В этом сезоне Патрисию Расетт можно будет увидеть практически на всех сценах Америки с различным репертуаром, начиная от опер «Сусанна» Карлайла Флойда в Сан-Франциско и «Паяцы» в Мете, заканчивая «Призраками Версаля» в Лос-Анджелесе и «Саломеей» в Сан-Антонио. В свободное от репетиций время она согласилась ответить на несколько вопросов Пола Дрисколла.

Она одна из самых востребованных певиц современности, в графике которой многочисленные выступления в опере и в кабаре. Журнал «OPERA NEWS» уже дважды общался с Патрисией Расетт – в программе «Singer's Studio» в рамках ее выступлений в Мете в опере «Андре Шенье» и непосредственно в нашем офисе в рамках интервью. Обсуждали предстоящий сезон, в котором ее ожидают Чио-Чио-сан в Торонто и Буэнос-Айресе, ее первая «Саломея» в оперном театре Сан-Антонио, премьера оперы «Призраки Версаля» в Лос-Анджелесе и роль Недды в «Паяцах» Мета. Сейчас она готовится к новой постановке «Сусанны» в Опере Сан-Франциско.

OPERA NEWS: Ваши выступления в этом сезоне начинаются в сентябре с «Сусанны» Карлайла Флойда в Сан-Франциско. До этого интервью я и не подозревал, что вы уже пели эту партию раньше.

Патрисия Расетт: Сусанна – это единственная роль, за исполнение которой я заплатила. Я была на втором курсе Университета Северного Техаса и узнала, что в небольшом колледже города Форт-Уэрт собираются ставить «Сусанну». Мой университет находился в Дентоне, что в часе езды от Форт-Уэрта. Я хотела участвовать в этой постановке, но мне сказали, что для этого нужно быть студентом этого колледжа, несмотря на то, что я уже училась на очном отделении в Дентоне. Поэтому я заплатила за курс в колледже Форт-Уэрта, чтобы спеть в «Сусанне».

ON: Вы получили хорошую оценку?

ПР: [Смеется] Надеюсь. Я не узнавала. Но я очень рада вернуться к этой партии. Я участвовала в мировой премьере оперы Карлайла Флойда «Жестокий город» в Большой опере Хьюстона и получила огромное удовольствие. Люблю петь на английском.

ON: Вы уже ознакомились с другими партиями, с которыми будете дебютировать в этом году, как например, Мария Антуанетта в «Призраках Версаля» в Лос-Анджелесской опере?

ПР: К ней я уже приступила, но дебютирую только в феврале 2015. Я выучила Саломею, которая будет летом в Равинии, а затем в начале следующего года в опере Сан-Антонио. Но сейчас я нахожусь на таком этапе, когда мне нужно просто впевать и отрабатывать этот материал, чем я и буду заниматься последующие несколько недель. Моим первым дебютом будет Джули в мюзикле «Плавучий корабль» в Сан-Франциско в июне.

ON: Роль Джули содержит в себе больше диалогов, чем музыкальных номеров. Не скучаете ли вы по музыке, когда учите подобные партии?

ПР: Нет. В музыке композитор и либреттист определяют для вас смысловые акценты в тексте и то, с каким оттенком в голосе вы должны произносить то или иное слово. Вы можете привнести и свое виденье в партитуру, изучить ее с разных ракурсов. Это я и пытаюсь делать, но при этом, если вы точно следуете указаниям композитора, исполнительски вы оказываетесь ограничены определенными рамками. В то время как в диалогах оттенок и интонация, громкость голоса – все это зависит только от вас. Вы можете сказать: «Боже мой, здесь не на что ориентироваться. Где тон? Это просто строчка, обычное предложение». Но я вижу в этом некую свободу – вы находитесь в постоянном поиске новый идей, экспериментируете с тем, как вы можно произнести ту или иную реплику.

ON: Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы сыграть в драматическом спектакле?

ПР: Конечно. Я начала задумываться об этом, когда пела [Фоску] в мюзикле «Страсть» в опере Миннесоты около десяти лет назад. Я получила огромное удовольствие. Диалоги получались у меня вполне естественно. Хочу использовать тот опыт, который приобрела в своей профессии, чтобы он вывел меня в новом направлении, мне кажется, что мне есть, что предложить. Как вы считаете, может мне стоит провести мастер-класс на Бродвее?

ON: Вы еще слишком молоды.

ПР: У меня нет еще морщин для этого. [Смеется]

ON: У вас очень плотный график, в котором помимо оперных спектаклей появляется все больше выступлений в кабаре. Как вы выбираете, что будете петь, а что нет?

ПР: Это всегда командная работа. Я все обсуждаю со своей командой – с семьей, моим педагогом и менеджером. Каждый из них высказывает свое мнение, отличное от других. Особенно в начале карьеры мне предлагали и советовали спеть много разных партий для лирического сопрано. Но я не хотела их исполнять, для меня они были неудобными. Один раз я спела «Ласточку» и поняла, что Магда – это не моя роль, как в вокальном, так и в драматическом отношении, хотя это мой любимый Пуччини. Поэтому трудно сказать. Есть партии, которые по логике не должны подходить моему голосу, но вдруг на практике звучат отлично, и наоборот.

ON: Например?

ПР: Недавно, когда я сообщила, что собираюсь спеть Саломею, вы слышали, сколько было вздохов? Ух! Но Саломею исполняло много певиц с разными типами голосов. Это очень сложная и страшная роль. Для любого голоса в ней есть как опасные, так и удобные места для исполнения. Мой голос быстро приспособился к этой партии, и я довольно свободно себя в ней ощущаю. Вот, например, если бы сейчас вы посмотрели на мой репертуар за последние десять лет, то вы бы утверждали «О да, Саломея - очевидный выбор»? Но мне кажется, так намного интересней, когда ты можешь удивить самого себя и своих коллег неожиданной партией.

Моя карьера – это путь, состоящий из нескольких этапов. Первый этап начался, когда я окончила стажировку по оперной программе «Мерола», и я была абсолютно растеряна. Затем я начала исполнять такие партии, как Мими и Виолетта, которые спела более сотни раз. Потом взялась за оперы «Эммелин», «Жестокий город» и «Американская трагедия» и другие новые произведения американских композиторов, которые попадались мне на пути. После этого у меня начался период Пуччини и Яначека, это было поистине удивительное время. В настоящий момент я полностью погружена в веризм. У меня впереди «Девушка с Запада», которую я очень жду. Я спела партию Манон Леско. Я хочу исполнять эти заглавные роли как можно дольше, но мне также интересно, что ждет меня впереди. Однажды я надеюсь спеть, как зовут эту героиню в мюзикле «Follies»?

ON: Салли Дюрант?

ПР: Может быть, но я имела ввиду роль, которую исполняла Розалинд Элиас.

ON: Хайди.

ПР: Да, но только, когда будет подходящее для этого время. Но точно не сейчас. Я исполнила партии Бланш и Мадам Лидуан в «Диалогах кармелиток», и надеюсь, придет день, когда я спою и Мадам де Круасси и таким образом оформлю трилогию. [Смеется]

ON: Вы родились во франко-говорящей семье …

ПР: Я француженка как не поверните.

ON: … но вы спели не так уж и много из французского репертуара. «Диалоги кармелиток», но ...

ПР: Я пела в «Фаусте», пела Микаэлу....

ON: Но это не самые ваши любимые партии?

ПР: Они мне не так близки, как партии в операх Пуччини и Яначека.

ON: Но это уже вопрос в темпераменте, не так ли?

ПР: Для меня да.

ON: Я не намекаю на то, что вы слишком темпераментная.

ПР: Вызовите охрану! Я не могу отвечать на такие вопросы! [Смеется]. Темперамент персонажа и драматический аспект произведения – это то, что сейчас все больше и больше влияет на мое решение при выборе партии. Конечно, я обязательно задаю себе вопрос: «Смогу ли я вокально с этим справиться?». И я считаю, что всегда поступала разумно. Я пару раз пела в «Доне Карлосе» и в «Трубадуре», но Верди не подходит мне также, как Пуччини. Мне не хватает веризма, который есть у Пуччини и в опере «Андре Шенье», которую я просто обожаю.

ON: Но у вас есть единственное исключение у Верди – это Виолетта.

ПР: Я пела ее очень много раз и по-настоящему наслаждалась этим. Но потом пришло время, не помню конкретно, где и когда, но я поняла, что спела уже достаточно. То же самое и с Лиу. Мне больше неинтересно ее исполнять. Я не хочу соглашаться на роль, выходить на сцену и думать «Ну вот опять». Я слишком сильно люблю и уважаю этот вид искусства, чтобы так поступать.

ON: Каково это было – участвовать в постановке Дзеффирелли в Мете?

ПР: В «Травиате»?

ON: Да, в 1998 году.

ПР: Тяжело. Виолетта была тогда еще новой для меня партией. Было большое давление, но я люблю трудности. Сначала было немного сложно найти общий язык с Франко, но потом мы быстро стали друзьями, и спектакль имел большой успех. Были сложности с костюмами и всякое такое. Но работать с Джеймсом Ливаном было одно удовольствие, я уверена, вы слышали это и от многих других певцов.

ON: Вы можете рассказать о трудностях в общении с коллегами? Я не имею ввиду, что у вас репутация «трудного» коллеги, но когда вы на репетициях…

ПР: А у меня такая репутация?

ON: Нет.

ПР: Как будто вы мне так признаетесь! [Смеется]

ON: Я хочу сказать, что вы очень умная и самоуверенная. Как вы определяете момент, когда необходимо отстоять свою позицию?

ПР: С опытом я научилась ориентироваться в репетиционной среде среди индивидуальностей. Когда я была моложе, я довольно активно высказывала свое мнение. Я и сейчас уверенно высказываю свою точку зрения, когда дело касается моего виденья персонажа/истории, но в то же время я полностью осознаю, что моя обязанность как артиста быть гибким в таких вопросах.

ON: Согласен.

ПР: Если мне предлагают идею, особенно если это спектакль, который я уже раньше пела, но в другой постановке, то она должна быть новаторской, свежей в музыкальном плане или в драматическом. В это и есть вся прелесть этого процесса – в результате вы получаете что-то совершенно новое, подкрепленное собственными мыслями и идеями. Я рада, что научилась говорить «Я понимаю вашу мысль, но, что если мы подумаем об этом как…?» вместо «Нет, это нужно сделать ТАК!». Чего я всегда хочу, так это взаимодействия, творческого тандема. Самый идеальный вариант – это обсуждение, когда вы прислушиваетесь к мнению дирижера или режиссера, и при этом с вашей позицией тоже считаются. На самом деле, в большинстве случаев все предпочитают работать сообща.

ON: В какой момент вы поняли, что значит быть оперным артистом?

ПР: На это потребовались годы. Большую часть своей юности я пыталась понять, что представляет собой данный вид искусства. Я была совсем зеленая и неопытная.

ON: Когда вы почувствовали, что созрели?

ПР: Пару дней назад.

ON: [Смеется]

ПР: Я думаю, это случилось во вторник, в непогожий мартовский день. Нет, на это потребовалось очень много лет.

ON: Как это произошло?

ПР: Я думаю, это репетиции. Погружаясь глубоко в этот процесс и начиная обретать… Знаете, что произошло? Когда я действительно нашла свой голос? «Эммелин» в Санте Фе, а потом и в Нью-Йоркской городской опере стала очень важным событием в моей карьере. Огромным. Режиссер спектакля Франческа Дзамбелло села вместе со мной и сказала: «Подожди, когда ты поешь эту строчку, ты должна закладывать в нее определенный смысл. Ты должна думать об этом, не просто петь ноты, ла-ла-ла». Что-то неожиданно во мне щелкнуло, и я вдруг уловила эту тонкость, которая должна быть в каждом звуке и слове и которая помогла Каллас стать Каллас и Скотто петь так, как она пела и может петь до сих пор.

Именно в то время я начала ощущать свой артистический голос и почувствовала себя как рыба в воде. Я поняла, что на самом деле принадлежу этому миру, и в нем есть место для меня. Возможно это специфичное место, но оно мое.

ON: Когда вы взяли в руки партитуру «Эммелин», догадывались вы, что это будет переломный момент в вашей карьере?

ПР: Нет. Чего я никогда не забуду – так это, когда я вышла на поклон, люди вскакивали со своих мест и аплодировали. Я подумала тогда: «О, эта опера сильно впечатлила публику». Было много всего хорошего, за что я благодарна. Мне пришлось ярко продемонстрировать свои актерские навыки, что только пробудило во мне жажду продолжать этот путь.

ON: Когда вы работаете с партитурой композитора, который, скажем так, не ныне живущий, как например, Тобиас Пикер или Карлайл Флойд, а …

ПР: Которого я убила? [Смеется] Упс, это не для интервью!

ON: А если серьезно, вы изучаете жизнь Яначека, жизнь Пуччини, жизнь…?

ПР: Раньше я уделяла этому больше внимания. Но потом я осознала, что моя задача как артиста раскрывается в контексте репетиций. Весь этот процесс исследования был для меня интересен, но в некоторых случаях он приводил к разочарованию. Обсуждая детали постановки с режиссером, я думала, что наперед знаю, как и что нужно будет делать, раз я так хорошо подготовилась. [Смеется]. Я не призываю к тому, что мы певцы должны игнорировать изначальный контекст произведения, но самое главное – это знать, кто твой герой и как он взаимодействует с другими персонажами на сцене. Вы должны уметь видеть историю по-своему. Но ваша работа не состоит в том, чтобы показать масштаб всей истории. Это дело режиссера. И я считаю, что певец исполняет партию наиболее убедительно, когда смотрит на предложенную ситуацию глазами своего персонажа. Такая целенаправленность придает создаваемому на сцене образу большую убедительность, что очень ценно. Я стараюсь, если можно так сказать, сильно не зацикливаться на исследовании, чтобы не потерять из виду свою главную задачу, как артиста.

ON: Вам нравятся современные постановки?

ПР: В целом, да. Когда они к месту. Это не значит, что мне не нравятся традиционные версии, но более новые, смелые постановки заставляют мыслить по-другому, а это всегда полезно для искусства.

ON: Нравятся как исполнителю или как зрителю?

ПР: В обоих случаях. Традиционные постановки или современные, главное - рассказывать историю самым правдивым и достоверным образом, чтобы она трогала сердца как исполнителей, так и зрителей в зале. Вот такие спектакли я люблю.

ON: Как вы думаете, чего хочет зритель?

ПР: Честно говоря, я думаю, что публика хочет получить заряд эмоций и перенестись в другую реальность. Жизнь пролетает так незаметно. Если люди собираются потратить свое время и деньги на вечер в опере, они хотят попасть в другой мир. А существует ли в нашем мире вид искусства, подобный опере? Нет! Когда опера убедительно поставлена, эффектно реализована сценически, исполнительски и вокально, она обладает невообразимой силой и ценностью. И я думаю, что это именно то, чего хочет публика.

ON: Какой проект вы мечтаете осуществить в будущем?

ПР: Какой проект мечтаю осуществить? Ну, я слишком жадная. Я хочу сделать несколько. Я страшно хочу спеть в комедии – я бы с удовольствием исполнила Розалинду снова. Я думала об опере или о произведении об Эдит Пиаф – сейчас я выступаю с некоторыми ее песнями в кабаре. Я пою в опере, пою в кабаре, и я могу спеть и то, и другое за один вечер. Я всегда была певицей, которая любит жанровое разнообразие. Я не хочу быть зажатой какими-то рамками и петь только один репертуар. Я хочу экспериментировать и делиться с миром всем, чем могу. Я с нетерпением жду новые необычные роли, в то же время, продолжая делать то, что уже умею. Это значит, что я жадная или нет? [Смеется]

Перевод с английского Дарьи Денисовой

Оригинал статьи →

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru