Катрин Дейе весьма популярна у себя на родине, часто выступает в Парижской опере, что нашло отражение и на страницах нашего журнала. О ее работах как в репертуаре бельканто, так и в барочной опере мы уже писали. Несколько лет назад она приезжала и в нашу страну, где пела в концертном исполнении «Девы озера» Россини. И вот теперь наш автор Игорь Корябин побывал на ее московском сольном концерте.

Когда, в абонементном сольном концерте происходит замена одного исполнителя на другого, это всегда, что ни говори, нонсенс, ведь молчаливым заложником ситуации неизменно остается публика. Знаменитую сегодня болгарскую певицу Соню Йончеву, знакомую москвичам по концертному исполнению «Таис» Массне в «Новой Опере», мы должны были услышать 29 апреля на сцене Концертного зала имени Чайковского в рамках филармонического абонемента «Звезды мировой оперы в Москве». Надо ли говорить, что меломаны ждали этого концерта с огромнейшим интересом! Однако случился форс-мажор, и вместо заболевшей певицы-сопрано из Болгарии к нам в Россию неожиданно пожаловала меццо-сопрано из Франции.

На этом месте надо сделать паузу и вспомнить, что чуть более трех лет назад в январе 2012 года эту француженку в этом же зале нам довелось услышать в партии Елены в концертном исполнении «Девы озера» Россини, приуроченном к 220-летию со дня рождения композитора. Уже тогда было совершенно очевидно, что меццо-сопрано Карин Дейе – вовсе никакое не меццо-сопрано, а скрытое сопрано, каковых в мире сейчас можно обнаружить невероятно много. Косвенно на это указывало тогда хотя бы то, что партия Елены, которую она пела, предназначена сопрано. И хотя до высшего вокального разряда трактовка певицей этой партии однозначно не дотягивала, в целом, она оставила о себе весьма неплохое, я бы даже сказал, приятное впечатление. И поэтому, когда нынешняя замена стала явью, я, живо помня свои впечатления трехлетней давности, поначалу воспринял этот факт вполне лояльно.

К посещению концерта по замене склоняло и то обстоятельство, что его половину певица намеревалась посвятить французской музыке. Казалось бы, французской исполнительнице по части своего родного репертуара, как говорится, и карты в руки! Но действительность оказалась гораздо более прозаичной, чем только можно было ожидать… Как известно, два номера из представленных певицей – романс Миньон из одноименной оперы Томá и каватина пажа Урбана из «Гугенотов» Мейербера – как принадлежности своих партий существуют в двух авторских редакциях (Миньон проделала путь от меццо до сопрано, а Урбан наоборот – от сопрано до меццо/контральто). И хотя стилистика интерпретации этих партий предстала далеко не безупречной, она хотя бы хоть как-то укладывалась в рамки очерченной вариативности и ряда слушательских «домысливаний».

В явно меццо-сопрановых номерах – в романсе Никлауса (со скрипичным соло) из «Сказок Гофмана» Оффенбаха и в романсе Маргариты из «Осуждения Фауста» Берлиоза – де-факто тембрально скромному, безобертональному сопрановому звучанию певицы катастрофически не хватало ни драматизма, ни выразительной музыкальной патетики, ни изысканности французского мелодического шарма. Впрочем, этого не хватало и в первых двух названных номерах, но приемлемо было всё же в бóльшей степени. За три прошедших года много воды утекло, и сегодня «французское бельканто» певицы вдруг неожиданно предстало лишенным полновесности звучания на середине, отягощенным очень резкими, крикливыми forte и откровенно искусственными, «сделанными» низами. Всё это просто нарочито выбивалось из стиля, нарушая кантиленную целостность исполняемых номеров.

Когда чуда наслаждения французским репертуаром так и не случилось, на чудо я всё же понадеялся во втором (итальянском) отделении. Эта надежда, понятно, как раз и была связана с тем, что три года назад уровень интерпретации певицей музыки Россини всё же еще расценивался как вполне рецензируемый, хотя и без излишних восторгов. Но по впечатлениям от нынешнего концерта, рецензировать по большому счету было нечего не только во французском, но и в итальянском отделении: все те проблемы, которые были у певицы в первой части вечера, во второй никуда ведь не делись! Своей откровенной немузыкальностью особенно удручила каватина Розины из «Севильского цирюльника» Россини – номер, давно перепетый на все лады многими певицами, а потому всегда на слуху. Трудно представить, но въевшуюся в мозг музыку этого композитора было даже трудно узнать! Еще меньше повезло несостоявшейся феерии финального рондо Анджелины из его же «Золушки», а арию Изолетты, побочной героини оперы «Чужестранка», соотнести с изысканностью одухотворенно-трепетного стиля бельканто ее автора Беллини и вовсе оказалось невозможным, противоестественным.

В этот вечер за дирижерский пульт Государственного симфонического оркестра «Новая Россия» (художественный руководитель и главный дирижер – Юрий Башмет) встал молодой французский дирижер Жюльен Масмондé. Маэстро больно уж рьяно увлекался «звучком» и в моменты «практически беззвучно» пропеваемых певицей фраз на середине своим оркестром то и дело еще больше ее глушил. Из чисто оркестровых опусов – лишь в силу их раритетности для наших концертных залов – наибольший интерес вызвали увертюры к операм «Миньон» Тома и «Шелковая лестница» Россини. Менее впечатлила увертюра к его же «Золушке». В чисто оркестровом виде прозвучала и знаменитая баркарола из «Сказок Гофмана» Оффенбаха. На бис Карин Дейе, осилив лишь два из трех куплетов, исполнила истинно «народный» шлягер «Красавицы Кадиса» Делиба на стихи Альфреда де Мюссе – и своими овациями «народ» в зале тут же простил ей всё…

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru