В этом году музыкальный мир празднует 100-летие со дня рождения выдающегося британского композитора Бенджамина Бриттена. В связи с ожиданием юбилейного года петербургской публике стали открываться еще неизвестные ей сочинения мастера. В Мариинке уже с успехом идут оперы «Сон в летнюю ночь», «Поворот винта». Михайловский театр не так давно порадовал жителей Северной столицы премьерой «Билли Бадда».

И вот сейчас новая премьера. На этот раз Британский Совет при участии Эрмитажа, фонда Бриттена-Пирса, Санкт-Петербургской консерватории, фонда «ПРО АРТЕ» и творческого объединения «Mahogany opera» представил целый триптих — одноактные оперы-притчи, предназначенные для исполнения в церкви. Можно сказать, что артисты осуществили замысел композитора на сто процентов: представление прошло в Лютеранской церкви св. Екатерины. Ведь Бриттен так и назвал сочинение: «Притчи для исполнения в церкви».

Произошло это событие, правда, только в последний день программы. В предыдущие дни оперы-притчи постепенно «завоевывали» слушателей и были представлены каждая по отдельности.

Надо сказать, что сам Бриттен не считал себя религиозным человеком. Однако через свое творчество он всегда вел со слушателем разговор о вечных ценностях — это определенно и понятно почитателям творчества композитора. Так, оперы-притчи повествуют нам о свете Надежды («Река Керлью»), о всепрощении Любви («Блудный сын») и о силе Веры («Пещное действо»).

История, связанная с написанием «Блудного сына» оказалась столь исторической для Петербурга, что нельзя не упомянуть о ней.

В 1966 году Бриттен приехал в Северную столицу и посетил Эрмитаж. Он был столь впечатлен картиной Рембрандта «Возвращение блудного сына», что решил написать оперу на этот сюжет. Впоследствии композитор посвятил свое сочинение Дмитрию Шостаковичу, с которым его связывала тесная дружба и творческое сотрудничество. Именно в Эрмитажном театре, недалеко от местонахождения картины, состоялась нынешняя премьера оперы «Блудный сын», что весьма символично.

Исполнение же опер в церкви св. Екатерины как выяснилось, тоже оказалось не случайным. В советские годы в этом здании располагалась известная студия звукозаписи «Мелодия», в которой были сделаны многие записи Шостаковича.

Музыковед Людмила Ковнацкая, один из крупнейших специалистов по Бриттену в России отметила, что даже страстные почитатели композитора не видели подобной постановки, которая ждет петербуржцев. Она уникальна, подобной оперной формы в истории европейской музыки больше не появлялось. Вот что Людмила Григорьевна пишет по этому поводу: «Бриттен разработал такую форму спектакля, в которой сплавлены черты европейских средневековых прото-оперных жанров (миракля, литургической драмы) с их христианской символикой и средневекового японского театра Но с его дзен-буддистской философией».

В связи с этой цитатой напомним читателю, что Бриттен в силу своего пытливого характера и тяги к экспериментам предпринял в 1956 году поездку по странам Востока. Он был в Японии, Индонезии, знакомился с культурой острова Бали. Очевидно, новые «слуховые» и культурные открытия породили столь мощный и удачный продукт как оперы-притчи.

Сюжет каждого из трех сочинений различен: в первом случае это средневековый японский спектакль «Сумидагава» («Река Керлью»), во втором — одноименный евангельский сюжет («Блудный сын»), и, наконец, ветхозаветная история о «трех отроках в пещи огненной» («Пещное действо»). Общей связкой является форма представления каждой истории.

Она состоит из выхода артистов в монашеских одеждах (включая оркестрантов), проповеди настоятеля (священника), в которой он коротко знакомит слушателя с предстоящим действием, самой истории со всевозможными переодеваниями и перипетиями сюжета и, наконец, уходом артистов, поющих григорианский хорал по латыни.

Сценическое пространство помогают организовать декорации, располагающиеся по центру сцены. Это мачта (первая притча), хижина (вторая) и витражное окно (заключительная притча).

Костюмы в действии являются частью своеобразного ритуала, послания зрителю. В «Реке Керлью» перед нами предстает старуха (в исполнении актера-мужчины). Мы не видим ее лица, но обращаем внимание на кружевную шляпу, пробуждающую воображение зрителей об иных восточных землях. В «Блудном сыне» отец и два сына одеты в яркие платья разного цвета, что служит своеобразным символом их различной судьбы, скитаний и поисков смысла жизни. По ходу рассказа отстегиваются и надеваются различные части платьев (к примеру, рукава), меняются головные уборы, что позволяет следить за определенной динамикой действия. В «Пещном действе» перед нами и вовсе предстают метафизические образы богов в виде животных, а также звездочет и ангел, символизирующие различные силы, способные повлиять на ход событий. К этому добавим еле ощутимый запах свечей и благовоний в зале. Отдельно стоит сказать о языке движений актеров, так как он является одной из основополагающих концепций труппы «Mahogany opera» (руководитель Фредерик Уэйк-Уокер), осуществившей данную постановку: «Особое внимание в свои спектаклях «Mahogany Opera» уделяет стилизации и пластике, основу для которых черпает в разных художественных направлениях».

Так, в «Реке Керлью» использовалась пластика буддийских ритуалов, стилизация движений под стать тексту — спокойному или динамичному, возвышенному или трагическому. Символ лодки и людей, плывущих на ней, ассоциируется с жизнью и человеческими судьбами. В «Блудном сыне» идея круговых движений, их повторяемость отсылает нас к традициям суфизма. Зрителю самому предстоит подумать над теми «кругами», которыми следуют главные герои. В «Пещном действе» у актеров много быстрых динамичных жестов, символизирующих природную стихию, например, огонь.

Говоря о музыкальном языке «триптиха» Бриттена, отметим, что в почерке мастера мы не услышим «чистый» эксперимент, несмотря на смелые звучания, сходные с атональной музыкой или минимализмом. Можно сказать, что композитор сумел гармонично сочетать традицию и эксперимент, старое и новое. Все средства музыкальной выразительности работали на атмосферу представлений.

Дирижер «Aurora Orchestra» (оркестр является лауреатом премии Королевского симфонического общества), к примеру, и сам явился исполнителем на камерном органе. Чуть заметными жестами он показывал музыкантам четкие и выверенные знаки, следуя партитуре. Каждая опера подчеркивала свои инструментальные «краски». Барабан, флейта, колокольчики и камерный орган, напоминающий японский инструмент сё были представлены в «Реке Керлью». Литавры и гонги создавали особенное звучание в «Пещном действе» (прибавим к этому еще и развернутую инструментальную интермедию, исполненную во время шествия по залу), в «Блудном сыне» звуки индийской раги воссоздавала альтовая флейта.

Наконец, центром притяжения всего спектакля явились певцы, для которых исполнение произведений Бриттена является частью традиции, передаваемой из поколения в поколение. Вокальная манера опер-притч бесконечно сложна. В смелых диссонирующих гармониях уху не так легко найти какие-либо запоминающиеся, а тем более знакомые темы. В вокально-хоровых партиях есть черты изобразительности, кластерного звучания, даже авангарда. Но при этом слушатель улавливает идеальную слаженность голосов, четкую дикцию и красивейшие вокальные тембры. Всепобеждающий григорианский хорал в конце каждой притчи приводит звуковую массу к нужному балансу. Отметим работы таких маститых певцов как Лукас Якобски (Аббат, Отец), Джеймс Гилкрист (Безумная мать, Искуситель, царь Вавилона), Родни Эрл Кларк (Паромщик, Старший сын, Азария). Особую эмоциональную реакцию вызвали у публики персонажи духа Мальчика, Ангела, слуг, а также голоса хора, представленные детьми. Их пение (отметим высокий профессионализм исполнения) в стенах церкви вызвало ощущение наполненности и гармонии.

Артистами была проделана уникальная вокальная работа. Это не просто обладание вокальной школой, хорошо поставленными голосами, а еще глубокое проникновение в особую бриттеновскую вокальную манеру исполнения музыкального текста. Все солирующие певцы являются страстными сподвижниками творчества композитора, и этой идейной силой они смогли «заразить» весь зал.

На наш взгляд, подобный проект идеально могли осуществить только педантичные британцы. Все в атмосфере пресс-конференций, презентаций, выступлений было строго, четко, слаженно. Мероприятия начинались вовремя. Только последний спектакль «Пещное действо» начался на 10 минут позже, поскольку очередь поклонников творчества Бриттена возле здания церкви существенно возросла, и потребовалось время, чтобы рассадить всех на скамьях и стульях. Так что нам есть чему поучиться у наших британских коллег.

Осенью мы ожидаем продолжение сезонов Бриттена в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Будут представлены инструментальные сочинения композитора — «Симфония-Реквием», Концерт для скрипки с оркестром и сюита «Принц Пагод». В декабре в Москве состоится исполнение последней оперы композитора «Смерть в Венеции» по новелле Томаса Манна.

Будем с нетерпением ожидать еще не известных нам откровений Бенджамина Бриттена.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru