«Королева чардаша» в венской Фольксопер

Где ж как не в Вене стоит послушать венскую оперетту? Эта банальная истина верна, а потому полезна как руководство к действию. Ею я и воспользовался в свой единственный свободный вечер во время краткого визита в австрийскую столицу. Выбора не было — в Фольксопер давали «Королеву чардаша» Имре Кальмана, а по укоренившейся русской традиции — «Сильву». Туда я и отправился, о чем ничуть не пожалел.

Этой постановке уже много лет, ее осуществил в 1987 году режиссер Роберт Херцль, а в 2011 году он же восстановил после двухлетнего перерыва. Несмотря столь почтенный возраст спектакля, зал был забит до отказа и полон энтузиазма по поводу происходящего на сцене. Такая живая реакция венской публики на известную каждому с детских лет музыку, признаться, меня даже удивила.

Что же можно сказать об увиденном? Абсолютно классический по духу спектакль в своих визуальных решениях отражает ту непередаваемую декадентскую атмосферу Belle Époque, художественный стиль которой во Франции именуют ар нуво, в Германии югендстиль, а в Австрии сецессион. Это вполне соотносится с сюжетом — события происходят в 1914 году.

Сценография изысканна и разнообразна. Я насчитал по ходу спектакля порядка 15-ти чистых перемен. Штанкеты бесшумно поднимались и опускались, создавая декорационную «игру объёмов», мгновенно преображая действие и перенося нас из кулуаров будапештского варьете «Орфеум» в залы княжеского дворца или отеля «Резиденц» в Вене. Действие органично перетекало из глубины сценической площадки на авансцену, ни на минуту не давая зрителю перевести дух. Темпоритм спектакля и игра артистов – вихревая, изобретательная, но без мудрствования, виртуозная в мелких деталях и мизансценах – достойны восхищения.

Я обратил внимание на один интересный прием, за счет которого динамика происходящего достигала, подчас, апогея: не успевал закончиться какой-то музыкальный номер, а на последних аккордах уже начинался новый разговорный эпизод. Однако в нужный момент действие могло и замедлиться – искусством сценической паузы режиссер тоже, безусловно, владеет.

Сцена из спектакля. М.Хавличек, К. Шрайбмайер

Вокальное мастерство участников постановки оказалось неровным, хотя и вполне профессиональным, особенно в части чеканной и ритмически выверенной дикции и специфической опереточной интонации. Наибольшее впечатление произвел известный тенор Курт Шрайбмайер. За свою почти сорокалетнюю карьеру он успешно выступал в Венской опере, на фестивалях в Зальцбурге, Байрёйте, Глайндборне и др. В его репертуаре много опусов 20 века, в т. ч. Яначека, Бриттена, Прокофьева, Шостаковича. Но всегда главной любовью певца оставалась оперетта. Когда-то певец блистал в роли Эдвина, а нынче ярко и с большим драйвом исполнил партию «завсегдатая кулис» Ферри (Ференц Керекеш), проявив также отменную физическую форму и пластику в танцах.

Хорош был и баритон Михаэль Хавличек в роли Бони (Граф Канчиану), обладающий к тому же завидной гротескно-комедийной харизматичностью. Не менее удачным оказалось выступление сопрано Мары Масталир в роли Стасси (Графиня Анастасия Эггенберг). Эта певица знакома москвичам по выступлениям в 2011 году с венским оркестром замка Шёнбрунн на сцене Кремлевского дворца съездов. Её чистый и мягкий голос вполне отвечал характеру роли.

К сожалению, исполнители главных партий Мартина Дорак (Сильва Вареску) и Томас Зигвальд (Эдвин Липперт-Веллерсхайм) выглядели бледнее. У Дорак голос звучал довольно «потрёпанно», а в образе ощущалась излишняя провинциальность, тенор же Зигвальда с его отчетливым характерным тембром никак не дотягивал до героя, особенно на фоне голоса Шрайбмайера.

Из других участников постановки нельзя пройти мимо актёрского мастерства Петера Матича в роли Князя Леопольда, отца Эдвина. Его неподражаемый возглас «Zwei Chansonetten in der Familie!» (Две шансонетки в семье!) вызвал в зале стон восторга.

Элегантностью отличалась игра оркестра Фольксопер, за пультом которого стоял опытнейший маэстро Рудольф Библ.

Постскриптум

Совсем недавно в своей рецензии о «Веселой вдове» Легара в Театре Станиславского я размышлял о праве постановщика на «беззаконие жанра». Не будем здесь сравнивать эти спектакли, совершенно различные по своей стилистике и принципам подхода к стихии оперетты. Скажу одно — здесь в Вене мне хотелось воскликнуть: «Да здравствует Его Величество Закон жанра»!

Автор благодарит администрацию театра Фольксопер за любезное приглашение посетить спектакль.