Такие счастливые совпадения очень редки. Когда спустя много лет встречаешься с произведением, зацепившим тебя в юности, и понимаешь: прежние чувства и эмоции живы, а нынешнее исполнение во многом сильнее, ярче того, из воспоминаний.

Так получилось, что первой оперой, услышанной мною «изнутри» (из аппаратной звукозаписи), в процессе «консервации», в котором я участвовала, стала именно опера «Поворот винта» Бенджамина Бриттена. Это была единственная полная запись по-русски на фирме «Мелодия», растянувшаяся на несколько лет. Начали сразу после первого в стране исполнения на Декабрьских вечерах 1984-го года тем же составом исполнителей, а закончили в начале 1988-го…

Музыка Бриттена непроста для восприятия, факт. Но когда слушаешь отдельные номера и фразы по много дублей в процессе работы, пропитываешься её терпкими гармониями полностью.

Мотивчики неотвязно звучат в голове, снятся. И не забываются в течение десятилетий! То есть, шла я на нынешнюю премьеру «Поворота винта», будучи погруженной музыкально «в материал» сильнее, нежели в иные оперы классического репертуара. Сохранилось и живое впечатление от спектакля Английской Национальной оперы на гастролях в Большом театре летом 1990 года. Там запомнилась общая добротность исполнения, особенно детских партий, костюмы с дорогими кружевами и реквизит 19-го века, а главное, необъяснимое для нас тогда – совершенно бесшумное скольжение кроватей по сцене…

Разбор премьерного спектакля Новой оперы начну с того героя, что покорил меня прежде всего. С оркестра, точнее, камерного инструментального ансамбля, состоявшего из 14 музыкантов. Так задумано автором – только скрипок две, как в квартете, все остальные – по одному, солисты.* Чертовски трудно для оркестровых музыкантов, особенно струнников, привыкших играть в группе. Всё равно, что хористу петь соло. На это способен не каждый. И надо отдать должное музыкальному руководителю Новой оперы и дирижёру этой премьеры Яну Латаму-Кёнигу. Его кастинг среди оркестрантов оказался верным. Не услышала ни одной помарки, фальши в давно знакомых темах. Ансамбль между собой и с певцами тоже был практически безупречен! Уже в Прологе отметила замечательное соло литавр! Весь вечер ударник Виктор Сыч был надёжным фундаментом оркестра, а в финале блеснул редким приёмом – с помощью педали делал глиссандо.

Небольшие, но выразительные соло были и у скрипки (Елена Иванова), которой вторила Александра Конова, и у виолончели (Наталья Пустоварова), флейты (Юрий Прялкин), гобоя (Тарас Золотько), кларнета (Юлия Климова), фагота (Ольга Сычёва). Особо отмечу альт Александры Тельмановой. Мягко, интеллигентно инструмент сопровождал не сильный голос мальчика. Опору и базу струнному квинтету придавал контрабас (Павел Кондрашов). Разнообразным, то благородным, то нарочито открытым тембром порадовала валторна (Денис Володичев). Праздничными всполохами взрывались арпеджио арфы (Людмила Янчишина). Много солировавшее фортепиано Александра Жиленкова было самодостаточно, но в команде управляло прочими. Мистики добавляла челеста Натальи Казаковой.

Из неофициальных рассказов узнала, маэстро Ян Латам-Кёниг – давний «фанат» творчества Бриттена, в детстве даже участвовал в качестве хориста в одной из постановок его опер, «шапочно» общался с великим композитором. Безусловно, Латам-Кёниг профессионал высшего разряда, что он не раз демонстрировал в Москве. Но на этот раз легко поверила в его особую личную влюблённость в партитуру «Поворота винта». Точность жеста сочеталась с искренностью подачи нового для большинства зрителей материала, тонкость сольных интимных фрагментов с брутальностью кульминаций.

Постановка Оливера Мирса, повторение на московской сцене спектакля Оперного театра Северной Ирландии 2012 года, о которой метко заметил маститый коллега в антракте: «вот она – честная бедность!», если и не стала откровением, то ничуть не разочаровала и не помешала восприятию отличного музыкального ряда.

Перенос действия в начало 50-х годов 20 века, практически ко времени мировой премьеры оперы убедителен. Ведь за 60 прошедших лет дамские шляпки и жакеты той поры и детские драповые пальтишки стали почти такими же артефактами, как и оборки-кружева 19-го столетия.

Сценография Аннамари Вудс предельно аскетична. Минимум мебели, рисованные окна и двери, преобладание оттенков серого в оформлении сцены и чёрно-бело сине-зелёного в костюмах. Элегантно работает свет (Кевин Трейси), добавляя зелёной или лунной жути в момент появления призраков.

«Сам я в привидения не верю» – заявил постановщик Оливер Мирс. Из повести Генри Джеймса, ставшей основой либретто оперы, так и непонятно, действительно ли дом населён призраками бывших слуг или это плод воображения Гувернантки. «Я думаю, что Куинт и мисс Джессел – воплощения её невротических переживаний на классовой и сексуальной почве». И ещё цитата от режиссера, с которой трудно спорить: «Генри Джеймс дал нам возможность поверить в любую из версий, хотя в книге призраков видит только Гувернантка. Бриттен вводит в оперу призраков, которых видят все и которые поют, поэтому требуются усилия, чтобы версия о существовании призраков исключительно в голове Гувернантки имела право на жизнь… В данной версии призраки – зеркала, или отражения Гувернантки». На зеркальность указывают и некоторые появления Куинта и Джессел в глубине дверного проёма как бы за тюлевой завесой, подсвеченные мертвенным ореолом. Далее можно долго и содержательно говорить о многослойности сюжета, о его фрейдистских подтекстах, о сходстве поведения персонажей с нестандартно ориентированным в личной жизни Бенджамином Бриттеном, что в Англии середины 20 века ещё не было привычным. Сохраню эту трепетную тему для более продвинутых в психоанализе критиков. Отмечу как достоинство постановки, что недосказанность, расплывчатость толкования «порока» осталась. И это очень ценно. Ремарка на программе «12+» полностью соответствует увиденному. Сценическое действо строго, достойно, мизансцены традиционны, но не статичны, в переживания персонажей верится.

И здесь, наконец, пора хвалить солистов. Их всего шестеро, хора нет. (Напомню, что ещё одна цель Бриттена в этом камерном опусе – мобильность, возможность легко возить спектакль по провинции).

На ведущую партию Гувернантки театр пригласил для достоверности англичанку Сюзанну Харрелл. При том, что тембр её сопрано довольно ординарен, в целом созданный музыкально и актёрски образ, что называется, попадает в точку. Прекрасная дикция, свободный гибкий речитатив, особо требуемая тут нервность во фразировке и поведении, не переходящая за грань хорошего вкуса. В добавок, госпожа Харрелл худощава, молода, симпатична. В общем, истинная Гувернантка, о которой мечтает богатое семейство.

Другой английский гость – дискант Том Дизли, исполнитель роли Майлса. Ангельски чистый голос и светлый чуть инфантильный облик, хорошо ложащийся на образ. Правда, юному певцу уже 14 лет, вытянувшийся длинноногий подросток вокально осторожен, первые признаки мутационной «канифольки» слышны в его соло. И в такой «ускользающей красоте», которой осталось звучать несколько месяцев – трогательная хрупкость героя, особая пронзительность восприятия.

Единственный спорный момент, зачем на роль сестры Майлса, девочки Флоры, назначили взрослую певицу. Впрочем, миниатюрная Виктория Шевцова внешне вполне смотрится девочкой, ей идут короткие юбочки и белые гольфики, и в играх с братом она ребячески правдива. Но в небольших дуэтах её лёгкое, но, всё таки, женское сопрано явно накрывало нежный голосок Майлса.

Значительная и, как всегда, очень качественная у Ирины Ромишевской, получилась миссис Гроуз, экономка. Преображение и сейчас прекрасно выглядящей стройной певицы в возрастную характерную роль удивило неожиданностью новой грани её дарования.

Мисс Джессел – призрак прежней гувернантки, у Валерии Пфистер чувственная и живая за счёт глубокого бархатного меццо-сопрано певицы.

И столь же обворожительным вокально показался главный злодей и единственный мужской голос – Ярослав Абаимов. Все теоретические выкладки меркнут, когда вместо почти белого деревянистого тембра первого исполнителя – Питера Пирса, спутника жизни композитора, или высокого на грани контратенора Йена Бостриджа слышишь полнозвучное теноре-спинто. Ориентально зазывные рулады Питера Куинта у Абаимова не могут оставить равнодушными не только ребёнка, но и женщин, ценящих породистых теноров. А внешность итальянского романтического героя делает персонажа демонически привлекательным.

По традиции тот же тенор исполняет и партию Пролога, повествуя о событиях, предшествующих сюжету, невольно сливаясь для зрителя с Дядей детей, который нанял Гувернантку. И вот здесь, в первой сцене, Ярослав Абаимов услышался совсем иным –простым, где-то скучноватым. Даже в его английском узнавалось чуть-чуть московского. То, как артист преобразился вместе с образом вокально и фонетически, вызывает уважение. Вообще, общий уровень английского заслуживает похвалы трудолюбию артистов и коучей. Между нашими участниками и коренными носителями языка не было заметно грубых «швов» в произношении.

Напоследок. Рекламировать музыкальные достоинства «Поворота винта» излишне. Читатели уже наверняка поняли, что я очарована этим произведением Бриттена давно и всерьёз. «Музыка неплохая, но сюжет очень уж мрачный» - услышала из телефонного разговора одной из завсегдатаев театра. Да, финал, где Майлс тихо умирает на руках Гувернантки, обозвав, наконец, Куинта дьяволом, трагичен. Но вот страшной безысходности нет! Как нет и банального любовного треугольника (тенор хочет овладеть сопрано, а баритон ему мешает), обрамлённого псевдоисторической рамой из сражений, придворных интриг и т. д. Здесь всё – мираж, вневременная игра подсознания на полутонах и недосказанности. Нерв именно этого спектакля таков, что в антракте сладко бегают мурашки от предвкушения «а что там дальше?», хотя всё давно читано и слушано. Изысканная щекотка нервов и порция адреналина, плюс гурманское наслаждение для ушей – вот что такое «Поворот винта». При условии, что исполнение и постановка достойны оригинала. У коллектива «Новой оперы» всё получилось! Хотелось бы пожелать спектаклю благоприятной репертуарной судьбы.

Примечание редакции:

* В оригинальной версии у Бриттена ансамбль состоял из 13 оркестрантов (партии фортепиано и челесты исполнял один музыкант).

Фото — Д. Кочетков / Новая опера

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru