На Байройтском фестивале состоялась премьера новой постановки «Парсифаля». Предлагаем читателям журнала рецензию Энтони Томмазини на этот спектакль, опубликованную в газете «Нью-Йорк таймс».

Усиленные меры безопасности с полицейскими и пропускными пунктами стали неотъемлемой частью открытия летнего фестиваля в Байройте, где состоялась премьера новой постановки оперы Вагнера «Парсифаль». Оно и понятно, учитывая то напряжение, которое царит здесь в южной Германии после серии атак – по меньшей мере, четырех за прошедшую неделю, две из которых совершены личностями, имеющими отношение к радикальным исламистским группировкам.

Руководство фестиваля имело основания для беспокойства. Ранее в газетах писали, что постановка немецкого режиссера Уве Эрика Лофенберга неуважительна по отношению к мусульманам. Ходили слухи, что во втором акте девы-цветы представлены в виде искусительниц, под исламскими одеяниями которых скрывается откровенное нижнее белье.

Что касается угроз, с которыми фестиваль имеет дело, то за день до премьеры «Парсифаля», сирийский беженец, которому год назад отказали в предоставлении убежища в Германии, был не допущен на музыкальный фестиваль в городе Ансбах, что находится примерно в 100 км от Байройта. В итоге он привел в действие взрывное устройство, в результате чего сам погиб и несколько человек получили ранения. В данных обстоятельствах постановка Лофенберга, где основной акцент сделан на том, что нас объединяет, несмотря на различия религий, приобретает особую значимость.

Спектакль и вправду насыщен мусульманскими образами. Но интересная, приковывающая внимание версия Лофенберга предлагает нам подробное исследование сложной и загадочной оперы Вагнера. «Парсифаль» в Байройте получился впечатляющим и провокационным с великолепными артистами во главе с тенором Клаусом Флорианом Фогтом и дирижером Хартмутом Хенхеном, под управлением которого оркестр наполнял зал удивительным сочным звучанием.

В интервью, которое зрители могли прочитать в программке фестиваля, господин Лофенберг объясняет, что не рассматривает эту оперу в чисто религиозном ключе, а видит ее как произведение более глобальное, где в то же время исследуется происхождение религии. В постановке ярко выражены все христианские элементы этого опуса, повествующего нам о рыцарях Грааля, которые поклялись охранять священную реликвию и которые переживают духовный кризис, так как их лидер, Амфортас, страдает от незаживающей раны. В трактовке немецкого режиссера Амфортас, партию которого исполняет американский бас-баритон Райан МакКинни, – привлекательный мужчина тридцати лет, который во время церемонии в первом акте появляется в образе Иисуса, в набедренной повязке и с терновым венцом на голове, истекая кровью из-за раны, которая никак не затянется.

Чтобы показать глубину кризиса, с которым приходится иметь дело рыцарям, Лофенберг решает изменить место действия: вместо средневековой Испании история разворачивается там, где христианство ощущает реальную угрозу в наши дни. Рыцари базируются в обветшалой церкви где-то на Среднем Востоке. Солдаты в военной форме и с боевым оружием охраняют рыцарей. Значительную часть пространства церкви занимает огромная ванна, наподобие купели, в которой Амфортас совершает омовение, чтобы уменьшить боль от раны.

В нынешней байройтской версии оперы рыцари занимаются благотворительностью в своем городе. В начале спектакля мы видим, как на раскладушках спит много людей: это и сами рыцари, и те, кому они дали приют в стенах церкви, даже есть семья с детской коляской. Таинственная Кундри, которая служит рыцарям Грааля, – это нестареющая женщина, желающая искупить свои грехи. Также она представляет собой классический образ роковой женщины. Сопрано Елене Панкратовой удалось показать все эти черты. Ее исполнение сочетало в себе блистательный вокал и выразительную актерскую игру.

Лофенберг точно отметил в своем интервью, что ни один герой оперы Вагнера не говорит и не знает так много, при этом про себя рассказывая крайне мало, как старый рыцарь Гурнеманц. Эта постановка может похвастаться замечательным немецким басом Георгом Зеппенфельдом. Его голос от природы обладает некой силой авторитета, но без каких-либо признаков напыщенности или позерства. Скромно одетый Гурнеманц, в очках и простой шапочке, проявляет терпение и понимание к окружающим, даже в тот момент, когда он возмущен поступком Парсифаля.

Парсифаль, роль которого воплотил в спектакле Клаус Флориан Фогт, – светловолосый молодой человек, не знающий почти ничего о своем происхождении, который случайно повстречался с рыцарями Грааля. Неужели он тот самый невинный юноша, который сможет спасти Амфортаса, проявив сострадание? Или же он просто дурак, как поначалу думает о нем Гурнеманц? Фогт впечатляет своим пронизывающим и сфокусированным звуком, который вместе с тем в лирические моменты может быть очень нежным.

Для второго акта, где действие происходит в замке Клингзора, сцена трансформируется в подобие мусульманского храма. Колдун Клингзор (его партию поет бас-баритон Герд Грочовски) когда-то хотел стать одним из рыцарей Грааля, но сейчас ненавидит их. Противоречивость его натуры подтверждается наличием комнаты с многочисленными распятиями, которые он втайне хранит. Девы-цветы действительно появляются на сцене в черных одеяниях, закрывающих все, кроме лица. Когда приходит Парсифаль, они окружают его, начинают снимать свои платья и предстают уже перед зрителями в безвкусных костюмах арабских танцовщиц. Некоторые поклонники творчества Вагнера считают, что композитор намеренно сочинил такую «приторно сладкую» мелодию для сцены соблазнения Парсифаля, так как девы олицетворяют собой любовный экстаз, чувственность, которые в опере ставятся в противовес чистоте Грааля. Судя по всему, с данной интерпретацией согласен и режиссер нынешнего спектакля.

В третьем акте Парсифаль, который провел несколько лет в скитаниях, пытаясь найти путь обратно, наконец-то возвращается в святилище Грааля, где его духовная трансформация завершается посредством символического акта крещения. Состарившегося Амфортаса просят провести священный обряд на погребении его отца. В данном случае, к правителю обращаются с этой просьбой не только рыцари-христиане, но и евреи в талитах, и мусульмане с молитвенниками. Хоровая партитура звучит здесь как гул толпы, выражающий отчаяние всех этих людей, а концепция Лофенберга только усиливает эмоциональный эффект от этого момента, показывая единение людей разных вероисповеданий. В финале, рыцари и все остальные, кто присутствовал на церемонии, уходят в туманную даль, освещенную светом прожекторов, и публика ощущает, что вместе с героями стала частью этого акта искупления.

Перевод Дарьи Денисовой

Оригинал статьи →

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru