Открытие сезона в Ковент-Гардене стало впечатляющим. Характеристика постановки «Орфея и Эвридики» Глюка значительно шире таких понятий как традиционный спектакль или «режиссерская опера», это и то, и другое, и что-то новое, вполне можно назвать оперой будущего, или оперой 21-го века.

Кристоф Глюк и его либреттист, Раньеро да Кальцабиджи, из многочисленных вариантов легенд об Орфее выбрали тот, что изложен в «Георгиках» Вергилия, но, создавая свой опус, только в общих чертах использовали древнегреческую легенду об Орфее и Эвридике, избавившись от многих деталей, но заполнив ее многочисленными хоровыми песнопениями и многочисленными балетными вставками. В Ковент- Гардене исполнялась французская версия, показанная в Париже 2 августа 1774 года, которая существенно отличалась от оригинальной, итальянской. Либретто было переписано Пьером Луисом Молинэ. Выразительнее, естественнее стала партия Орфея, переданная тенору. Сцена в аду заканчивается музыкой финала из балета «Дон Жуан». А кроме того добавлено знаменитое, до боли знакомое, щемящее соло флейты, созданное, кажется, и не Глюком вовсе, а самим Орфеем.

Авторы спектакля заслуживают того, чтобы их имена были названы в первых строках – режиссеры-постановщики – израильский хореограф Хошеф Шехтер и режиссер Джон Фулджеймс, сценограф Конор Мерфи, художник по свету Ли Карран. Музыкальная команда – дирижер Джон Элиот Гардинер, ведомый им Оркестр английских солистов барокко и Монтеверди-хор. В главных партиях Хуан Диего Флорес (Орфей), Люси Кроу (Эвридика) и Аманда Форсайт (Амур). Что касается хора, то английским зрителям представилась уникальная и нечастая возможность услышать один из самых известных певческих коллективов Германии.

Объединенные усилия этого мощного коллектива исполнителей привели к созданию совершенно очаровательного, элегантного, лаконичного по дизайну (на первый взгляд) проникновенного действа. И если мы примем во внимание, что на сцене только три главных действующих лица, совсем мало действия, и все происходит в насыщенной полутьме, то эффект, который произвела опера на зрителя, был поистине магическим: зал внимал, не дыша, вслушиваясь и всматриваясь в почти кромешной темноте в нечто удивительное и чудесное, что происходило на сцене.

Открывается занавес, и в темноте сцены угадываются очертания человека, сидящего на стуле, который, включая и выключая фонарь, словно старается привлечь чье-то внимание. Звучит увертюра, выдержанная в живом темпе, жизнерадостном характере, согласно существовавшей тогда традиции, музыкально не связанная с действием.

Сценическая площадка поделена на три равные части, но средняя – мобильная, она то опускается ниже уровня сцены, то поднимается над ней – на ней разместились музыканты и оркестр. С высоты ее, как с Олимпа, обращается к Орфею Бог любви. Но если есть Олимп, стало быть, существует и подземный мир. Такое простое решение, и перед вами - наличие нескольких миров. На переднем плане сцены происходят те немногочисленные действия, а также танцы – часть их них копируется на удаленной части, здесь же, впереди – господствует также хор.

Мерфи и Карран использовали также своего рода навесные потолки, сквозь которые во втором акте на разных уровнях разных размеров засветились три окружности, создавая какое-то неземное нереальное пространство. Опять – в зале почти кромешная темнота, и мы чувствуем, что наш герой спускается в подземный мир. Иногда Орфей пел, находясь в направленном округлом ярком луче прожектора – ощущение, словно, внешний мир пытается связаться с ним. Иногда прямой луч света проходил сквозь одно из отверстий, а иногда сотня мелких вдруг освещали все пространство сцены. Это было невероятно. Ощущение нереальности, но все это удивительно красиво, эстетично и… эклектично, если мы вспомним о древнегреческой легенде, классицизме Глюка и 21 веке, где в современном костюме тройке разгуливает герой. Но все работает на славу!

Орфей в исполнении суперзвезды Хуана Диего Флореса, обладающего редкостным высоким тенором, вначале как бы не пел, а стенал, оплакивая свою страшную потерю – смерть молодой жены. Его пение было превосходно мучительным, щемящим, трогающим душу.

Голос Люси Кроу, которую я не однажды слушала в Английской Национальной опере, - теплый, округлый - как-то засверкал иначе, словно акустика Королевской оперы больше устраивала ее. Его голос приобрел какие-то новые, невероятно красивые оттенки, страстность чувствовалась в нём, особенно в третьем акте, когда Эвридика постепенно преображается из Блаженной тени в реальную живую женщину с горячим темпераментом. Не понимая причин, почему Орфей избегает ее взгляда, не смотрит на нее, она то нежно, то восторженно, то с недоумением, то с отчаянием старается привлечь внимание мужа: «Мне брось один лишь взгляд...» — умоляет она. И в загробных мирах женщина верна себе!

Аманда Форсайт как Бог любви в глубоко декольтированном золотого цвета брючном костюме в обтяжку и прекрасна, и кокетлива!

Более ста других исполнителей заполняли сцену. Это хор Монтеверди и балетная труппа, на чью долю приходится существенная доля оперы.

Удивительный голос Орфея часто сопровождался поразительными танцами фурий в подземном царстве или Блаженных теней в их прекрасном идеалистическом мире. На редкость простая, но достаточно выразительная музыка замечательно передавала драматизм происходящего. Какое счастье быть музыкантом и играть эту музыку! Какое наслаждение слушать ее!

Яркие впечатления - от английских солистов барокко и Джона Элиота Гардинера, преподнесших нам эту музыку так изумительно, что вряд ли можно было исполнить лучше.

Орфей в легенде, поддавшись искушению, взглянул на Эвридику, Орфей в опере уступил натиску возлюбленной. Но опера не заканчивается трагически, как легенда, где Эвридика остается умершей, а Орфея разрывают на куски фракийские женщины в негодовании, что, самозабвенно предаваясь сладостной скорби, он пренебрег ими. Бог Любви спасает их обоих - Амур останавливает Орфея, когда тот собирается покончить с собой, пораженный преданностью Орфея своей любимой, и вознаграждает его, вернув жизнь Эвридике. Взывая к бездыханному телу ее, он восклицает: «Воскресни!», английские субтитры перевели эту фразу как «Дыши!». И она «вздохнула!». Фонарики вокруг ее все еще лежащего на полу тела – зажглись!

Заключительная сцена оперы представляет собой серию соло, хоров и танцев, и все это – гимн любви! И все это во славу любви!

На этом можно было бы и закончить, если бы вновь в темноте не появился одинокий Орфей на могиле жены. Уж не привиделось ли ему путешествие и ожившая Эвридика?..

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru