«Парсифаль» Вагнера – впечатляет, не отпускает. Заключительные ноты партитуры, обрушившиеся на зрителя метеоритным дождём звуков, глухие литавры финала, мощные мужские голоса продолжают звучать где-то в подкорке сознания часы после спектакля.

После просмотра этой оперы, вернее – торжественной сценической мистерии, как называл ее Вагнер, остается больше вопросов, чем до. Что же Вагнер пытается сказать нам о христианстве, буддизме, грехе, искуплении в сказке, в которой рассказывается о «чистом дураке», а именно так буквально и переводится его имя – Парсифаль, которому предназначено, согласно пророчеству, через сочувствие и раскаяние, исцелить болезненное братства Грааля; о Парсифале, сумевшем овладеть священным копьём, с помощью которого он излечивает короля Амфортаса, страдающего от неисцелимой раны, нанесенной ему этим же копьем злым колдуном?

Это – новая постановка режиссера Стивена Лангриджа в Королевской опере, декорации разработаны Элисон Читти, все спектакли проведены музыкальным руководителем театра Антонио Паппано, владеющим поистине стальными нервами, музыкально мощно, с беспокойным вниманием к деталям.

Но постановщик и Паппано отошли от традиционной трактовки, избавились от сомнительной ритуальной торжественности и миазматической мистики. В частности, увертюра исполнялась не при спущенном занавесе, но при освещенной сцене, где зритель увидел стеклянный куб-палату, на больничной койке которой очень правдоподобно мучился от неисцеляемого недуга Амфортас. Были огромные столбы-деревья, позади этой прозрачной конструкции, периодически наполняющейся ослепительно ярким светом, как если б это была сама чаша Грааля, был невидимый спуск к невидимому озеру, несколько поваленных деревьев, в которых скрывалась до поры до времени Кундри, тщетно пытающаяся сопротивляться власти колдуна Клингзора. Она, язычница и колдунья, некогда осмеявшая Христа во время его крестного пути, пытается искупить свой грех, но обречена на всё новые и новые перерождения. Были яркие неоновые дублирующие квадраты-линии. Но все три действия, лишь с небольшими изменениями, декорации оставались одинаковыми. Да, рыцарей и пажей заменили медбратья и прочий больничный персонал в типичной, хорошо узнаваемой униформе лондонских госпиталей.

Однако, отказавшись от мистики, создатели немало потрудились, чтобы добавить «туману», слишком буквально трактуя какие-то моменты либретто и поэмы Вольфрама фон Эшенбаха. Прозрачная камера Грааль открылась, но мы увидели не священную чашу, из которой пил Христос на последней вечерне, и в которую, по преданию, стекала с распятия его кровь, а обнаженного мальчика в набедренной повязке. Мне показался излишним этот эпизод где, как в библейском сюжете, копье использовали для прокалывания, как у Христа, груди ребенка. Обмякшее тело мальчика, подхваченное на руки, а также присутствие рыжеволосой в этой момент Кундри – Марии Магдалины – однозначно указывали на определённый библейский эпизод.

Еще один момент. В конце второго акта Клингзор бросает святое копье в Парсифаля, намереваясь ранить его. По Вагнеру, после зависания в воздухе священное оружие попадает в руки Парсифаля. Здесь же Клингзор подходит и ослепляет его. Слепота действительно упоминается в тексте, но, полагаю, ее вряд ли нужно было истолковывать так буквально…

Стандарт среди певцов устанавливает безупречный Рене Папе в роли мудрого, беспокойного, авторитетного Гурнеманца, обладающий басом красивого тембра, пение которого богато тонами, а каждый слог полон значения. Папе заслужил аплодисменты.

Лирический тенор Саймон О'Нил в главной роли шаркающего, неуклюжего недоросля Парсифиля поет пронзительным, ярким голосом, и, кажется, подходит для этой постановки. Хотя сам этот образ, каким он представлен в спектакле, все-таки оставляет сомнения, уж больно он похож на нашего Иванушку-дурачка, только в тысячу раз менее привлекательного и действительно дурковатого. Дано ли такому справиться со столь ответственной миссией?

Ангела Деноке как Кундри – наиболее увлекательный характер в опере: бритоголовая, растрепанная слуга Грааль, женщина-вамп, принужденно зачарованная и, наконец, женщина с благородным остроумием – всегда разная, но всегда стопроцентно убедительная, ее голос – идеальная смесь недосягаемого и соблазнительного, хотя он и лишен особых красок, одноцветен и нельзя сказать, что красив.

Женский хор произвел большое впечатление. Королевский оперный оркестр играл с нюансами, с бесконечным разнообразием, Пaппano извлекал звуки из оркестра медленно, красиво и порой – сонно, растянув спектакль до пяти часов сорока минут, о чем он, однако, чистосердечно предупредил зрителя. Но в музыке, в отличие от постановки, чувствовалось больше согласованности.

Все певцы достойны похвалы, и бесконечно длинные аплодисменты неспешащей в этот вечер на последний поезд электрички зрителей были заслуженны. Может быть потому, что и зритель на Вагнера приходит иной, а очень часто даже прилетает на вечерок из других стран. Традиционно все билеты, в том числе и с запредельными ценами – а Вагнер бьет все рекорды в этом плане – проданы. Но что порадовало – последний спектакль «Парсифаля» из Ковент-Гардена транслировался в прямом эфире в многочисленных кинотеатрах двадцати восьми стран мира, в том числе и в маленьком эксклюзивном театрике гостиницы Мэйфэя, где был организован просмотр для журналистов.

Я напоминаю, что это постановка нового театрального сезона 2013-2014 года, была сыграна в Ковент-Гардене только шесть вечеров, но посмотрели ее не двенадцать тысяч избранных Королевской оперы, а миллионы любителей оперы в разных частях мира. Этот жест Королевской оперы заслуживает «Браво!». Оперу – в массы!

Фото: ROH / Clive Barda

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru