Когда в июне 2004 года спектакль Петера Конвичного появился в Большом театре, это событие воспринималось как откровение. «Вагнер?! На нашей улице?!» И дело даже не в концептуально дихотомичной концепции постановки: оркестр Большого театра под управлением Александра Ведерникова неожиданно представил настолько высокий «европейский» уровень исполнения этой не самой простой партитуры, что захватывало дух и расцветали надежды…

Отчасти поэтому возобновления «Голландца» я ждал с особым предвкушением, к тому же среди солистов были заявлены «иностранцы», что для московской оперы в её нынешнем состоянии – признак, всегда многообещающий.

Не тут-то было. Меня даже мало задел тот факт, что остроумную, но, по-своему, философски насыщенную и сюрреалистичную постановку Конвичного превратили в форменный балаган: школярскими ужимками и опереточными приёмами опошлено было всё, что можно. Больше всего меня задела работа оркестра (музыкальный руководитель Василий Синайский, второй дирижер – Алексей Богорад). Если бы я не знал, как может играть оркестр Большого театра, я бы никогда не поверил своим ушам.

Биндюжничий грохот ударных, болезненно расслаивающиеся духовые и полная автономность солистов, заглушаемых оркестровой ямой, вопили об очевидной несыгранности музыкантов в этом материале. Рискуя впасть в несвойственную мне фамильярность по адресу уважаемого коллектива, вынужден озвучить простой вопрос: «Ребят, вы чего?!» Как можно выпускать настолько сырой материал?! Бог с ними с солистами (о них отдельно): Вагнер – это, прежде всего, оркестр! Без идеально отрепетированной подачи, эталонного баланса и собранности Вагнера не бывает. Это не Штраус, который Иоганн. Хотя местами, признаться, у меня было стойкое ощущение, что я слушаю «Летучую мышь», а не на «Летучего голландца»!

И этот вопиющий брак нельзя списать на снисходительное «у нас здесь не там», поскольку совсем рядом и совсем недавно оркестр Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко, хоть и не без нюансов, но весьма достойно справился с куда более сложной партитурой «Тангейзера», а оркестр «Новой оперы» уже который год предлагает не теряющую своей свежести интерпретацию «Лоэнгрина», не говоря уж о вполне успешной работе, проделанной этим коллективом над «неисполнимым» «Тристаном»! Отдельно вынужден отметить, что премьерная серия возобновленного «Голландца» состояла из восьми (!) представлений. Я был на последних. Единственным отличием дирижирования Синайского была чуть более выраженная аккуратность и внутригрупповая собранность, тогда как у Богорада оркестр звучал если и не полностью «по мотивам», то довольно близко к уровню «узнаваемо-в-общих-чертах».

Если говорить о вокальной составляющей, то лишь хор Большого театра практически не вызвал у меня никаких замечаний (что, собственно, и неудивительно, поскольку хоровые репетиции «Голландца» начались, если не ошибаюсь, ещё в июне). С солистами всё намного сложнее.

Первый исполнитель партии Голландца – Натан Берг – обладает впечатляющим тембром, своеобразной хрупкой подвижностью голоса, но у меня создалось впечатление, что именно в этой партии певец не знает, куда девать эту тембровую красоту и что делать с этой хрупкой вокальной подвижностью. Словом, при всех, казалось бы, многообещающих вводных, непопадание в стиль привело к тому, что образ не состоялся. Однако на фоне «второго» Голландца – Вилланда Заттера – работу Берга можно признать удачной. Заттер почему-то «осветляет» всю первую часть партии, которая в такой интерпретации кажется звучащей чуть ли не в теноровой тесситуре. И это притом что в дуэте с Сентой и в финале певец обнаруживает весьма пристойные «низы». С чем связано столь легковесная подача центральной арии «Die Frist ist um…», испортившая всё впечатление от весьма приличного, хоть и малоубедительного вокала певца, - сказать сложно. К тому же оркестр с грозовой беспощадностью забивал обоих Голландцев, не давая пробиться к слушателю концовкам фраз, а местами - и целым репликам солистов.

Марди Байерс, исполнившая в первом составе партию Сенты, знакома московским меломанам по эксцентрически убедительной работе в «Воццеке» Берга, поставленном в Большом театре в 2009 г. И если в материале «нововенской школы» певице несложно было спрятать технические недостатки вокала за обертоновой насыщенностью тембра и импульсивной подачей материала, то в «Голландце» этот номер уже не прошёл: постоянное «обескровливание» звучания, неровные переходы и надрывные форте удручали. На этом фоне (но исключительно на фоне) весьма прилично прозвучала Елена Зеленская, выступившая в партии Сенты в другом составе. Конечно, диапазонно-кошмарная баллада Сенты у Зеленской, на мой взгляд, не получилась совершенно, но с ансамблями и, особенно, с долгими форте тренированный вокал певицы справился более чем достойно.

Драматически образ Даланда больше удался Александру Телиге, чем Николаю Казанскому, который не смог убедительно изобразить меркантильного прохиндея. А вот вокально в материал не попал никто.

С Эриками как-то тоже не сложилось. К Виктору Антипенко можно было предъявить массу претензий по звуковедению и выдержанности тона, но к Роману Муравицкого список подобных недоумений был бы на порядок длиннее.

И даже Максим Пастер с Маратом Гали, выступившие в небольшой, но знаковой партии Рулевого, в этот раз не порадовали ни чувством стиля, ни вкусом.

И вот спрашивается: зачем так позориться? В юбилейном году, на фоне весьма удачных работ «конкурентов» из соседних театров, на фоне просто тотальной доступности не только архивных записей, многие из которых сами по себе шедевры интерпретаций вагнеровского наследия, но и записей современных спектаклей из Байройта, Вены, Зальцбурга, Мюнхена, Берлина и даже, прости господи, Валенсии. Что помешало выдающемуся коллективу Большого театра достойно отметить 200-летие Рихарда Вагнера? Недостаток репетиций? Недостаток компетенции? Одному театру ведомо…

Но, как говорится, дорог не подарок, а внимание. Хорошо хоть вовсе не забыли: отметились… для галочки.

Фотография: Вячеслав Прокофьев / ИТАР-ТАСС

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru