Летний питерский проект «Опера всем» продолжает действовать. Погожими июльскими вечерами любители музыкально-сценического искусства могли получить оперные впечатления на площадях города - Исаакиевской или Соборной в Петропавловской крепости. А если на пленере – пожалуйста, «Евгений Онегин» около дворца на Елагином острове. Правда, здесь дождичек поливал, но смутить публику не смог, сидели и стояли под зонтами, никто не уходил. Питерцы, оказывается, ну очень любят оперу!

«Фауста» Гуно давали на Исаакиевской, возле памятника Николаю I. Площадка, по правде говоря, не самая уютная, зато простора вокруг много. И действо на этой площадке происходило в стиле самого что ни на есть площадного театра: Мефистофель в полосатых брюках и красно-черном фраке с длиннющими фалдами, как черт из табакерки, выскакивал с бубном, призывая к началу действия, тут же режиссировал собственный визит к Фаусту с помощью эффектного дублера – ну прямо как в оперетте «Мистер икс»!

А потом весь вечер ёрничал, крутил хвостами-фалдами, перетаскивал нехитрые декорации, самолично привозил-увозил персонажей на их именных креслах-каталках. Изображал куст, с которого Зибель срывает цветы, потешно морщась, когда поклонник Маргариты окроплял «растение» святой водой; нацеплял фуражку a la Остап Бендер, изображал регулировщика с полосатым жезлом, гоняющего по кругу загипнотизированных граждан, подсовывал Маргарите вместо ларца с драгоценностями гламурную едко-розовую сумку, черные чулки с красными подвязками и чернобурку на плечи. … Много чего еще выделывал Мефистофель в исполнении азартного актера-певца Александра Рославца. И даже, появившись словно в ярмарочном вертепе над высокой ширмой, вдруг спел «Блоху» Мусоргского (по Гете - песню Мефистофеля в кабачке Ауэрбаха. Популярный ресторанчик до сих пор процветает в городе Ляйпциге). Хорошо спел. А чтобы усилить впечатление, эту самую блоху – артиста балета Богдана Королька - заставил танцевать. Так что, развлечений для зрителя было предостаточно.

Спину Мефистофеля украшала буква М, кроваво-красная на черном фоне. Он как игрок на поле, которого всегда можно разглядеть благодаря яркой надписи на майке. Этот Мефистофель и есть игрок, шут, зазывало, Скарамуш, ёрничающий бес – все ипостаси героя площадного театра, каковым представление на Исаакиевской площади и явилось в полном смысле слова.

Что удивительно - это никак не мешало действу отлично сопрягаться с совершенно серьезной лирико-драматичной партитурой. Оркестр Государственного Эрмитажа не поражал стройностью и тонкостью нюансировки, но дирижер Фабио Мастранжело, наш русский итальянец, что называется, держал руку на пульсе - не давал музыкально-сценической материи «растечься по древу». И в кульминациях выводил звучание на изрядный уровень эмоционального напряжения. С голосами был установлен вполне удовлетворительный баланс, чего достичь при сложных акустических условиях и наличии микрофонов у солистов не так -то просто.

Лирико-драматический пласт представляли Маргарита – Софья Некрасова и Валентин – Михаил Никоноров. Нежная родственная пара: голова сестры на плече брата - так появлялась они в начале первого акта, в той же мизансцене уходили вдвоем в райское небытие финала. Маргарита в милом беретике из 30-х годов – немного Марго из «Мастера и Маргариты», благородный Валентин - немного Мастер. Такой вот отдаленный парафраз на тему Булгакова…Кстати, по качеству вокала солист Геликон-оперы Никоноров оказался лучшим из певцов: мягкий тембр, прекрасная кантилена, свежесть голоса вкупе с артистической опытностью. Распелась ко второй половине спектакля и солистка Санкт-Петербург Оперы Софья Некрасова – ее Маргарита в храме и, особенно, в последней сцене была очень хороша и певчески, и актерски.

Между добром и злом помещён Фауст. Он и раздраженный, отчаявшийся старец вначале, и радостно ощутивший силу в теле вожделеющий молодой мужчина, и человек, способный на романтические чувства. А дальше - циник, подыгрывающий пошлостям мелкого беса и трус, убивающий в спину. В общем, хрестоматийная история распада личности, обозначенная наглядно и четко, как это и свойственно площадному театру. Артем Коротков, солист веймарской оперы, в прошлом воспитанник С-Петербургской консерватории, неплохо справился с верхним фаустовым «до» и показал актерскую зрелость, с благоприобретенной немецкой точностью наполнив содержанием непростой рисунок роли. Но главным героем, все же, не стал.

С хоровой массой режиссер представления Виктор Высоцкий обошелся просто: дамы в черных платьях, в белых шляпках и перчатках, с белыми зонтиками, мужчины в жилетках или в темных накидках - очень игровой, подвижный графический фон, на котором отчетливо выделяются основные персонажи. Молодежный хор Филармонического общества, вполне адекватно звучавший в большинстве сцен спектакля, к концу как-то заметно скис (такое впечатление, что просто недоучили партии) и чуть не смазал общее впечатление. Но солисты и оркестр финал вытянули.

Что касается оформления, придуманного художником Юлией Гольцовой вместе с режиссером, то и здесь сработала графика, причем книжная. Сцену обрамляли ширмы, исписанные готическим шрифтом, изрисованные старинными научными схемами и оккультными знаками. Высоцкий публично утверждал, что договор Мефистофеля с Фаустом, запечатленный на одной из ширм, составлял он самолично на немецком языке. Проверить трудно, но присутствующие во всем этом черты интеллектуальной игры прослеживается явно .

Каждому из главных персонажей приданы свои опоры- буквы: Валентину – кресло в виде красного латинского V, ибо воину к лицу обозначение слова победа – viktoriya. На этом кресле, как на катафалке, его и увозят со сцены после коварного убийства в спину. Маргарита имеет в своем распоряжении белый диванчик в виде буквы М. Сидя на нем, она читает книжки, мечтает, примеряет подаренное, невинно кокетничает с Фаустом. Тот же диванчик служит ложем грехопадения, и Мефистофель лукаво прикрывает пикантный момент красным зонтиком. Еще одно большое белое М с краю сцены – это место, куда безумная Маргарита, взбираясь по ступеням, удаляется со своими горько-сладкими воспоминаниями. Фауста символизирует стального цвета готическое F. Оно работает и декоративно, и как ширма, за которой можно укрыться по мере надобности. Или разделяет влюбленных, как та стена между Фисбой и Приамом, что фигурировала у Шекспира в комедии «Сон в летнюю ночь». Культурных ассоциаций в этом лаконичном режиссерско-сценографическом решении, как и во всем представлении - немало.

При неизбежных в наших условиях издержках, спектакль «Фауст» в рамках проекта «Опера-всем» – это оригинальная режиссерская интерпретация знакомого материала, привязанная к конкретным условиям открытой театральной площадки. В ней есть здоровая простота площадного театра, но нет простоватости оперных поделок. В ней есть ёрничество и шутовство, но нет пошлости. В ней есть место мысли и чувству.

Откровенно жаль, что акции фестиваля «Опера-всем» - одноразовые. И что наше скудное финансирование искусства не предполагает сохранения интересных проектов. Однако спасибо, что это, пусть и скудное финансирование, во сто крат помноженное на энтузиазм устроителей своеобразного оперного парада, позволяет фестивалю жить и радовать питерцев.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru