Вчера в турецком Аспендосе – древнеримском амфитеатре, распложенном неподалеку от всемирно известного курорта Анталья, завершился юбилейный 20-й Международный фестиваль оперного и балетного искусства. Несмотря на существенные трудности политического момента, что переживает в настоящий момент Турция, фестиваль не только состоялся, но был проведён с тем же традиционным размахом, что был для него характерен в последние годы. Усилия, которые прилагает для этого Генеральный директорат театров оперы и балета Турции под руководством профессора Ренгима Гёкмена, который руководит всеми шестью музыкальными театрами (в Анкаре, Стамбуле, Измире, Анталье, Самсуне и Мерсине), четырьмя фестивалями (оперно-балетными в Аспендосе и Эскишехире, балетным в Бодруме и оперным в Стамбуле) и двумя конкурсами (балетным в Стамбуле и вокальным в Измире) в стране, не пропали даром и увенчались подлинным успехом: публика на мероприятия фестиваля, что называется, валила валом.

К сожалению, политическое противостояние проникло и сюда: в стране, стоящей на перепутье, перед выбором дальнейшего пути развития (сохранение светского государства или медленный дрейф в строну исламской республики), под угрозой существования оказались искусства нетурецкого происхождения, и оперы и балета это касается, разумеется, в первую очередь. Именно поэтому каждое фестивальное событие предварялось мини-манифестацией, когда группа активистов скандировала «Свободу искусствам! Таксим везде!» и была единодушно поддержана многотысячной публикой, заполнявшей античный театр.

Программа 20-го фестиваля включала три оперы («Аиду», «Риголетто» и «Кармен»), два балета («Лебединое озеро» и «Аспендос – любовь столетий», новый балет, специально написанный современным турецким композитором Ниязи Турой для воплощении на этой сцене) и гала-концерт, где главным героем выступил знаменитый аргентинец Хосе Кура, при чём выступил в обеих своих ипостасях – и как вокалист, и как дирижёр.

Каждый фестиваль в Аспендосе имеет определённый тематический уклон. Центральным событием 18-го фестиваля стала турецкая премьера оперы Луиджи Керубини «Медея» в постановке оперного театра Антальи, главной идеей этого исполнения стала связь этого исторического места с античной культурой. На 19-м фестивале акцент был сделан на знаменательном вагнеровском юбилее, в связи с чем был показан «Тангейзер» - работа Анкарского театра оперы и балета.

Главной темой 20-го фестиваля естественно стало имя Джузеппе Верди, 200-летие со дня рождения которого в этом году празднует весь мир. В отличие от Вагнера произведения Верди значат очень много для Аспендоса, который по праву можно назвать турецкой Вероной: именно грандиозные полотна великого итальянца здесь также как и на знаменитом фестивале «Арена ди Верона» имеют первостепенное звучание и пользуются неизменными вниманием и любовью публики. Как и в Вероне знаковое название для Аспендоса – это «Аида», своеобразная визитная карточка фестиваля, опера, самым гармоничным образом вписывающаяся в атмосферу древнего театра.

Помимо «Аиды» и «Риголетто» в вердиевскую тему нынешнего фестиваля абсолютно логично вписался и гала-концерт, открывавший программу форума. В исполнении Хосе Куры и турецких солистов, а также хора и оркестра оперного театра Антальи прозвучали фрагменты таких опер как «Набукко», «Эрнани», «Луиза Миллер», «Аттила», «Сицилийская вечерня», «Бал-маскарад», «Макбет», «Травиата», «Сила судьбы», «Трубадур» и «Отелло». Таким образом, была представлена колоссальная антология творчества великого маэстро.

Несмотря на свою «постоянную прописку» на Аспендосском фестивале, «Аида» всегда предстаёт здесь немного в видоизменённом обличии – для каждого года находят свою изюминку, свою особенность. В этот раз изюминка заключалась в копродукции: Турция активно стремится встроиться в общеевропейский культурный контекст и охотно перенимает практику совместных постановок с театрами из разных европейских стран. «Аида» 20-го фестиваля – плод объединённых усилий Национального театра имени Леоша Яначека из чешского Брно и Анкарского театра оперы и балета. Турецкая сторона предоставила оркестр столичного театра и сценографию Саваша Камгёза, которая является традиционным «антуражем» для этой оперы на сцене Аспендоса, все остальные составные части спектакля были из Чехии.

Чешско-турецкая «Аида» в Аспендосе – спектакль яркий и традиционный. Для проката на этой площадке сознательно ищут партнёров, которые бы вписались в предлагаемые условия – как уже говорилось, «Аида» - своеобразный бренд Аспендоса, собирающий максимальное количество зрителей, и до сих пор здесь никто не намерен рисковать, предлагая какую-то экстравагантную интерпретацию этого шедевра. В сценографии, которая использует привычные древнеегипетские мотивы, присутствует лёгкость и изящество наряду с монументальностью и помпезностью, что очень гармонично для этой оперы, сочетающей в себе грандиозную фреску большого стиля и лирические мотивы. Костюмы Йозефа Елинека не отличаются оригинальностью, но, бесспорно, красивы, некоторые даже по-настоящему роскошны – это именно то, что и нужно для такой «Аиды», излишняя оригинальность которой совсем не к лицу. Пожалуй, наиболее впечатляющи одежды эфиопов – в них присутствует какая-то массивность и чрезмерность, они несколько нелепы для военнопленных, поверженных врагов, слишком помпезны и торжественны, но зато несут в себе непередаваемый африканский колорит. В хореографии Зденека Прокеса более всего подкупали женские танцы своей лиричностью.

Режиссура Яромира Брыха здесь играет вспомогательную роль, она естественным образом направлена на создание грандиозного многокрасочного шоу, её главная задача – яркость представления, создание иллюзии «древнеегипетской аутентичности». В таких условиях несколько пропадают прочие задачи, прочие линии режиссуры – создать спектакль психологический, выстроить тонкие грани взаимоотношений между героями. Наиболее заметно это было видно по не вполне выстроенным взаимоотношениям двух главных дам этой оперы – Аида в данной постановке не была рабыней ни в малейшей степени, но только полноценной соперницей Амнерис и в борьбе за любимого, и в оспаривании властных полномочий. К сожалению несколько скомканным оказался финал труднейшей Сцены Нила. Впрочем, придираться к постановке вообще-то не справедливо, поскольку в условиях гастрольного проката, когда с одной репетиции продукцию было необходимо вписать в совершенно новый пространственный формат, предъявлять к ней какие-то повышенные требования было бы не правильно.

В музыкальном отношении эта «Аида» имела как свои плюсы, так и минусы. Настоящим событием вечера явилось исполнение титульной партии румынской сопрано Андой-Луизой Богзой – голос невероятной красоты и силы заставил трепетать сердца и вспомнить о самых великих оперных примадоннах прошлого: пластичная кантилена, безупречные пиано и мецца-воче, ровность голоса по всему диапазону с превосходными, победными верхами, золотой серединой и глубокими, бархатными низами – перечислять достоинства румынки можно ещё очень долго, восторгаясь её искусством.

Амнерис Вероники Гайновой не хватает меццовой значительности: верхи берутся уверенно, что для этой пограничной партии, конечно же, важно, но низы полноценно не озвучены, не глубоки. К тому же и силы звука артистке местами не хватает. Вследствие ещё и этого между египетской и эфиопской царевнами не рождается звукового контраста, их голоса часто сливаются при явном доминировании сопрано.

Радамес Рафаэля Альвареса красив по звуку и обладает такими достоинствами как хорошее легато и в целом убедительный верхний регистр, однако героического в этом теноре мало – главный герой получился изрядно, даже чересчур лирическим.

Низкие мужские голоса полностью удовлетворяют. Мартин Барта (Амонасро) энергично проводит наидраматичнейший диалог с Аидой в Сцене Нила, становясь практически вровень в Богзой по насыщенности звучания и трагическому накалу. Рамфис Иржи Сульженко отличается великолепной культурой пения, настоящим вердиевским стилем. Красивый, мягкий голос показывает в небольшой партии Царя Египта Ладислав Млейнек. Надо сказать, что за исключением Богзы и Альвареса все вокалисты хорошо известны автору статьи по его многочисленным прежним репортажам из пражских театров, где в разные годы он слышал каждого из них.

Музыкальное руководство спектаклем осуществил хорошо известный в России словацкий маэстро Петер Феранец. Главная заслуга его в том, что в этой «Аиде» была единая мысль, единый нерв, единый порыв, пронесённые дирижёром от первой до последней ноты, благодаря чему получилась цельная звуковая картина. Надо сказать, что эта «Аида» Феранца выглядела намного более зрелой и продуманной, чем его также весьма успешная постановка этой оперы в московском Большом театре шестнадцать лет назад. Был достигнут хороший баланс между оркестром, хором и солистами, что немало важно не только само по себе, но ещё с учётом гастрольного характера спектакля, когда все участники, за исключением оркестра, выступают в этих условиях впервые. Хор брненского театра под управлением Йозефа Панчика радовал слитным, чистым пением. К сожалению, не всё получилось у оркестра, в особенности много досадных помарок допустили медные духовые.

Если «Аида» порадовала привычной традиционностью, то «Риголетто» оказался актуализированной версией классической оперы, весьма неожиданной в древних камнях Аспендоса. Это полностью самостоятельная постановка Анкарского театра, премьера которой прошла совсем недавно. Режиссёр Екта Кара воспользовалась идеей соотнесения окружения Мантуанского герцога с итальянской мафией 1920-х годов. Назвать этот ход подлинной новацией никак нельзя – подобный вариант разыгрывался уже не раз на мировых сценах, начиная со знаменитой постановки Джонатана Миллера 1982 года в Английской национальной опере, где действие драмы Верди – Гюго было перенесено в мафиозную среду Нью-Йорка 1950-х.

У Кары – это Неаполь вскоре после первой мировой войны, но сути дела это не меняет: фабула «Риголетто» с его жестокостью и безысходностью в принципе неплохо «монтируется» с мафиозным антуражем. Безусловно, в такой версии что-то теряется из-за отсутствия ренессансного контекста, «родного», естественного для этой истории, но в чём-то она и выигрывает – благодаря жёсткой, абсолютно не романтизированной среде спектакля. Практически все ходы режиссёра получились убедительными, не противоречащими существу драмы и существу музыки – пожалуй, лишь чрезвычайно инфантильный образ Джильды, появляющейся во второй картине с коляской, полной кукол, несколько экстравагантен и не вполне в характере персонажа. Понятно, что Кара стремилась показать чистоту героини, но образ вышел несколько двусмысленным. Зато очень хорош Риголетто – красивый, молодой, яркий, горбун, но не урод, личность сильная, неординарная. Поэтому его трагедия в финале становится ещё страшнее.

Эффектны костюмы (Гизем Бетиль), отсылающие ко временам Аль Капоне и узнаваемые современным зрителем по таким кинолентам, как, например, «Однажды в Америке»: полосатые костюмы мафиози и золотые декадансные платья немногочисленных дам смотрятся впечатляюще. Сценография (Эфтер Тунч) немногословна, но выразительна – судя по фото, при адаптации к условиям Аспендоса она растеряла некоторые свои элементы, пусть не первостепенной важности (например, эффектные люстры), но дающие визуальному ряду дополнительные штрихи. Её основу составляют две большие выгородки, с золочёным декором на лицевой стороне и абсолютно неприглядные с тыла, а также многоярусная клетка-сетка, совершенно прозрачная, позволяющая вести действие параллельно на разных этажах и удачно обыгрывать такие драматургически сложные картины, как, например, душераздирающий финал.

С музыкальной точки зрения «Риголетто» получился очень интересным, прежде всего, с вокальной стороны, причём это касалось не только солистов, но и хора. Турки – певчески богатый народ, у них насыщенные, красивые голоса, южная средиземноморская нация, что, конечно же, сказывается, на качестве звука. В «Риголетто» огромная роль принадлежит мужскому хору, и хормейстеру Любомире Александровой удалось здесь добиться потрясающих результатов: слышно, что наличествуют отличные, превосходные голоса, но при этом, хор звучит гомогенно, как единое целое, отдельные певцы не вылезают, и одновременно чувствуется тембральное богатство коллектива.

Из солистов бесспорным лидером был Эральп Кийици в партии Риголетто: роскошный баритон, звучный и яркий, вязкий, массивный, но и очень пластичный при этом, абсолютно убедительный на всём диапазоне, радовавший эмоциональным пением на протяжении целого вечера. Кроме того Кийици – незаурядный артист, что позволяет ему создать очень убедительный противоречивый образ одновременно злого, ехидного горбуна, и нежно любящего отца, заканчивающего свою жизнь, по версии режиссёра Екты Кары, самоубийством, ибо не может вынести смерть единственного любимого создания. Новация вполне допустимая, хотя, на мой взгляд, трагедия получается ещё страшнее, когда Риголетто остаётся жить с тем, что с ним только что случилось.

Лёгкое сопрано Эзги Йилдирим замечательно исполнила партию Джильды, покорив ясностью и мягкостью звучания и отличным владением верхним регистром. Актёрски Йилдирим оказалась настоящим нежным цветком, трепетным и чарующим, отчего драма её юной героини становилась ещё нестерпимей. Достойно исполнил труднейшую партию Герцога Шенол Талинли: пара не вполне удачных верхних нот с лихвой была компенсирована цельным образом надменного и хитрого ловеласа.

Качественный ансамбль дополнили низкие мужские голоса – Сабри Карабудак (Спарафучиль) и в особенности Ёзгюр Саваш Генчтюрк (Монтероне). Шебнем Алгин (Маддалена) была интересна скорее актёрски, нежели вокально.

За дирижёрским пультом стоял итальянец Алессандро Чедроне. Нельзя сказать, что его версия была безупречной, хотя оркестр Анкарской оперы играл куда вдохновеннее и технически удачней, чем на «Аиде». Молодому маэстро несколько не хватает концептуального видения всего произведения в целом, оно у него подано немного фрагментарно, что называется, по частям. Кроме того, случались и откровенные неудачи, как, например, загнанные темпы в первой картине, из-за чего все солисты и хор были совершенно заглушены, мелкие расхождения с певцами впоследствии на протяжении всей оперы: катастрофы нигде не было, но едва заметные неточности нет-нет, да и вылезали. Тем не менее, благодаря мастерству солистов и хора опера прошла на большом эмоциональном подъёме и снискала восторженный приём многочисленной публики.

Праздник музыки и театра в Аспендосе завершён. Он получился необыкновенно насыщенным и интересным для публики. Будем надеяться на то, что «турецкая Верона» соберёт поклонников великого жанра вновь через год и одарит их незабываемыми впечатлениями.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru