В Мариинском-3 показали «Женитьбу» Мусоргского и «Мавру» Стравинского. Заявлено было полуконцертное исполнение, но на самом деле это был вечер из двух полноценных инсценировок хорошего уровня. Вопрос только в том, нужно ли публике предъявлять даже не просто незаконченное произведение, а попросту композиторский набросок к предполагаемой опере «Женитьба». Не относясь к этому явлению однозначно отрицательно, только повторю вопрос: зачем?

Молодой Мусоргский предложил полемический вариант музыкально-сценического опуса, полностью проинтонировав текст Гоголя музыкальными средствами. Попробовал, написал один акт из трёх – и оставил эту затею. До него Даргомыжский и друзья-кучкисты тоже ставили подобный эксперимент. «Каменный гость» получился, остальное, на мой взгляд, весьма относительно. Но из таких опытов родился мощный оперный пласт ХХ века. А сам Мусоргский развил эти принципы в своих музыкальных драмах с силой и оригинальностью, в общем-то, неповторимой.

Но к «Женитьбе» так и не вернулся. Написанное даже не оркестровал – для мариинской постановки это сделал петербуржец Вячеслав Ноговицын. Если набросок русского гения показывается зрителю из культуртрегерских соображений, цель понять можно. Но цель далеко не всегда оправдывает средства. Зритель купил билеты, пришёл в театр, а ему предлагают насладиться лабораторной работой?

Мои соображения не есть акт ворчания. Скорее, рассуждения. Тем более, что спектакль из двух частей всё-таки можно считать удавшимся. Режиссёр Александр Маскалин и сценограф Сергей Грачёв объединили представление единой темой несостоявшихся свадеб. В «Женитьбе», помимо элементов дощатого забора, кровати под лоскутным одеялом и маленького столика со штофом, фигурируют подвенечное платье на манекене и фрак с цветком, в который Степан с Кочкарёвым под конец первого (и единственного) акта силком впихивают Подколёсина.

В «Мавре» те же деревянные заборчики, тот же маленький столик, и ещё фонарь уличный прибавился. Но композиционно внимание привлечено к большому белому ложу с ворохом подушек. А сбоку нечто, завешенное чёрным и белым, да вдобавок горшок с цветами у подножья: похоже, это портрет незабвенной кухарки Фёклы, из-за кончины которой, по тексту Бориса Кохно, и разгорелся весь сыр-бор. Но, намекая Гусару на свои матримониальные надежды, Параша срывает с портрета белое покрывало и пристраивает себе на голову в виде фаты. Так что, и здесь всё про то же. Однако, если в «Женитьбе» продвижение к несостоявшемуся happy end неизменно тормозится самим Подколёсиным, то в « Мавре» действие развивается стремительно и гладко до самого финала-катастрофы.

В первом спектаклике все актёры-певцы исправно делали свое профессиональное дело, но только один из четырёх был чрезвычайно хорош. Невозмутимый слуга Осип, в смокинге и набриолиненный, элегантно и покойно читал в качалке газету, лишь временами подавая реплики столь разнообразные по интонации, что за ними стояли целые истории. А если Осип - прекрасный характерный актёр с красивым басом Андрей Серов - вставал, это было уже сценическое событие. Всё остальное, в том числе и оркестр, управляемый Павлом Петренко, добротно иллюстрировало гоголевский текст и мастеровито сделанную Наговицыным партитуру.

«Мавра», помимо прочих удач, стала бенефисом художника по костюмам Татьяны Ногиновой. Серо-жемчужная гамма, изящные силуэты корсетных платьев с необъятными юбками-колоколами, пикантная характерность в одежде каждого персонажа замечательно контрапунктировала с острой, часто диссонантной, изысканно-угловатой музыкой Стравинского. Или красиво сливалась цветом и линиями с полной лукавого юмора мелодикой иронично-лирических эпизодов.

Певцы были на высоте. Великолепный деми-характерный тенор Андрей Попов демонстрировал гусарскую элегантность и забавные страсти героя-любовника, наряженного в юбки и тюрбан с длинной косой. Скрывающая чувственность за милой скромностью Параша Ирины Васильевой, до чрезвычайности озабоченная Мать Надежды Сердюк, ехидно подглядывающая (даже во время увертюры) Соседка – Надежды Васильевой вокально и артистически убедили и тронули каждая своими проблемами. Все труднейшие ансамбли звучали стройно, и, несмотря на слишком шумные tutti оркестра, моментами перекрывающие хоть и звонкие, но не стенобитные (а таких здесь и не требуется) голоса, музыкальную часть спектакля можно считать вполне удавшейся. И нужно сказать, зная партитуру «Мавры», что в паре эпизодов «унять» плотный оркестр Стравинского – намерение почти невыполнимое. Что же касается темпов, ритмической ясности, колористических особенностей и чувства формы, то у молодого маэстро Павла Петренко всё получилось. Сыграть и спеть 30-минутную «Мавру» стройно, вкусно, да ещё с намёком на пушкинскую иронию «Домика в Коломне» – задача ой как непроста!

Что касается режиссуры, здесь многое очень хорошо. Масса очаровательных находок и штрихов. На мой взгляд, правда, не слишком изобретательно задействован композиционный центр внимания – ложе с подушками; возможно, эффектнее могло бы выглядеть и финальное бегство гусара. Но у каждого свое представление о том, что следует улучшить. В данном случае правильнее порадоваться тому, что сценический Стравинский звучал и смотрелся таким стильным и вокально качественным.

И ещё одно обстоятельство приятно удивило: я давно не видела на представлении не самых популярных камерных опер такое количество молодёжи. Неужели нашу интеллигентную публику всё же не удаётся извести?!

Фотография с сайта Мариинского театра

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru