Одиннадцать спектаклей «Лючии ди Ламмермур» в исполнении двух составов предложены лондонскому зрителю Королевской оперой. Немецкое сопрано Диану Дамрау и американского тенора Чарльза Кастроново в главных ролях я увидела в кинотеатре во время прямой трансляции из Ковент-Гардена. Польское сопрано Александру Кужак* и американского тенора Стивена Костелло мне посчастливилось посмотреть непосредственно на сцене Ковент-Гардена.

Два спектакля, как земля и небо! И дело не в том, что первый спектакль был лишен определённой театральной атмосферы, она как раз присутствовала даже в кинотеатре. Но что это за атмосфера? Спектакль, полностью лишенный шарма, изящества, в котором «эмансипированность» постановки британского режиссера Кэти Митчелл зашкаливала практически до полного неприятия. Впрочем, раздражение вызвало и ее «новаторское решение», в результате которой сцена была разделена по вертикали на, скажем так, поющую половину и «молчаливую», где параллельно основному вокальному и соответствующему либретто действию, развертывалось, по прихоти режиссера другое… Это отвлекало, мешало и совершенно «смазало» всякое наслаждение от пения.

Я не уверена, так ли обязательно нам надо знать, как проходили тайные свидания двух возлюбленных, а в первом случае это был разнузданный и бесстыжий секс, сексуальные «скачки» в семейной усыпальнице Равенсвудов аккурат во время исполнения дуэта главных героев. Все в этой сцене было неправильно, не по-христиански, не по-человечески. Забегая вперед надо заметить, что второй состав хоть и следовал (куда деться?) режиссерской задумке, но исполнил эту сцену пристойнее, мягче, деликатнее.

Нам также предложили посмотреть сцены убийства Лючией новоиспеченного мужа. Кровавая картинка исступлённого убийства с нанесением множества ран в первом случае – не из приятных и не для слабонервных, и более комичная во втором, когда в упитанную фигуру жениха Артура подруга героини Алиса вонзает в холку, как быку на арене, нож. Понятное дело, такое тучное тело вряд ли могло существенно пострадать от такой несерьезной царапины, поэтому к убийству подключилась сама Лючия, а на помощь ножу пришла и веревка, с помощью которой две изящные дамы совместными усилиями и довели свое черное дело до конца. Зал хихикал!

Нам не оставили никаких тайн – все «разжевали» в деталях, поднесли ко рту и хочешь не хочешь, заставили все это проглотить, и вышеописанное, и оставшиеся мелочи, такие как нюансы гардероба главной героини и детали того, что обычно происходит в ванной комнате с забеременевшей молодой женщиной, страдающей утренним токсикозом. Хорошо, что нам не дали послушать звуки смывающегося унитаза, но вода, наполнявшая ванну, была настоящей, она по-настоящему журчала, заглушая уже начавшуюся финальную арию Эдгардо. Нет слов!

«У меня сильное феминистское начало» - декларировала режиссер, предупредив также о наличии необузданного секса, агрессии, кровавого насилия и провокационных мыслей. Ее Лючия, женщина зрелая, взрывоопасная в своей запоздалой любви. Но несмотря на возникновение двух женских призраков, появление которых в данном случае совершенно лишено смысла, умирает Лючия Дианы Дамрау скорее от кровотечения во время выкидыша, нежели от помешательства. Поверить в обратное не получается никак, несмотря на словесный контекст.

Придя в театр на Лючию Александры Кужак, и уже зная, что меня ожидает, я дала себе зарок – закрыть глаза и просто насладиться музыкой и пением. Довольно быстро мне удалось переключить свое внимание только на «поющую» часть сцены, но вскоре я обнаружила, что и сама постановка претерпела существенные изменения, хотя временной разрыв спектаклей между первым и вторым составом составлял всего несколько дней.

О некоторых изменениях я уже сказала выше, но самая большая трансформация произошла с Лючией. Она – уже не отчаянная феминистка, но более изящная, с налетом романтичности, женственности молодая дама. Она безупречно, невероятно точно и убедительно, исполнила сцены своего помешательства (на фоне, конечно, выкидыша) под аккомпанемент стеклянной гармоники. Это называется актерское совершенство! Таинственный волшебно звучащий инструмент провел грань между сознанием Лючии и ее помешательством.

Было очевидным, что жесты Кужак, какие-то незначительные детали, взгляды, движения – все это было отрепетировано где-то на другой сцене, в другом театре, с другим режиссером и совершенно никак не вязалось с той Лючией, которая, постоянно хватаясь за низ живота, полтора часа корчилась в муках, истекая кровью, вопреки всякому здравому смыслу. От такой массивной потери крови ей не удалось бы прожить на сцене и пятнадцати минут, но кого это волнует?

Лючия Александры Кужак - убедительна! Она теплее, реальнее, правдивее! И вся эта история двух враждующих шотландских кланов, нашедшая отражение в новелле Вальтера Скотта, вновь обрела свой глубинный и романтический смысл.

Я не возьмусь детально оценивать вокальное исполнение первого состава, и потому, что слушала в кинотеатре, но также понимая, что мое мнение в силу категорического неприятия концепции постановки, не может быть объективным. Поэтому обойдусь общими фразами. Начну с того, что может быть тот вечер не должен был транслироваться в кинотеатры по всему миру, ведь это было далеко не самое лучшее представление Ковент-Гардена. Однозначно соглашусь с мнением многих коллег, единодушно оценивших спектакль на три звезды из пяти возможных. В тот вечер Диане Дамрау потребовалось некоторое время, чтобы «попасть в роль», Энрико французского баритона Людовика Тезье был, конечно, неумолим и бескомпромиссен, но только Чарльз Кастроново (Эдгардо) – единственный, кто не разочаровал от первой ноты до последней.

Каждый из исполнителей «держал натиск» сам, они не были командой, каждый сам по себе, в том числе и дирижер (Дэниэль Орен), непонятным образом проигнорировавший или не смогший в силу каких-то причин взять на себя в этот вечер лидирующую объединяющую роль, хотя и находился за дирижерским пультом. Он провел весь спектакль - до удивления – с поразительным безразличием.

Спустя несколько дней я шла в Королевскую же оперу, рассчитывая на минимум (ведь дирижер остался тем же самым) – получить удовольствие хотя от Александры Кужак.

Слава богу, я ошиблась. Этот вечер останется одним из запоминающихся, среди многих вечеров, проведенных в Ковент-Гардене.

Нам был предложен невероятно «ароматный», незабываемый музыкально-вокальный «букет», состоящий из «солнечного» сопрано Александры Кужак с ее аккуратной, точной колоратурой; искрящихся дуэтов главной героини и ее возлюбленного Эдгардо – сладкозвучного тенора Стивена Костелло, с его идеально выдержанным интонированием. Великолепного Энрико в исполнении польского баритона Артура Ручински, многозначительного баса Мэтью Роуза (Раймондо), и несомненно обращающего на себя внимание тенора Дэвида Юнгхун Кима (Артур), хорошо слаженного хора. Да и дирижер Даниэль Орен явно «усовершенствовал себя», хотя музицирование по-прежнему оставалось небезупречным.

Возвращаясь к деталям постановки скажу – декорации Вики Мортимер в целом были приемлемы: начало викторианской эпохи, более или менее совпадающее с оригиналом, без феминистских причуд. А все, что находится на «молчаливой» половине могло бы без большого ущерба исчезнуть, никто и не вспомнил бы. А такие перлы, как журчащая вода из крана во время игры оркестра и пения – редкая безвкусица! Позор!

Поспешно отредактированная, видимо под напором критики и зрительской реакции, версия, которая была предложена второму составу, оказалась более «съедобной», хотя и далеко несовершенной. По заслугам Кэти Митчел освистали во время премьеры: что вложила, то и получила!

Примечание редакции:

* Эту фамилию польской певицы в российской прессе часто переводили как Курзак или Куржак, в том числе и на нашем сайте. Однако по уточненным сведениям правильнее, все-таки, – Кужак.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru