То, что произошло на Зальцбургском Троицком фестивале в день премьеры «Золушки» Россини можно назвать возрождением оперной драматургии в рамках режиссёрской оперы.

Россиниевская «Золушка» — о чистоте и честности любовного чувства. В широко известном классическом сюжете нет ни испытания претенденток «фальшивым» принцем, ни удивительной жизненной позиции самой Золушки, которая предлагает Принцу сначала узнать и полюбить её в не парадном, а бытовом обличии. Уже этих двух сюжетных поворотов достаточно, чтобы как минимум драматургия либретто Жакоппо Ферретти, составленного на основе текстов Шарля Гийома Этьена и Франческо Фиорини по мотивам сказки Перро, должна вызывать нездоровый ажиотаж у постановщиков как золотая жила театрального эксперимента.

Признаюсь, мне довелось много посмотреть разных «Золушек», но ничего более остроумного, яркого и технически безупречного, чем постановка Дамьяно Микьелетто, я не видел. Ставший уже традиционным ободранный интерьер закусочной, в которой работает Анджелина (Золушка), пластика современных клубных танцев, исполняемых под стаккатные пассажи Россини, видеоинсталляции с почти незаметным преображением живых персонажей в анимированные, бесшумное преображение интерьеров, полумистическое световое оформление и совершенно невообразимый мизансценный винегрет из бисексуальной ангажированности подставного принца и алкоголической безысходности притязаний сводных сестёр Золушки, — всё это не вызывало бы никаких исключительных эмоций, если бы не органичная музыкальность мизансцен в виртуозном исполнении ансамбля солистов во главе с Чечилией Бартоли.

О том, что Бартоли прекрасно справляется с драматургией образа, наполняя его замечательным сплавом самоиронии с чувством собственного достоинства, говорить, по-видимому, излишне: в актёрском плане эта работа певицы – безупречна. Меня поразила вокальная сторона партии: чуть заглубленный и плосковатый звук в самом начале, собирается, утончается, фокусируется и – взрывается фейерверком фирменного «гороха» и фиоритур! Один из пассажей Бартоли исполняет, взбегая по крутой лестнице, и, очевидно, именно этот трюк, как бы невзначай продемонстрированный героиней, окончательно покоряет принца Дона Рамиро.

А вот Хавьер Камарена в партии Дона Рамиро (Принца) поразил меня неправдоподобно жирными, мясистыми, почти раскатистыми верхними «до», которые у певца получились даже более насыщенными и сочными, чем ноты среднего регистра. Конечно, взрыв экспрессии в зоне вокальных технических экстремумов создаёт определенную семантическую неровность в самом рисунке партии: создаётся ощущение, что певец вышел на сцену только для этих нескольких заоблачных нот. Но качество вокала и красота голоса Камарены настолько пленяли слух, что капризничать на тему стилистической неоднородности исполнения мне до сих пор совсем не хочется.

Энцо Капуано в партии Дона Маньифико (злобного отчима) и выглядел, и звучал органично, в клоунаду не срывался, все нужные нюансы партии озвучил. Но главный успех выпал на долю Николы Алаймо — исполнителя роли несостоявшегося зятя Маньифико — псевдопринца Дандини. И пластика, и вокальная драматургия, предложенная певцом в качестве пестрой палитры для раскрашивания образа Дандини, невероятным образом покоряет и — по-настоящему влюбляет в себя. Достаточно вспомнить с какой отчаянной самоиронией Алаймо произносит фразу Дандини: «И вот я снова экс-принц. Вернее нет: слуга» — и не проникнуться неподдельным сочувствием к образу, созданному певцом, просто невозможно.

Не совсем внятно прозвучали обе сестрички Золушки – Клоринда и Тисба – в исполнении Линет Тапии (относительно терпимо) и Хиллари Саммерс (категорически нестерпимо). Драматургически роли были сделаны виртуозно, но вокально – это было за гранью моих представлений о прекрасном — сипло, фальшиво, монохромно, самодеятельно. Если эта вокальная дискредитация двух антагонисток главной героини была целью постановщика и музыкального руководителя, тогда всё в порядке. Если же нет — лучше бы я этого не слышал.

Оркестр под управлением Жана-Кристофа Спинози прозвучал сдержанно, корректно, местами элегантно, но без озорного блеска, который ждешь обычно от музыкантов в интерпретации этой оперы. Хотя сам маэстро блестяще сыграл раненного «купидоном» перед началом второго действия, и стрелой, которая была не без труда выдернута из груди бьющегося в судорогах дирижера, дал отмашку к продолжению спектакля.

Чтобы передать, насколько драматургически насыщенным было это представление, скажу лишь, что от сцены невозможно было оторваться: настолько событийно плотной была режиссёрская подача материала. Хотя концепция… Обычная, простая и душещипательно актуальная:

Любовь прилетает к нам ниоткуда. Мы никогда не знаем, когда и кого мы полюбим. Но, полюбив, никогда не спутаем это чувство с другим. Ни жадность, ни жажда власти, ни страх бедности, ни тщеславие не в состоянии конкурировать с ним. И Золушка отказывается от выгодной партии с «принцем» не просто потому, что любит другого (она ведь не уверена, что любит взаимно!): Золушка не может принять предложение богатого и властного соискателя лишь потому, что не может предать саму себя. Она готова остаться в гордом одиночестве со своим чувством, которое так неожиданно обрывает её социальный взлёт. Но она поступает так, как ей велит её сердце. Удивительно, но в широко известной сказке Перро и намёка нет на ту психологическую глубину, которая поражает в образе россиниевской Золушки. И именно эта верность Себе становится магистральным смыслом этой воздушной комической оперы Джоаккино Россини.

Фото: Salzburger Festspiele / Silvia Lelli

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru