«Байка о лисе, утёнке и Балде» – такое название у нового спектакля Большого театра, объединяющего в оригинальный триптих произведения Сергея Прокофьева, Игоря Стравинского и Александра Праведникова. Премьера состоится 10 октября. Наш корреспондент Татьяна Елагина встретилась и побеседовала с одним из авторов этой необычной постановки – Александром Праведниковым. Разговор с композитором предваряет краткая история детских спектаклей Большого театра.

Когда возникает вопрос о начале знакомства подрастающего ребёнка с Большим театром, первое, что приходит в голову, проверенные «Щелкунчик» или «Спящая красавица» Чайковского. Балетное наследие, входящее в детскую «обязательную программу», в разы больше оперного. Так повелось ещё с середины XIX века и продолжается, к счастью, до наших дней. Тема эта обширна и лежит вне формата нашего портала. Потому краткий экскурс в историю оперных постановок главной сцены страны, ориентированных на самых юных слушателей.

Начало было положено в те же почтенные времена Императорского Большого театра. Это «волшебная опера» французского композитора Буальдье «Красная шапочка», поставленная в 1825 году, и «волшебная опера» «Жар-птица, или Приключения Ивана-царевича» композитора Катерино Кавоса (сына архитектора Альберта Кавоса). За оперой длинной чередой последовали балетные спектакли. И только в советскую эпоху, в 1950 году, Большой театр обратился к свеже написанной партитуре Михаила Красева «Морозко», и ей суждено было на долгое время стать первой и единственной оперой, идущей на сцене ГАБТа специально для детей. «Сказка о царе Салтане», «Снегурочка», «Золотой петушок» – все эти оперы Римского- Корсакова часто шли на утренниках, и значительную часть зрительного зала занимали дети. Поскольку возрастное ограничение действовало тогда только на вечерние спектакли, порой случались в Большом казусные «детские» дневные представления и «Травиаты», и «Кармен», и даже «Фауста».

Многими выросшими меломанами вспоминавшаяся как чудо «Руслан и Людмила» Глинки. Первая опера, изучаемая на уроках музыкальной литературы в ДМШ, была отнята у подрастающего поколения последней постановкой «16+» Дмитрия Чернякова 2011-го года.

Новый подход к знакомству детской аудитории с оперным жанром наметился в январе 2013-го постановкой одноактной оперы Равеля «Дитя и волшебство», произведения мало исполняемого в России, изысканного и музыкально не простого. Осенью того же 2013-го, уже в следующем сезоне, на сцене Бетховенского зала в основном силами артистов и выпускников Молодёжной оперной программы Большого театра была многократно показана талантливая компиляция из популярных фрагментов классики «Настройся на оперу» – доступный рассказ об основных голосах: сопрано, меццо, тенор, баритон, бас. Ну и, наконец, безусловной удачей стала новогодняя премьера прошлого сезона – «История Кая и Герды» Сергея Баневича, написанная им в 1979-м году по сказке Андерсена.

Череду премьер наступившего сезона 2015-2016 открывает спектакль, адресованный детям, но интересный своей оригинальностью для всех возрастов. Прецедент, равного которому в истории отечественного оперного театра вспомнить не удалось. «Байки о лисе, утёнке и Балде» объединили в себе «Гадкого утёнка» Сергея Прокофьева (для сопрано и фортепиано), «Байку про лису, кота, петуха да барана», балет-пантомиму с пением Игоря Стравинского, и хоровую оперу «Сказка о Балде» Александра Праведникова, с творческой биографией которого можно ознакомиться здесь. Связки-интермедии, объединяющие три опуса в единый замысел, да и сама идея представления принадлежат тоже Праведникову.

В преддверии премьеры, репортаж о которой, надеемся, появится в одном из ближайших выпусков журнала, нам удалось задать несколько вопросов единственному доступному для интервью композитору триптиха.

Т.Е. Александр, что было в начале – Ваша музыка к сказке о Балде или идея оперного триптиха?

А.П. Сначала была написана опера на стыке 2000-2001 года. Такая дата тоже не зря, фактически поиск новой темы и нового времени. То есть, эта музыка относится и к 20-му веку, и к 21-му.

Почему Вы выбрали сюжет именно «Сказка о попе и работнике Балде»?

Тема интересная! Так вот получилось. И что ещё важно – это 1830-й год, Болдинская осень. Если вспомнить – приехал-то Пушкин в Болдино ненадолго, спешил обратно к невесте, к Наталье Николаевне. И вдруг известие о холере – в город нельзя, карантин. Вот и сидел в Болдино, пока не написал многое из главного: закончил «Онегина», написал «Маленькие трагедии» и несколько сказок.

«Сказка о Балде» скорее моноопера?

Нет-нет, самое важное, что это – хоровая опера. Там единственный сольный персонаж – Балда.

Почему хоровая опера?

Хор здесь одновременно и как в древнегреческой трагедии – воплощение судьбы и размышлений о ней, как и в русской народной культуре с её площадным скоморошеством. И вдруг – баллада. Это – внутренний монолог, взаимодействие меня со слушателем. В целом жанр, несомненно, комический. Но сложнейший. Через иронию, комедию мы хотим, чтобы публика приподнялась над собой. Театр – это созерцание того, к чему можем подняться, вернее, пытаемся.

Балда, как думается, должен быть статным басом?

Нет, меццо-сопрано.

Сюрприз! Откуда идея «брючного меццо»? Ведь образ Балды видится достаточно мужественным.

Это стереотип, вернее – первый взгляд на сказку Пушкина. Если вспомнить, никакого описания внешности или особо мужских признаков, вроде усов, про Балду в тексте нет.

А как же «…дров заготовит, полосу вспашет» и т. д.

Да, безграничные возможности, работоспособность… и «Поповна о Балде лишь и печалится». Но мы же не знаем отчего, собственно, она печалится! Может, именно как помощника ценит – подать, принести…

«Сказка о Балде» уже подвергалась недавно нападкам воинствующих активистов из РПЦ за непочтительный показ представителя духовенства. А Вы, вдобавок, не побоялись и «намутить» с гендерной принадлежностью главного героя.

А гендерного начала у моего Балды и нет! Для меня важно, что это не «гусар», но и не дама. Партию могут петь яркие женщины, но здесь не это главное. Три исполнительницы, утверждённые на роль в Большом театре – контральто Евгения Сегенюк, меццо-сопрано Ирина Долженко и крепкое сопрано Анна Нечаева. У каждой есть более выигрышный диапазон, и такие разные тембры могут звучать убедительно.

Расскажите, пожалуйста, об особенностях инструментовки.

Опера написана для трёх солистов-инструменталистов. Здесь как раз отразился поиск нового направления.

В вашем произведении много звукоподражания: скрип открывающейся двери, движение волны. Это способ повысить «театральную» составляющую?

Звукоподражание – это путь к включению сознания слушателя в музыкальный строй. Привычные бытовые звуки плавно перерастают в музыку, вплетаются в нее.

Кстати, назвать своего «Балду» камерной оперой вот прямо так уж не могу. Она настолько же условно камерная, как и «Байка» Стравинского. Трое музыкантов – виртуозы. Нагрузка на каждого большая, нужно показать и возможности собственного инструмента, и умение играть в ансамбле, вести и действие, и подтекст. Партию фортепиано по возможности буду исполнять сам. Приглашённый балалаечник и штатный контрабасист из оркестра Большого театра – те же, что когда-то играли премьеру в концертном варианте.

А какова роль интермедий в спектакле?

Когда я писал музыку – уже представлял определённые картины, для чего создаётся та или иная интермедия. Надо было и почувствовать стиль того композитора, который будет звучать вслед за интермедией, и в то же время остаться собой.

Спектакль в афише Большого театра заявлен как детский, будет идти на утренних представлениях. Но после Вашего рассказа возникают сомнения в доступности материала для тех «6+», которых приведут в Бетховенский зал.

В любом произведении, выходящим на уровень обобщения, есть несколько пластов. Первый – яркий и броский пласт, есть и глубинные пласты. Но самое главное, что любую из наших трёх историй и любую интермедию можно рассказать несколькими словами так, что будет понятно человеку и 3-4 лет от роду. И у нас есть визуализация образов, понятные костюмы. На примере зверей аллегорически выводятся человеческие взаимоотношения. Ребёнок уже в дошкольном возрасте может понять, что такое хорошо и плохо, что есть честность и обман, на который нельзя поддаваться. А некоторые, как Гадкий утёнок, умеют чего-то добиваться в жизни.

Но музыкальный язык Прокофьева и Стравинского до сих пор даже для многих взрослых слушателей кажется слишком сложным.

«Гадкий утёнок» написан Прокофьевым в 1915-м, «Байка» Стравинского в 1916-м. Убеждён, самое передовое гениальное произведение через 100 лет после создания становится понятным. Ну, за редчайшими исключениями. Сейчас эти опусы Прокофьева и Стравинского – жемчужины классики. Там всё просто и понятно ребёнку! Сложности придумали как раз взрослые. Драматургически совершенные либретто «Утёнка» и «Байки» написали сами композиторы. Именно те, нужные фразы из сказки Андерсена выбрал Прокофьев: вот птичий двор, болото, вот Утёнок замерзает, вот пришла весна. Стравинский для «Байки» взял из сказок Афанасьева щадящий неокрепшую детскую психику вариант.

«Балда» Пушкина – тоже довольно простая история. Поп – не живой артист, всего лишь кукла. Хотел обмануть Балду, тот отправил его ко всем чертям, пришла расплата. Никаких идеологических подтекстов. Щелчки поповскому лбу слышны в музыке. Но когда читаешь Пушкина, надо понимать щелчки Балды как момент скоморошества. А на самом-то деле « вышибло ум у старика» - вот что надо ценить и беречь в себе!

То есть, нападок радикалов из РПЦ не опасаетесь?

Нападки могут быть какие угодно и на кого угодно. Ведь словно высшая воля держала Пушкина в карантине в Болдино! Пусть идут протестовать против памятника Александру Сергеевичу на Пушкинской площади. Для того, чтобы высокое оставалось высоким, нужно уметь не опускаться до примитивных разборок сюжетов…

Благодарим заведующую литературно-издательского отдела Большого театра Татьяну Белову за организацию интервью и предоставленную историческую справку.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru