В Латвийской национальной опере в начале декабря прошла премьера новой постановки оперы Сергея Прокофьева «Любовь к трём апельсинам». Рижский спектакль поставил российский режиссер Александр Титель. Мы предлагаем читателям ознакомиться с одной из рецензий на эту постановку, опубликованной в авторитетной латвийской газете «Диена». Её автор – музыковед Инесе Лусиня, которую мы благодарим за любезное разрешение на перепечатку статьи в нашем журнале.

Современная придворная сказка «Любовь к трем апельсинам», которую сам автор, выдающийся русский композитор ХХ века Сергей Прокофьев назвал «слегка веселой оперой», в постановке pоссийского режиссера Александра Тителя и главного дирижера Латвийской Национальной оперы Мартиньша Озолиньша стала творческой удачей.

Бузусловно, не стоит забывать о том, что эта опера изначально создана как вызывающе хулиганская пародия на традиционное оперное искусство. Прокофьев сочинял ее с 1919 по 1921 год, и, когда состоялась премьера в Чикаго, ему было 27 лет, он увлекался эстетикой футуризма и довольно жестко осмеял традиции жанра, о чем свидетельствуют угловатая лаконичность выражения, темп, энергия и отказ от сладостной прелести оперных мелодий. Это творческая проказа молодого таланта – пародия на романтическую оперу-сказку, на что композитора подвигнул режиссер Всеволод Мейерхольд, подарив ему либретто по мотивам сюрреалистической фьябы «Любовь к трем апельсинам» мастера комедии дель арте Карло Гоцци. В произведении пародируются любые жанры – трагедия наравне с мелодрамой, да и сами опера и сказка, как таковые. В постановке стараниями Александра Тителя и его творческой команды – сценографа и художника по костюмам Владимира Арефьева, режиссера по сценическому движению Ирины Лычагиной, художника по свету Кевина Вин-Джонса, а также видеохудожников Инеты Сипуновой и Угиса Эзериетиса – это усугубляется здоровой иронией над помпезностью мероприятий государственного масштаба. А также – в отношении тех социальных групп, с которыми мы сталкиваемся ежедневно: пожарниками, дорожной полицией, докторами, ремонтниками и журналистами, в этом повествовании представляющими разныe театральныe жанры, – они тут трагики, кoмики и лирики. Падким же до сенсаций и фарсов журналистам отведена роль пустоголовых.

Праздник сценографического воображения

Спектакль удался в самом прямом и простом смысле этого слова. На сцене протекает живое, удивительное, полное юмора действие, не позволяющее скучать ни минуты. Что и требуется, памятуя о том, что музыка сей оперы не принадлежит к тем произведениям, что лучше слушать в записи, чтоб «сцена не мешала». В постановке А.Тителя все настолько ясно и понятно, что даже не требуется заглядывать в нарочито путаное либретто, в котором все происходит, как в кошмарном сне. Сценография В.Арефьева остроумно и в то же время с детской прямотой обыгрывает искусство соратников прокофьевской молодости, начиная с «Черного квадрата» и «Супрематизма» Казимира Малевича. Квадрат, распавшийся на четырнадцать отдельных прямоугольников, вдохновил на взрыв в начале спектакля – сначала на видеоэкране, а затем и на самом деле, завалив сцену белыми блоками. Тут в прямом смысле слова на обломках старого искусства создаются новые формы уличного театра. Нашлось место как импровизации на тему «Девушки на шаре» Пабло Пикассо, так и буффонаде, которую перед королем танцуют персонифицированные геометрические фигуры – окружность, квадрат, треугольник и прочие.

Во второй части спектакля (в объединенном 3-м и 4-м действиях) забавляет творческое использование реквизита для импровизации на темы сюрреализма – от гигантского вентилятора, здоровенной полевой кухни и военного палаточного городка, где запрятаны красочные баллистические ракеты, до полуразвалившегося локомотива посреди пустыни с огромными апельсинами в окнах. Позже это сменяется мотивом, достойным Сальвадора Дали – «останки» мертвых принцесс в виде отдельной руки и ноги. Под конец огромный асфальтовый каток предстает подобием кремлевской трибуны, на которой выступают король и его свита. Этот весьма выразительный реквизит в конце концов «переезжает» «плохих», сделав из них рекламный плакат апельсинового сока.

Ансамблевость, как гарант успеха

Несмотря на то, что среди действующих лиц имеются королевские особи, в примадоннах тут нет нужды. Зато требуется вокально слаженный ансамбль – азартная команда солистов и хоровых певцов с отличной сценической реакцией. Ее, как и способность оркестра ориентироваться в красочной по инструментовке, но сложной и неудобной партитуре, не заменит никакая театральная форма. К счастью, в распоряжении театра сейчас имеются даже два таких ансамбля. В премьерном составе сосредоточены сильнейшие голоса, позволяя дирижеру не сдерживать звучание оркестра. Впечатляет глубокий бас по-театральному отчаявшегося Короля в исполнении Романа Полисадова. В роли Принца убедителен московский гость Василий Ефимов, он артистично пародирует теноровое амплуа – от любовной меланхолии до захлестывающего героизма. В ролях злых заговорщиков – премьер-министра Леандра, принцессы Клариче, Смеральдины и колдуньи Фаты Морганы – заразительно и ярко действуют Янис Апейнис, Илона Багеле, Лаура Грецкая и Айра Руране, чье объемное сопрано тут весьма уместно. Компактные роли принцесс «второго апельсинового плана» эффектно сыграны Ирмой Паваре, Ольгой Яковлевой и Ингой Шлюбовской. В стремительном движении спектакля органично вливаются Панталоне Арманда Силиньша, а так же гости – немного самодовольный Маг Челий Гарри Агаджаняна, придурковатый черт Фарфарелло Анатолия Сивко и Кухарка Феликса Кудрявцева, которой Прокофьев предписал злиться и кокетничать «хриплым басом».

За гастролера в первый момент я приняла и открытие премьерного спектакля – юного тенора Михаила Чульпаева, который в роли шутника Труффальдино удивил не только безупречным вокалом, но и акробатической сноровкой, доселе не встречавшейся мне на оперной сцене. Молодому артисту вполне по плечу совмещать оперу с работой на пол ставки в цирке. Оказалось, что он является студентом нашей Музыкальной академии, учеником педагогов Кристины Гайлите и Акселя Эверарта, и это его дебют на оперной сцене. Однако, это не просто дебют, а сенсация постановки. Тем более, что дебютанту пришлось справиться с неожиданным казусом, когда полевая кухня чуть не свалилась на него. Чулпанов не растерялся, а попытался тяжеленный реквизит поднять, при том не выпадая из музыкального ритма. Когда это не удалось, на помощь ему, как и полагается в комедии импровизации, поспешил участник миманса в шкуре белого медведя. Однако колымага все-таки свалилась, что послужило дополнительной причиной для гневного взрывa Кухарки. Полагаю, что мастер импровизационной комедии дель арте Карло Гоцци остался бы доволен.

Инесе Лусиня

Перевод с латышского Эдите Тишхейзере

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru