Спустя ровно 100 лет в Метрополитен-опера вернулась опера Бизе «Искатели жемчуга». Это произведение с трудной судьбой нечасто появляется на оперных сценах мира. Тем интереснее познакомиться с новой постановкой нью-йоркского театра (копродукция с АНО). Предлагаем читателям статью американского критика Джорджа Грелла, опубликованную в New York Classical Review и переведенную Дарьей Денисовой.

Оперу Бизе «Искатели жемчуга» нельзя отнести к категории «величайших опер». В партитуре есть несколько действительно замечательных фрагментов, которые выделяются своей музыкальной оригинальностью и драматической экспрессивностью, но в ней также присутствует много предсказуемых музыкальных фраз, ритмов и модуляций, которые четко соответствуют представлению о том, как следовало сочинять оперу в середине XIX века.

Если партитура является самым важным элементом оперы, то оперная постановка представляет собой явление куда большее, чем партитура. Так новая постановка «Искателей жемчуга» в Метрополитен-опера, премьера которой состоялась в канун Нового года, – это не только удовольствие для глаз, но и спектакль, которому удалось представить произведение Бизе в наилучшем свете. Судя по качеству постановки, реакции публики и радостным возгласам артистов за занавесом после поклонов, этот спектакль прочно закрепится в репертуаре Мета на долгие годы.

В основе сюжета оперы лежит классический любовный треугольник – двое мужчин, борющиеся за сердце одной женщины. Действие происходит на острове Цейлон, в небольшой деревне, где живут ловцы жемчуга. Девушка Лейла (сопрано Диана Дамрау) – предмет любви вождя племени Зурги (баритон Мариуш Квечень) и ловца жемчуга Надира (тенор Мэтью Поленцани). Лейла приплывает в деревню, чтобы стать жрицей. Ее лицо покрыто вуалью, так что никто из мужчин поначалу не узнаёт ее.

Основная драматургия строится на использовании привычных оперных клише, но постановка режиссера Пенни Вулкок (при участии сценографа Дика Бёрда) преподносит сюжет в более интересном ключе и ярком обрамлении. Спектакль наполнен различными визуальными эффектами (волнующиеся воды океана, сгустившие над деревней облака), а увертюра являет собою поистине захватывающее зрелище. На прозрачном занавесе проекция в виде солнечного луча освещает глубь океанских вод Шри-Ланки, за ним зрители видят, как воздушные акробаты «ныряют» вглубь океана, а потом медленно плывут обратно, заставляя публику зачарованно следить за всем этим действом.

Вулкок и Бёрд также постарались избежать стереотипов в изображении быта народов Азии, приблизив его к реалиям современного мира. Так, например, во время выборов вождя деревни Зурга раздает листовки со своим изображением, а большая часть третьего акта происходит в офисе с большими книжными шкафами, где даже есть телевизор и холодильник.

В партитуре Бизе красивые мелодии сменяются довольно банальными фразами и наоборот, очень часто это происходит в течение нескольких тактов. Речитатив Зурги и Надира перед знаменитым дуэтом «Au fond du temple saint» скучный и музыкально слабый, но сам дуэт замечательно выражает, что думают и чувствуют эти герои. Квечень и Поленцани спели его с невероятной нежностью, но красоту этого момента нарушает следующий в конце неуместный вальс «Amitié sainte» («Священная дружба»)*.

Либретто Эжена Кормона и Мишеля Карре не спасает ситуацию: Лейла и Надир не делают почти ничего, кроме как поют о своей страстной любви друг к другу; это красиво, но не очень интересно. Зурга – единственный полноценный персонаж этой оперы. Он противоречивый герой, который создает конфликт, а превосходная игра Квеченя является одной из главных причин успеха этой постановки. Он хорошо изобличает различные стороны характера Зурги, каждой из которых он придает уникальное звучание за счет изменения окраски своего голоса. В постановке Вулкок это не просто история о мужской одержимости женской невинностью, которая в итоге привела к пожару в деревне, а столкновение древних традиций и современных нравов в лице вождя Зурги.

Во втором акте Лейла исполняет каватину «Me voilà seule dans la nuit», а на фоне нее в воздухе красиво плывут ловцы жемчуга. Таким образом, эта удивительная сцена несет в себе двойной смысл – Лейла не только поет о своей любви к Надиру, а также возносит молитву о благополучном возвращении ловцов жемчуга на берег. Всеобъемлющее и эмоциональное исполнение Дианы Дамрау стало одним из самых запоминающихся моментов этого вечера.

Дамрау и Поленцани пели свои партии очень музыкально, с большим чувством. Их сольные номера и дуэт «Ton сoeur» – одни из лучших фрагментов партитуры Бизе. Певцы явно получали большое удовольствие, исполняя эту музыку. Светлый лирический тембр Поленцани идеально подходит для партии Надира, страстно влюбленного юноши.

Квечень впечатлил еще больше. В постановке он предстает перед нами в образе местного, немного деспотичного политика. Сначала его пение мягкое, чарующее, искреннее в дуэте с Надиром. Но когда его герой охвачен сразу целой бурей эмоций - ревностью, любовью, гневом, то харизматичный Квечень ярко отражает эти изменения в своем исполнении.

В начале третьего акта Зурга отчаянно борется с чувствами нежности, предательства, любви, ревности, негодования и уверенности в себе во время исполнения сольной арии и дуэта с Лейлой. Пение и актерская игра Квеченя в этой сцене подняли спектакль на такой высокий уровень, что в это мгновение я почти был готов поверить в то, что «Искатели жемчуга» – великая опера.

Бас-баритон Николя Тесте хорошо справился с ролью жреца племени Нурабада. Хор Метрополитен-опера исполнил свою партию с большой самоотдачей, соответствуя не менее прекрасной игре оркестра под управлением дирижера Джанандреа Нозеды.

Примечание редактора:

• Речь идет об оригинальной редакции оперы 1863 года, которой принадлежит этот вальсовый (действительно, довольно слащавый) эпизод, завершающий дуэт. В новой редакции 1893 года, осуществленной французским композитором Бенжаменом Годаром для «Опера Комик», он изъят и заменен основной музыкальной темой дуэта, форме которого, таким образом, придан репризный характер. Именно в таком виде этот мужской дуэт стал популярным концертным хитом.

Однако главное отличие двух редакций состоит в измененном финале всей оперы. В привычной нам версии 1893 года, возобладавшей на многие годы на оперных сценах мира, в том числе и в нашей стране, после побега Лейлы и Надира разъяренная толпа во главе с Нурабадом, до того разбежавшаяся в страхе и спасавшая свои дома, возвращается, чтобы схватить Зургу и бросить в пылающий костер. В оригинальной редакции такой драматический исход отсутствует и после побега героев Зурга просто остается на сцене в одиночестве.

Оригинальная версия вновь стала появляться на сценах оперных театров начиная с 70-х гг. прошлого века. Познакомиться с ней можно, например, по постановке 2004 года в венецианском Ла Фениче, осуществленной дирижером Марчелло Виотти и режиссером Пьером Луиджи Пицци и записанной на DVD.

Е.Цодоков

Перевод с английского Дарьи Денисовой

Оригинал статьи →

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru