понимая всё это, допустим, Чечилия Бартоли предпочитает работать только со своим барочным оркестром, который держит тот строй, который именно ей нужен, удобен. Поэтому она редкая гостья в обычных оперных театрах, и к нам в Пезаро – я неоднократно приглашал её – не едет. Я мог бы опустить строй нашего оркестра, но не хочу, потому что певцы избалуются, привыкнув к «старинному» строю, а им надо работать по всему миру.

Вы считаетесь ведущим специалистом по Россини. Чувствуете ли Вы какую-то свою особую миссию, особую связь с композитором. Он, случайно, Вам не снится ночами?

Нет, маэстро Россини мне не снится, но иногда идеи приходят будто свыше, от его духа. Я даже не знаю, от кого они. Например, в сентябре я исполнял «Маленькую торжественную мессу». Но там остался не оркестрованным единственный инcтрументальный фрагмент, Preludio religioso, он традиционно исполнялся на органе. Как такое могло случиться? И вдруг меня осенило, что начало, тема фугато, классически исполнялась инструментом соло. А в типичном оркестре Россини такого инструмента не оказалось, всю тему не смог бы сыграть ни один смычковый инструмент. И, как я подумал, Россини просто не успел решить – кому отдать эту тему, он вскоре умер. А сегодня созданы те духовые инструменты, которые могут отлично сыграть это. Россини об их возможностях и не подозревал. И я сам оркестровал этот номер, но думаю, что вдохновил меня великий Джоаккино. Но самая моя прекрасная связь с Россини – это то, что я за многие десятилетия продирижировал уйму его опер, со множеством самых разных оркестров и певцов, но каждый раз делаю это, будто впервые. Этот автор никогда не утомляет. В нём содержится нечто такое, что не бывает периода, чтобы я не хотел им заниматься. И вот уже 40 лет я говорю о Россини, исполняю Россини, живу Россини. Должна бы тошнота возникнуть, но я всегда открываю что-то новое, и мне он видится всё более великим и сложным для понимания. Внешне ведь Россини ощущается очень лёгким композитором, его способ выражения элементарен, мелодии просты и коротки, гармонии самые стандартные: тоника–доминанта и т. д. Но за этой простотой и кроется глубина. Повторю еще раз, это действительно невероятно современный автор. Я попробовал обо всём этом рассказать в своей книге, вышедшей несколько месяцев назад: Divagazione rossiniane – фантазии и рассуждения по поводу Россини.

Спасибо большое за беседу. Здоровья Вам, синьор Дзедда, и ещё много новых встреч с творениями Россини на радость всем нам!

Примечание:

Эта фраза Дзедды любопытна тем, что дает представление о том, как своеобразно и клишировано иностранцы, подчас, понимают русскую специфику: ну где у нас все ездят на мотороллерах и даже на балконе – мотороллер? Чисто по-итальянски! А снег – явный привет от «Амаркорда» Феллини, это так прозрачно. Тут получается эффект салата «Оливье», который во всём остальном мире называется «русский». Но главное – вкусно!

Выражаю благодарность за синхронный перевод Елене Баграмовой, за редактуру текста перевода – Роберто Натали.

Беседовала Татьяна Елагина

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru