Возможно, кому-то покажется беспринципным заявление, что в искусстве вообще, и в опере в частности не должно быть догмы. Потому и язык исполнения произведений зарубежных авторов не может быть только оригинальным. Всеобщая тенденция петь Чайковского только по-русски, а Вагнера – по-немецки бесспорна. Но бывают особые случаи, когда аутентичность слова не так важна, как полностью понятный слушателям смысл пропеваемого и происходящего на сцене.

Камерный музыкальный театр им.Б.А. Покровского поступил мудро и правильно, возобновив оперу Эрманно Вольф-Феррари «Четыре самодура» с новым русским текстом. Для поборников оригинала сразу можно заявить, что полукровка (отец-немец, мама-итальянка) Вольф-Феррари писал на итальянское либретто, но мировая премьера состоялась в 1906-м в Мюнхене по-немецки! И еще одно, не менее важное – лёгшая в основу пьеса Карло Гольдони «I quatro rusteghi», написанная на венецианском диалекте, в современном итальянском драматическом театре не всегда играется по авторскому тексту, ибо местами он архаичен и малопонятен, и часто адаптируется для современного зрителя.

(Как примечание: пометки-сноски с переводами диалектальных слов были ещё в прижизненных изданиях К.Гольдони. Иные его пьесы, например, знаменитая «Трактирщица», написаны на более понятном общеитальянском литературном языке.)

Здесь важно, чтобы за дело при переводе взялся не просто лингвист, но ещё и музыкант, чувствующий ритм и форму не только стиха, но арии, ансамбля, речитатива, поющегося на данный текст. Екатерина Поспелова – пианистка, филолог и режиссёр по образованию, с этой задачей справилась. Звучали качественные русские стихи, в меру без славянизмов (что случается!) стилизованные под эпоху Гольдони, но современные, остроумные, легко выпеваемые певцами. Вокально-фонетическое удобство – это тоже важно!

Для краткого знакомства с редкой у нас оперой процитирую буклет Камерного театра.

«Четыре самодура» - пятая из пятнадцати опер Вольфа-Феррари. Она была впервые поставлена в Мюнхене в 1906 г. на немецком языке под названием «Die vier Grobiane», и лишь затем в Италии зазвучала на языке оригинальной пьесы под заголовком «I quatro rusteghi».

Пьеса Гольдони «Самодуры» (1760), которая легла в основу оперы, написана, как уже было сказано, на венецианском диалекте. Само слово «rustеghi», ставшее в Венеции нарицательным, многозначно, и может быть переведено как «хамоватый зануда», враг цивилизации, ретроград и тиран. И пьеса – не просто фарс о двух богачах, собравшихся поженить своих детей, а яркая и до сих пор очень актуальная социальная комедия.

Произведение Гольдони не только отражает нравы своего времени и тему вечной борьбы полов, но и противостояние старого и нового порядков. Традиционный уклад олицетворяют отцы семейств (не случайно в Англии опера известна под названием «Школа отцов»), которые уверены, что оберегают жизненную мудрость и правду; женщины же выступают в роли их оппонентов и стараются привнести в привычную рутину дух свободы и праздника.

Вольф-Феррари в своей опере сумел сохранить самобытный стиль комедии, мастерски положив на музыку блестящие тексты, подчеркнув характеры героев и необычные ситуации. Он колоритно передает атмосферу XVII века, умело играет с традициями оперы-буффа, сплетает аллюзии на музыку Верди и Вагнера (кумиров предшествующей эпохи) с подражанием популярным венецианским мелодиям.

В России «Четыре самодура» ставились неоднократно: в Свердловске (1928), в Большом театре (1933), в Перми (1956) и др. В Камерном музыкальном театре опера впервые была поставлена в 2003 году на языке оригинала и теперь возвращается на его сцену в новой редакции на русском языке.

Содержание таково. Два «почтенных отца» семейств - антиквар Лунардо и купец Маурицио (самодуры, оба) решают поженить дочь и сына, Лючетту и Филипетто. Но категорически против, чтобы молодые виделись до свадьбы! Однако жена Лунардо Маргарита и тётка Филипетто Марина, жена самодура Симона, решают помочь молодым познакомиться. При помощи ещё одной бойкой дамы – Феличе, жены скорее подкаблучника, но за компанию четвёртого самодура Кансьяна, они устраивают свидание Лючетты и Филипетто, переодетого в женское платье, прямо в доме Лунардо. Узнав о своеволии женщин, Лунардо в ярости отменяет помолвку, хотя дети сразу же влюбились друг в друга. Но после пылкого объяснения доны Феличе смиряется – свадьба, хэппи энд!

Про музыку Вольф-Феррари подробно рассказано в рецензии 2003 года. От себя добавлю, кроме Россини и веристов порой слышались даже интонации Прокофьева, особенно «Дуэньи», где сюжет и время действия во многом схожи с комедией Гольдони.

Оркестр Камерного театра под управлением Владимира Агронского передал красочную партитуру слаженно, без помарок на слух, с чёткими пассажами струнных и колоритными соло духовых. Особый комплимент фаготу, альтер эго главного самодура Лунардо. Баланс с певцами тоже нигде не вызвал вопросов и сомнений.

Но всё же. При всей музыкальной неординарности произведения слушать эту оперу в аудио-варианте вряд ли бы захотелось. Потому что «Четыре самодура» хорош именно как спектакль. Его привлекательность в тонкой озорной режиссуре Михаила Кислярова, в стильном условно-венецианском карнавальном оформлении Сергея и Татьяны Бархиных. И главное – в актёрских работах. В том «вахтанговском» шутовском начале, в котором как рыба в воде себя ощущают ведущие солисты Камерного театра.

Четыре самодура – басы. Все в гротескных масках с очками и неприлично длинными носами разной формы. Иногда они снимают их ловким движением, оказываясь вполне приятными мужчинами. Первый и главный из них Лунардо. Мощный рокочущий бас Германа Юкавского местами уморительно переходил в ворчливый говорок, вызывая смех публики. Ему часто вторил другой зануда – Симоне, в исполнении Алексея Морозова. Словно пародия знаменитого вердиевского дуэта (Короля Филиппа и Великого Инквизитора) здесь звучит комический дуэт двух басов, когда они вспоминают: «В былые года благонравнее жили, И кроткими жёны, как Ангелы были, Покорны супругам, цвели в тишине, И рот закрывали не только во сне. На кухне сидели и вили гнездо, Вот счастье-то было, а нынче - не тооооо», или даже пародируют женщин фальцетом: «- Что за платье! Как прелестно! Мой портной так не скроит! - Не полнит? Скажите честно! - Ах, нисколько не полнит!»

Поменьше пения у «мягкого самодура» Кансьяна, тоже очень колоритно сыгранного Александром Маркеевым. Всего несколько фраз издаёт отец жениха, купец Маурицио. Но то, как Сергей Байков обыгрывает проход к умывальнику в ключевой сцене скандала - дорогого стоит!

У героя-любовника Филипетто незавидная для тенора партия. Небольшая, без запоминающихся арий. Нескладный очкарик, мальчишка, не умеющий целоваться, у Захара Ковалёва актёрски получился убедительней, чем вокально. То же самое можно сказать и о Графе Риккардо, иностранном аристократе (французе) в исполнении Павла Паремузова.

Наиболее сильное вокальное впечатление из женщин произвела Ирина Курманова, Феличе – самая решительная и смелая из дам. Её сопрано тёмное и тёплое почти как меццо, ровное на всём диапазоне, с хорошей техникой. В финальной огромной арии послышалась усталость, но смотреть на стройную гордую «амазонку » с кнутом было интересно. Добрая тетушка жениха Марина – Александра Мартынова, воплощённая женственность. Как она сладко нежится в ванне, где пену изображают кисейные воланы, как по-кошачьи заигрывает и с престарелым мужем, и со взрослым племянником!

Прекрасно сложился ансамбль мачехи и падчерицы, Маргариты и Лючетты (невесты). У Марии Патрушевой при всей привлекательности облика есть нечто возрастное в тембре голоса. Очень вкусно она выговаривала постоянно: «вот, поди ж ты!» Наталья Сивцевич, наоборот, в тембре сохранила некую регистровую неустойчивость, полудетскость, что с образом плутоватой девчонки здесь отлично сочеталось. Кукольный театр белой и чёрной перчаток – невесты и жениха, артистка могла бы показывать отдельным номером. А как обе виртуозно «вязали» на спицах, изображая работу перед строгим мужем и отцом!

Ещё один персонаж – Синьорина Фантазия, клоунесса в маске, то в мужском трико, то в юбке. Скрипка в её руках, повернутая нижней декой, превращается в палитру художника. Мало пения, нарочито характерного, много хореографии и пластики. Ирина Пьянова запоминается, как карнавальный дух, дань комедии дель арте.

Хотелось бы посмаковать все простые, но отлично работающие находки спектакля, но скажешь «синие мотыльки из фольги на тонких гибких проволочках» - и непонятно, что вытворяют актёры с бутафорскими атрибутами и отчего такой хохот в зале. Это надо видеть! Причём, более всего посоветовала бы идти на спектакль супружеским парам, лучше со стажем. Узаконенное равноправие полов в наше время не отменяет природного «единства и борьбы противоположностей», т.е. мужского и женского начала. Потому: «Пускай попыхтят, посопят, полютуют небыстрые эти тугие умы, а после станцуют, как скажем им мы!» И да здравствует Театр!

Автор фото — Василиса Феник

Ссылки по теме

• Обаятельные самодуры на сцене Театра Покровского

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru